Их Дон покрал из столовой “Ямахи”, по хорошему договорившись с корабельным православным священником Феофилом, исполнявшем по совместительству обязанности гастронома-программиста.
Немедленно открыв настенный шкафчик, Музыкальный Бык вынул из него трехлитровую кастрюлю и ополоснул ее под струей горячей воды из столитрового “титана”, прекрасно понимая, что это-то как раз вполне бессмысленно. Посудина была стерилизованной. Но Дон делал, как мама.
Кастрюля осталась на подставке наполняться холодной водой, а Дон шагнул к плите и повернул рукоятку. Кастрюля, заполненная водой на две трети, перекочевала на плиту. Дон плотно накрыл ее крышкой и занялся луком.
Прежде всего он поставил на вторую конфорку сковороду, плеснув туда масла. Пять крупных золотистых луковиц он выложил на откидной разделочный столик и полюбовался, какие они крепенькие, какие сахарные там, под сухой нежной кожицей. Маллиган извлек из стеллажа длинный отточенный нож. Проверив остроту заточки лезвия на ногте большого пальца, Дон удовлетворился полученным результатом и взял со стола первую луковицу.
Сначала он удалил темную выпуклость, покрытую тонкими белыми нитками. Затем аккуратно надрезал кожицу и двумя движениями снял ее, обнажив фиолетово-белую сердцевину фрукта (Дон никогда не видел, как растут луковицы, но полагал, что на дереве). Повторив процедуру с остальными четырьмя луковицами, Дон разрезал их пополам и быстрыми движениями нашинковал тонкими полукольцами.
На сковородке затрещало растопленное масло. Подхватив лук со стола горстями, Дон бросил его на сковородку и быстро перемешал вилкой, одновременно пытаясь стереть рукавом слезы. Белые полукружья зашипели и начали приобретать золотистый оттенок. Две полных ложки аварийно красной томатной пасты смачно шлепнулись сверху. Томат, перемешанный с луком, через полминуты потемнел и стал бурым.
С удовольствием понюхав воздух, Дон снял с огня сковородку и переключился на кастрюлю. Вода уже закипела. Посолив кипяток, Дон положил в кастрюлю мясо морского гребешка, бросил пару корешков петрушки, целую морковину и шесть горошин черного перца. Сделав это, он поплотнее прикрыл дверь, чтобы аромат не добрался через полкорабля до каюты Збышека и не разбудил гада.
Когда вода забурлила вновь, он немного убавил огонь и оставил мясо вариться под крышкой, озаботившись солеными огурцами, маслинами и каперсами. Соленые огурцы были очищены от кожицы и разрезаны вдоль на четыре части. Вообще-то по правилам полагалось удалить из них семена, но Дону всегда нравилось то ощущение, которое они оставляли во рту, а потому этой тонкостью он решил пренебречь. Нарубив огурцы кубиками, Дон добыл из банки восемь маслин и промыл их в холодной воде. С каперсами все было значительно проще. Их не пришлось даже перебирать.
Обнаружив, что морской гребешок варится уже десять минут, Дон вытащил его из кастрюли ложкой и положил на тарелку, а бульон процедил и снова поставил на огонь. В бульон последовательно были заброшены: обжаренный с томатом лук, соленые огурцы и две столовых ложки каперсов. Плюс - два листика лаврового листа и щепотка молотого перца.
На камбузе запахло так, что слабое посасывание в животе превратилось в назойливые возбужденные спазмы. На минутку, Дон позволил себе отлучиться: сбегал к себе в каюту и вытащил из холодильника эль. Герметик он принес с собой на кухню. Он вообще решил есть на кухне. Попутно он задал Макропу пару вопросов по обстановке, каковая оказалась спокойной.
Ничего, сказал Дон сам себе, нарезая морского гребешка ломтиками, еще десять минут и мы устроим праздник желудка. А всякие спящие Збышеки пусть грызут локти. Или стельки! Дон демонически похохотал. Торжественный момент приближался. Дон положил в кастрюлю пять ложек сметаны, подождал, пока все вскипит и погасил огонь.
Ломтики морского гребешка, лежащие на дне тарелки выглядели восхитительно. Когда к ним присоединились четыре маслины, кусочек лимона и мелко нарубленная зелень петрушки, тарелка превратилась в натюрморт работы старых фламандских мастеров. Дон залил натюрморт дымящимся бульоном и водрузил произведение искусства на стол. Не будучи в силах отойти от тарелки хотя бы на шаг, он открыл стенную панель ногой, откинул пяткой крепление, стул вывалился наружу, Дон ногой же подтащил его к столу и прочно на нем угнездился, одновременно нашаривая ладонью ложку. Потом он откупорил герметик, чуть-чуть степлившийся. Вот только кружки на корабле нет! Но мы стойко и отважно переносим тяготы и лишения службы. Мы, большие ирландцы, йо-хэ-хо!
Ложка погрузилась в тарелку. Дон счастливо вздохнул, закрыл глаза и повлек ложку ко рту. Последующие события развивались стремительно.
Томно завыла сирена.
Тарелка подпрыгнула, как живая, весело выплеснула содержимое на переборку кухни, а кусочки морских гребешков ринулись во все стороны. Дон с размаху воткнул ложку себе в глаз, завизжал, почище чем аварийная сирена, но он недаром был первым пилотом, потому что от летящей и плюющейся солянкой кастрюли он увернулся, использовав маневр “батман” и полмига спустя - маневр “тулуп”.
Приключения никогда не думают о расписании других людей. Они - сами себе расписание.
* * *
Збышеку снился абстрактный, но увлекательный сон. Он куда-то летел, плавно размахивая крыльями, вокруг струилась разноцветная музыка. Збышек испытывал вселенский восторг, а потом вдруг сделалось настолько хорошо, что в музыкальные струи вплелись оранжевые и зеленые вкуснейшие запахи, и Збышек ощутил мощный творческий всплеск, который тут же решил реализовать в нетленном поэтическом произведении. Надо было только придумать первую строчку.
“Вот лечу, вокруг привольно…”
И вдруг сон стал явью.
Матка боска, подумал он, просыпаясь, как же я мордой сейчас…
– Макроп! - истошно заорал Збышек, рывком продирая веки и пытаясь одновременно встать с пола. - Что за… Доклад!
– Шеф Збых. Экстренное торможение. И задержка гравитационной компенсации на четыре сотых секунды. К сожалению, точная синхронизация не удалась. И последующие маятниковые колебания корпуса.
– Почему - торможение? Мы что - двигались? И что там делает этот… Дон?
– Первый пилот Маллиган сейчас переживает на камбузе сильный эмоциональный стресс, сопровождающийся бурными вербальными выбросами. И одновременно беседует со мной, задавая вопросы, подобные тем, которые задаете вы, сэр. Я произвел торможение корабля, оправданное мгновенным изменением параметров окружающего космоса. Происходит свертывание обычного пространства по всем осям координат. Причины неизвестны. Прошу прибыть в рубку. Ситуацию оцениваю как критическую, степень риска не высчитывается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Немедленно открыв настенный шкафчик, Музыкальный Бык вынул из него трехлитровую кастрюлю и ополоснул ее под струей горячей воды из столитрового “титана”, прекрасно понимая, что это-то как раз вполне бессмысленно. Посудина была стерилизованной. Но Дон делал, как мама.
Кастрюля осталась на подставке наполняться холодной водой, а Дон шагнул к плите и повернул рукоятку. Кастрюля, заполненная водой на две трети, перекочевала на плиту. Дон плотно накрыл ее крышкой и занялся луком.
Прежде всего он поставил на вторую конфорку сковороду, плеснув туда масла. Пять крупных золотистых луковиц он выложил на откидной разделочный столик и полюбовался, какие они крепенькие, какие сахарные там, под сухой нежной кожицей. Маллиган извлек из стеллажа длинный отточенный нож. Проверив остроту заточки лезвия на ногте большого пальца, Дон удовлетворился полученным результатом и взял со стола первую луковицу.
Сначала он удалил темную выпуклость, покрытую тонкими белыми нитками. Затем аккуратно надрезал кожицу и двумя движениями снял ее, обнажив фиолетово-белую сердцевину фрукта (Дон никогда не видел, как растут луковицы, но полагал, что на дереве). Повторив процедуру с остальными четырьмя луковицами, Дон разрезал их пополам и быстрыми движениями нашинковал тонкими полукольцами.
На сковородке затрещало растопленное масло. Подхватив лук со стола горстями, Дон бросил его на сковородку и быстро перемешал вилкой, одновременно пытаясь стереть рукавом слезы. Белые полукружья зашипели и начали приобретать золотистый оттенок. Две полных ложки аварийно красной томатной пасты смачно шлепнулись сверху. Томат, перемешанный с луком, через полминуты потемнел и стал бурым.
С удовольствием понюхав воздух, Дон снял с огня сковородку и переключился на кастрюлю. Вода уже закипела. Посолив кипяток, Дон положил в кастрюлю мясо морского гребешка, бросил пару корешков петрушки, целую морковину и шесть горошин черного перца. Сделав это, он поплотнее прикрыл дверь, чтобы аромат не добрался через полкорабля до каюты Збышека и не разбудил гада.
Когда вода забурлила вновь, он немного убавил огонь и оставил мясо вариться под крышкой, озаботившись солеными огурцами, маслинами и каперсами. Соленые огурцы были очищены от кожицы и разрезаны вдоль на четыре части. Вообще-то по правилам полагалось удалить из них семена, но Дону всегда нравилось то ощущение, которое они оставляли во рту, а потому этой тонкостью он решил пренебречь. Нарубив огурцы кубиками, Дон добыл из банки восемь маслин и промыл их в холодной воде. С каперсами все было значительно проще. Их не пришлось даже перебирать.
Обнаружив, что морской гребешок варится уже десять минут, Дон вытащил его из кастрюли ложкой и положил на тарелку, а бульон процедил и снова поставил на огонь. В бульон последовательно были заброшены: обжаренный с томатом лук, соленые огурцы и две столовых ложки каперсов. Плюс - два листика лаврового листа и щепотка молотого перца.
На камбузе запахло так, что слабое посасывание в животе превратилось в назойливые возбужденные спазмы. На минутку, Дон позволил себе отлучиться: сбегал к себе в каюту и вытащил из холодильника эль. Герметик он принес с собой на кухню. Он вообще решил есть на кухне. Попутно он задал Макропу пару вопросов по обстановке, каковая оказалась спокойной.
Ничего, сказал Дон сам себе, нарезая морского гребешка ломтиками, еще десять минут и мы устроим праздник желудка. А всякие спящие Збышеки пусть грызут локти. Или стельки! Дон демонически похохотал. Торжественный момент приближался. Дон положил в кастрюлю пять ложек сметаны, подождал, пока все вскипит и погасил огонь.
Ломтики морского гребешка, лежащие на дне тарелки выглядели восхитительно. Когда к ним присоединились четыре маслины, кусочек лимона и мелко нарубленная зелень петрушки, тарелка превратилась в натюрморт работы старых фламандских мастеров. Дон залил натюрморт дымящимся бульоном и водрузил произведение искусства на стол. Не будучи в силах отойти от тарелки хотя бы на шаг, он открыл стенную панель ногой, откинул пяткой крепление, стул вывалился наружу, Дон ногой же подтащил его к столу и прочно на нем угнездился, одновременно нашаривая ладонью ложку. Потом он откупорил герметик, чуть-чуть степлившийся. Вот только кружки на корабле нет! Но мы стойко и отважно переносим тяготы и лишения службы. Мы, большие ирландцы, йо-хэ-хо!
Ложка погрузилась в тарелку. Дон счастливо вздохнул, закрыл глаза и повлек ложку ко рту. Последующие события развивались стремительно.
Томно завыла сирена.
Тарелка подпрыгнула, как живая, весело выплеснула содержимое на переборку кухни, а кусочки морских гребешков ринулись во все стороны. Дон с размаху воткнул ложку себе в глаз, завизжал, почище чем аварийная сирена, но он недаром был первым пилотом, потому что от летящей и плюющейся солянкой кастрюли он увернулся, использовав маневр “батман” и полмига спустя - маневр “тулуп”.
Приключения никогда не думают о расписании других людей. Они - сами себе расписание.
* * *
Збышеку снился абстрактный, но увлекательный сон. Он куда-то летел, плавно размахивая крыльями, вокруг струилась разноцветная музыка. Збышек испытывал вселенский восторг, а потом вдруг сделалось настолько хорошо, что в музыкальные струи вплелись оранжевые и зеленые вкуснейшие запахи, и Збышек ощутил мощный творческий всплеск, который тут же решил реализовать в нетленном поэтическом произведении. Надо было только придумать первую строчку.
“Вот лечу, вокруг привольно…”
И вдруг сон стал явью.
Матка боска, подумал он, просыпаясь, как же я мордой сейчас…
– Макроп! - истошно заорал Збышек, рывком продирая веки и пытаясь одновременно встать с пола. - Что за… Доклад!
– Шеф Збых. Экстренное торможение. И задержка гравитационной компенсации на четыре сотых секунды. К сожалению, точная синхронизация не удалась. И последующие маятниковые колебания корпуса.
– Почему - торможение? Мы что - двигались? И что там делает этот… Дон?
– Первый пилот Маллиган сейчас переживает на камбузе сильный эмоциональный стресс, сопровождающийся бурными вербальными выбросами. И одновременно беседует со мной, задавая вопросы, подобные тем, которые задаете вы, сэр. Я произвел торможение корабля, оправданное мгновенным изменением параметров окружающего космоса. Происходит свертывание обычного пространства по всем осям координат. Причины неизвестны. Прошу прибыть в рубку. Ситуацию оцениваю как критическую, степень риска не высчитывается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83