- Почему бы тебе не поехать со мной?
Александрия! Красивейший город на всей земле! Мелантэ невольно вскрикнула от восторга. Отец засмеялся и ласково потрепал ее по голове.
Когда они вышли за пределы города, Ани вступил в первую же лужу, по колено провалившись в чавкающую грязь. В нос ударил болотный запах. Он запрокинул голову и радостно воскликнул:
- Изида и Серапис! Как хорошо снова оказаться в мире живых людей! Что ни говори, жуткое это место - пустыня.
Глаза девушки светились от счастья: отец вернулся домой из пустыни с караваном специй, с договором о партнерстве и другом царя, который помогает ему вести деловую переписку. Неужели сегодня утром она проснулась с мыслью о том, что никогда не увидит его больше?
- Я так рада, что ты наконец вернулся, - сказала она отцу, радуясь от всего сердца.
Весь дом гудел, как пчелиный улей. Как только Термутиона прибежала с радостным известием, все рабы и наемные работники бросились наводить порядок, освобождать складские помещения, носить воду из колодца. Отец, держа за поводья осла, прошел мимо сараев для сушки тканей и направился прямо к входу в дом. Тиатрес бросилась в его объятия. Следом за ней из дома выбежал шестилетний Серапион и обхватил отца за талию, а за ним - маленький Изидор, которому было всего два годика, - тот обнял отца за колени. Все смеялись и говорили наперебой, и Мелантэ на какое-то мгновение забыла о караване. Когда она обернулась, то увидела, что с половины верблюдов уже сняли поклажу, а тюки начали заносить в сарай, который служил складом. Два незнакомца - по всей видимости моряки Клеона - подошли поближе и ожидали, когда их пригласят войти в дом. Отец представил мужчин: одного из них, жилистого грека средних лет, звали Аполлонием, а второго - Эзана. Этот высокий мужчина с темной кожей и устрашающим выражением лица был родом из Адулиса, что на противоположном берегу Красного моря.
Мелантэ взглядом поискала Ариона и увидела, что он все так же сидит верхом на верблюде, равнодушно взирая на происходящее. Он все еще прижимал к лицу свой шелковый мешочек. Она взглянула на отца: тот был занят с людьми Клеона. Рассудив, что Ариону следует войти в дом вместе со всеми, Мелантэ подошла к нему.
- Сударь, - обратилась она к нему, - не хотели бы вы...
Она оборвала себя на полуслове, увидев, что широко раскрытые глаза Ариона неподвижно уставились в никуда. Зубы юноши ныли стиснуты, а на бледном, покрывшемся испариной лице застыла маска леденящего душу страха.
- Сударь? - повторила она.
Казалось, он не слышал ее. Мелантэ коснулась его колена, но юноша даже не посмотрел вниз. Она заметила, что он весь дрожит. Из его горла вырвалось приглушенное всхлипывание, что-то вроде «Нет!», а затем послышалось какое-то невнятное бормотание.
- Сударь! - воскликнула девушка, теперь уже на самом деле испугавшись. - Что с вами?
Она поспешно похлопала верблюда чуть ниже шеи, как это делали погонщики, и животное с фырканьем опустилось на колени. Арион качнулся в седле, чуть не упав, но все-таки сохранил равновесие. Слегка покачиваясь взад-вперед, скрежеща зубами и вперив взгляд в одну точку, он продолжал что-то невнятно бормотать. Мелантэ со страхом смотрела на него, чувствуя собственную беспомощность, и не знала, что предпринять: может, побрызгать на него водой или перетащить в тень?
Тем временем Арион застонал, глаза его закатились вверх, а потом закрылись. Однако уже через мгновение он вздрогнул и подался всем корпусом вперед, прижав мешочек с травами к лицу. Неясное бормотание прекратилось.
- Сударь! - в полной растерянности повторила Мелантэ. - Сударь, вы...
Юноша поднял глаза и в изумлении уставился на нее. Окинув взглядом дом, рабов и караван, который был уже наполовину разгружен, он опустил глаза на верблюда, на котором сидел, и, высвободив ногу из седла, немного покрутил ступней.
- С вами все в порядке? - робко поинтересовалась Мелантэ.
- Кто ты? - в голосе Ариона звучало смущение.
- Мелантэ. Я дочь Ани. Сударь, вам нехорошо?
- У меня был небольшой приступ, - просто сказал он. - У меня к ним предрасположенность. Но чувствую я себя неплохо, не беспокойся.
Юноша хотел было встать, но у него подкашивались ноги, и он снова сел в седло.
- Я позову кого-нибудь, чтобы вам помогли, - поспешно сказала Мелантэ.
- Со мной все в порядке! - раздраженно воскликнул он и снова попытался подняться. Некоторое время он стоял как вкопанный, а затем медленно побрел к дому. Мелантэ пошла за ним, но, вспомнив о свитках папируса, важных документах, лежавших в переметной суме, вернулась за ними.
Когда она подошла к дому, Ариона уже увели. Отец все еще стоял во дворе и разговаривал с моряками. Она протянула ему сумку с бумагами.
- Спасибо, - сказал Ани и, бросив на дочь внимательный взгляд, обеспокоенно спросил: - Что случилось?
- У Ариона был приступ, - ответила она. В глазах девушки блестели слезы.
Грек Аполлоний недовольно фыркнул, а ауксумит Эзана пожал плечами.
- По крайней мере нам не придется затаскивать его в дом. Отец пристально смотрел на дочь.
- Я думала, что люди падают, когда у них случается приступ, - дрожащим голосом сказала она.
- Такое с ним тоже бывало, - сообщил Аполлоний. - Дважды за всю дорогу из Береники. А вот такое, когда он пялится в одну точку, происходит с ним каждый день.
- Боги прокляли его, - заявил Эзана. Этот мужчина говорил с причудливым акцентом, норовя поставить ударение в начале слова.
Аполлоний что-то проворчал, выражая свое согласие.
- Мне тоже сдается, что его карают боги. Он сам говорил, что, когда у него такой приступ, ему в голову лезут воспоминания - понятное дело, неприятные.
- У всех нас есть такое, о чем бы нам не хотелось вспоминать, - медленно произнес Ани, и по угрюмому выражению, которое появилось на лице отца, Мелантэ поняла, что на него нахлынули воспоминания о смерти ее матери. - Арион сказал, что вся его семья погибла. У человека могут быть ужасные воспоминания, ниже если сам он ничего плохого отродясь не делал.
- Мне это не нравится, - заявил Аполлоний, бросив на отца недовольный взгляд.
- Не думаю, что Ариону самому это нравится, - мягко ответил Ани.
- А эти его слова, когда он кричит: «Он еще жив!» От них у меня мурашки по коже бегают, а по ночам кошмары снятся. О ком это он? И почему это так ужасно? Но Арион не хочет отвечать на вопросы - ты заметил? - ни об этом, ни о чем другом. Мне кажется, что он все-таки совершил какое-то жуткое преступление в прошлом. Вот теперь боги и карают его...
- А я думаю, что у него болезнь мозга, - резко перебил его Ани, - которую мальчик мужественно переносит. К тому же нет ничего странного в том, что человек не хочет говорить о своем прошлом, если считает его постыдным. Что с тобой, птичка моя?
Мелантэ почувствовала, как по ее щекам потекли горячие слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Александрия! Красивейший город на всей земле! Мелантэ невольно вскрикнула от восторга. Отец засмеялся и ласково потрепал ее по голове.
Когда они вышли за пределы города, Ани вступил в первую же лужу, по колено провалившись в чавкающую грязь. В нос ударил болотный запах. Он запрокинул голову и радостно воскликнул:
- Изида и Серапис! Как хорошо снова оказаться в мире живых людей! Что ни говори, жуткое это место - пустыня.
Глаза девушки светились от счастья: отец вернулся домой из пустыни с караваном специй, с договором о партнерстве и другом царя, который помогает ему вести деловую переписку. Неужели сегодня утром она проснулась с мыслью о том, что никогда не увидит его больше?
- Я так рада, что ты наконец вернулся, - сказала она отцу, радуясь от всего сердца.
Весь дом гудел, как пчелиный улей. Как только Термутиона прибежала с радостным известием, все рабы и наемные работники бросились наводить порядок, освобождать складские помещения, носить воду из колодца. Отец, держа за поводья осла, прошел мимо сараев для сушки тканей и направился прямо к входу в дом. Тиатрес бросилась в его объятия. Следом за ней из дома выбежал шестилетний Серапион и обхватил отца за талию, а за ним - маленький Изидор, которому было всего два годика, - тот обнял отца за колени. Все смеялись и говорили наперебой, и Мелантэ на какое-то мгновение забыла о караване. Когда она обернулась, то увидела, что с половины верблюдов уже сняли поклажу, а тюки начали заносить в сарай, который служил складом. Два незнакомца - по всей видимости моряки Клеона - подошли поближе и ожидали, когда их пригласят войти в дом. Отец представил мужчин: одного из них, жилистого грека средних лет, звали Аполлонием, а второго - Эзана. Этот высокий мужчина с темной кожей и устрашающим выражением лица был родом из Адулиса, что на противоположном берегу Красного моря.
Мелантэ взглядом поискала Ариона и увидела, что он все так же сидит верхом на верблюде, равнодушно взирая на происходящее. Он все еще прижимал к лицу свой шелковый мешочек. Она взглянула на отца: тот был занят с людьми Клеона. Рассудив, что Ариону следует войти в дом вместе со всеми, Мелантэ подошла к нему.
- Сударь, - обратилась она к нему, - не хотели бы вы...
Она оборвала себя на полуслове, увидев, что широко раскрытые глаза Ариона неподвижно уставились в никуда. Зубы юноши ныли стиснуты, а на бледном, покрывшемся испариной лице застыла маска леденящего душу страха.
- Сударь? - повторила она.
Казалось, он не слышал ее. Мелантэ коснулась его колена, но юноша даже не посмотрел вниз. Она заметила, что он весь дрожит. Из его горла вырвалось приглушенное всхлипывание, что-то вроде «Нет!», а затем послышалось какое-то невнятное бормотание.
- Сударь! - воскликнула девушка, теперь уже на самом деле испугавшись. - Что с вами?
Она поспешно похлопала верблюда чуть ниже шеи, как это делали погонщики, и животное с фырканьем опустилось на колени. Арион качнулся в седле, чуть не упав, но все-таки сохранил равновесие. Слегка покачиваясь взад-вперед, скрежеща зубами и вперив взгляд в одну точку, он продолжал что-то невнятно бормотать. Мелантэ со страхом смотрела на него, чувствуя собственную беспомощность, и не знала, что предпринять: может, побрызгать на него водой или перетащить в тень?
Тем временем Арион застонал, глаза его закатились вверх, а потом закрылись. Однако уже через мгновение он вздрогнул и подался всем корпусом вперед, прижав мешочек с травами к лицу. Неясное бормотание прекратилось.
- Сударь! - в полной растерянности повторила Мелантэ. - Сударь, вы...
Юноша поднял глаза и в изумлении уставился на нее. Окинув взглядом дом, рабов и караван, который был уже наполовину разгружен, он опустил глаза на верблюда, на котором сидел, и, высвободив ногу из седла, немного покрутил ступней.
- С вами все в порядке? - робко поинтересовалась Мелантэ.
- Кто ты? - в голосе Ариона звучало смущение.
- Мелантэ. Я дочь Ани. Сударь, вам нехорошо?
- У меня был небольшой приступ, - просто сказал он. - У меня к ним предрасположенность. Но чувствую я себя неплохо, не беспокойся.
Юноша хотел было встать, но у него подкашивались ноги, и он снова сел в седло.
- Я позову кого-нибудь, чтобы вам помогли, - поспешно сказала Мелантэ.
- Со мной все в порядке! - раздраженно воскликнул он и снова попытался подняться. Некоторое время он стоял как вкопанный, а затем медленно побрел к дому. Мелантэ пошла за ним, но, вспомнив о свитках папируса, важных документах, лежавших в переметной суме, вернулась за ними.
Когда она подошла к дому, Ариона уже увели. Отец все еще стоял во дворе и разговаривал с моряками. Она протянула ему сумку с бумагами.
- Спасибо, - сказал Ани и, бросив на дочь внимательный взгляд, обеспокоенно спросил: - Что случилось?
- У Ариона был приступ, - ответила она. В глазах девушки блестели слезы.
Грек Аполлоний недовольно фыркнул, а ауксумит Эзана пожал плечами.
- По крайней мере нам не придется затаскивать его в дом. Отец пристально смотрел на дочь.
- Я думала, что люди падают, когда у них случается приступ, - дрожащим голосом сказала она.
- Такое с ним тоже бывало, - сообщил Аполлоний. - Дважды за всю дорогу из Береники. А вот такое, когда он пялится в одну точку, происходит с ним каждый день.
- Боги прокляли его, - заявил Эзана. Этот мужчина говорил с причудливым акцентом, норовя поставить ударение в начале слова.
Аполлоний что-то проворчал, выражая свое согласие.
- Мне тоже сдается, что его карают боги. Он сам говорил, что, когда у него такой приступ, ему в голову лезут воспоминания - понятное дело, неприятные.
- У всех нас есть такое, о чем бы нам не хотелось вспоминать, - медленно произнес Ани, и по угрюмому выражению, которое появилось на лице отца, Мелантэ поняла, что на него нахлынули воспоминания о смерти ее матери. - Арион сказал, что вся его семья погибла. У человека могут быть ужасные воспоминания, ниже если сам он ничего плохого отродясь не делал.
- Мне это не нравится, - заявил Аполлоний, бросив на отца недовольный взгляд.
- Не думаю, что Ариону самому это нравится, - мягко ответил Ани.
- А эти его слова, когда он кричит: «Он еще жив!» От них у меня мурашки по коже бегают, а по ночам кошмары снятся. О ком это он? И почему это так ужасно? Но Арион не хочет отвечать на вопросы - ты заметил? - ни об этом, ни о чем другом. Мне кажется, что он все-таки совершил какое-то жуткое преступление в прошлом. Вот теперь боги и карают его...
- А я думаю, что у него болезнь мозга, - резко перебил его Ани, - которую мальчик мужественно переносит. К тому же нет ничего странного в том, что человек не хочет говорить о своем прошлом, если считает его постыдным. Что с тобой, птичка моя?
Мелантэ почувствовала, как по ее щекам потекли горячие слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113