– О-ех, тумтук ты, тумтук! Что делать, что делать!
– Молчи, баба. Молчи, от греха…
Молодой женский голос, глухой мужской. Энергичный женский, усталый мужской. Раздраженный женский, покорный мужской.
Шаграт выл, не переставая.
И обладатель глухого усталого покорного голоса вылетел из дома.
Он дробно ссыпался ороговелыми босыми пятками с крыльца, в несколько скачков пересек половину двора и с наслаждением пнул животное в округлый мягкий бок, покрытый гладкой блестящей шерстью.
– Заткнись, шкура мелкая! - заорал мужичок, перекрывая обиженный визг удирающего в свою будку шаграта. - И без тебя тошно! Заткнись!
Мужичок громко шмыгнул носом и подумал, что в дом возвращаться ему не хочется. Повитуха привела своими комментариями происходящего в состояние совершенно безысходное. Пойти, что ли, навстречу жрецу? Может, по дороге с ним что случилось, помощь какая нужна? И дочке. Мужичок одиннадцать лет ждал дочку. И Голос ему дочку обещал сколько, и Последнему одних овец выкормил мужичок пять голов…
Во двор, повязывая на ходу голову темным платком, вышла повитуха и окликнула:
– Эй, тумтук! Чего стоишь? Иди к жене, плохо ей.
– Думаю я, - отозвался тумтук.
– Думает он! - передразнила повитуха. - Что же это за думки у тебя, коли жены родной важнее будут?
Мужичок сбивчиво объяснил. Повитуха махнула рукой и посоветовала жестоко:
– Не морочь голову. В дом иди. Не придет жрец, и девочку вашу не принесет. Новую родите.
– А ты - что? Уходишь уже? И платы ждать не будешь?
– Не буду, - покривилась повитуха. - Какая теперь плата? Не вернется жрец. А у меня ведь тоже семья дома некормленая сидит. Пойду.
– Слушай, - сказал мужичок шепотом, подвинувшись губами к повитухиному уху, - а ты, может, знаешь, куда за мостом идти-то надо? Поискать хочу. Ногу он подвернул, наверно, или еще что… И девочка наша с ним, дочка наша.
Повитуха шарахнулась в сторону.
– С ума сошел, кукушник лысый? И думать забудь! Не дай Последний, услышит кто недобрый - жрецы тебя на кусочки мелкие разорвут сей же час! В дом иди, говорю!
– Эх ты… - укорил мужичок и отвернулся.
Прикрывая рот уголком платка, повитуха пошла со двора. Мужичок провожал ее взглядом до тех пор, пока силуэт женщины не слился с темным туманом, затем вновь шмыгнул носом, почесал в затылке и направился к будке шаграта.
– Тихо ты! - сказал он животному, опасливо забившемуся в угол. - Только выть и горазд. Со мной идем, дорогу надо искать. Нюхать будешь, бездельная тварь. Тихо, я сказал.
Отцепив от кольца на будке гремящую цепь, мужичок намотал свободный ее конец на ладонь и вытащил шаграта из убежища. Шаграт вяло сопротивлялся и упирался лапами.
– Нюхай, - строго приказал хозяин животному, - ищи давай… кукушник. Жреца помнишь? Вот и ищи, куда он пошел. А выть не надо. Рано еще выть, понимаешь.
Шаграт для порядку еще немного посопротивлялся, поскреб лапами, но вскоре вытянул вертикально вверх голый свой хвост, ткнулся носом в землю и пошел по двору зигзагами. Нащупав след, тихонько взвизгнул, глянул на хозяина и натянул цепь.
– Вот так! - похвалил мужичок. - Вот так бы и сразу… - И ускорил шаг.
– За ним, Дон! - прошипел Збышек.
– Без сопливых как на коньках! - прошипел Дон, поглаживая джойстики.
Пару раз по дороге к каньону шаграт терял обнаруженную струйку запаха, останавливался и топырил уши, точно прислушиваясь к туману. Брел назад, затем снова - вперед, рычал на неведомое упругим горлом и брал упущенный след. Сонные приречные птицы шептались о своем, в тумане мерцало и гасло, грохотала вода по камням - далеко впереди. Солнце только-только начинало подгорать к вечеру. Эх, сколь периодов прожили без светила, дождались, а тут с доченькой такая беда…
Мужичок облизнул высохшие губы и чертыхнулся. Ему было страшно. Шаграт тянул к подвесному мосту, издавна ставшему для всех жителей деревни той границей, которую пересекать нельзя. Почему - нельзя, никто толком не знал. Боялись жрецов, хотя на памяти деревенских ни один жрец прямо не запрещал ходить через каньон. Но все равно - боялись.
– Хай-хай, гочи-гочи! - запел мужичок сдавленным тонким голосом, отгоняя наплывающую жуть. - Хай-хай… гочи… лей…
Голос сорвался. Шаграт удивленно покосился на хозяина, побежал быстрее. Мало ли что…
Мост раскачивался. Гудели веревки, вибрировали под вспотевшими горячими ладонями. “Хай-хай…” Шаграт шел впереди, широко расставляя лапы и стараясь поглубже вонзать в дерево острые когти.
Добравшись до пролома в настиле, мужичок потерянно посмотрел вниз, выпустил цепь, сел и заплакал. Шаграт свернул хвост и сел рядом, преданно глядя хозяину в лицо.
– Вот и нет у нас дочки, - сказал мужичок, вытирая глаза тыльной стороной ладони. - А ты, скотина, смотришь…
Шаграт наклонил голову и повесил уши.
– Люди бают, - произнес вдруг мужичок с надеждой, - жрецы летать умеют. Может, и не врут. Может, и правду говорят. А ежели так - что жрецу такая дырка? Перелетел - и всё. Вставай, дальше пойдем.
Хрустя ноющими суставами, человек встал, огляделся, нашел глазами то, что ему было нужно и шагнул. Животное поплелось следом, гремя звеньями цепи по трухлявому настилу моста.
– Сейчас, - приговаривал мужичок, отламывая от дерева, одиноко торчащего на краю пропасти, длинные прочные сучья, - сейчас починим… И дальше пойдем. Жрецы - они такие… Коли он жрец, то и умереть не должен. И дочка моя там… Ты только не убегай никуда, я сейчас тебя держать не могу. Не убежишь - дома сала дам. Нам бы только дочку найти. А убежишь - бить буду. Понимаешь? Молодец, что понимаешь.
Обратно к пролому человек полз на коленках, решив, что таким образом ему будет легче удерживать равновесие.
– Дон, мы что-то делаем или мы ничего не делаем! - сказал Збышек сквозь зубы.
– Опасно, - ответил Дон. - Испугается - сорвется.
У края пролома мужичок улегся на живот и приладил первую ветку. Закрепить ее было нечем, но сук и так держался неплохо. Уложил еще две и переполз на только что сотворенную опору, крепко обнимая одной рукой малость уже полегчавшую охапку.
Ветка за веткой - пролом остался позади. Мужичок сел, утер с лица капли пота и потрогал заскорузлыми пальцами рубаху, разодранную на груди длинными лоскутами. Удивился:
– Вот ведь… порвал - и не заметил. Жена ругаться будет. Пусть ругается…
– Воплоти меня Вечный Разум! - сказал Дон, переводя дух. - Слава богу!
– Дон, веди машину.
Твердая земля под ногами добавила сил и уверенности. И шаграт не сбежал, умница. Хороший шаграт. Хороший. Пойдем, искать будем. Ищи. Ищи, я сказал. Сала дам. Ты чего расселся? Ну-ка, прекрати скулить, зараза, ищи быстрее! Боишься, что ли? Я тоже, может, боюсь. Вставай, гад такой! Искать надо. Ты куда меня тянешь? Нам не туда, в горы нам - тропинку видишь? Жрец по ней ходил, больше некому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83