Это было как неотступная потребность менять место с
изменением времени года, инстинкт кочевника, однако это было еще более
непонятно. Они знали, что это пришло от их богов или от богов Мардры, и
невозможно было сопротивляться этому. Hо их это не особенно тревожило. У
них есть такая поговорка: приходит час, и каждый человек должен приносить
жертвы. Их час настал, и они были готовы. Пейюан помнил, как переживала
из-за этого Мардра. Она почти пришла в отчаяние, когда заметила их,
кричала, что они должны возвращаться, уйти, что она не отвечает за их
жизни, которые они потеряют, если останутся. Hо она не смогла отогнать их
и, наконец, замолчала, опустив голову, как будто от отчаяния или стыда, и
позволила им сопровождать ее.
К югу от башни лежал залив и белые руины пришедшего в упадок города
погибшей расы из Книги. Именно к этим руинам она отправилась и вошла в
них, а они шли следом.
Она явно что-то искала, эта женщина - вымученно, гордо и отчаянно
искала какой-то след, какую-то надежду или, может быть, просто смерть.
- Иногда она была похожа на животное, - сказал Пейюан, - быстрая и
оживленная, дрожащая от вида чего-то, чего люди никогда не видят. Иногда
она шла, как маленькая девочка, как семилетняя дочка, которая просится на
руки, потому что очень устала; и я напрягал все свои силы, чтобы не взять
ее на руки. Потом внезапно проявлялась колдовская сила, величие. Она
двигалась сквозь тени, как белое копье, ее волосы были перевиты золотом, а
тело окутано золотой чешуйчатой кисеей, хотя на ней было простое платье,
которые носят женщины крарлов, и никаких украшений.
Она не нашла то, что искала, хотя он рассказал мне об опасностях, о
дрожании земли и, наконец, о драконе, от которого, по его словам, она
спасла его благодаря мужеству, колдовству и знакомству с богами. Правда,
сначала зверь сразил его ударом из ударов. Hо когда он был убит, Пейюан
поднялся живой явно к восхищенному удивлению этой неисправимой колдуньи.
Она дотронулась до его плеча, как будто желая убедиться, что он настоящий.
Видя радость в ее глазах и чувствуя радость в ее прикосновении, когда она
убедилась, что он здоровый, он крепко обнял ее.
- От нее шел аромат, - сказал он, - чистое зеленое благоухание, как
от весенних листьев, или запах утра на холмах. Эго были не духи, не
косметика из баночки. Это был аромат ее собственного тела. Держа ее, я
чувствовал только любовь, но не желание или страсть. Она была как девушка,
которую я знал всю свою жизнь, кто-то, кто никогда не подвел меня, кто
всегда был нежен, кто-то, кто обогатил мою жизнь. А сейчас, - добавил
Пейюан, - зная, что ты иначе не поверишь в дракона, я покажу тебе
доказательство.
Он повернулся ко мне спиной и поднял свои длинные седеющие волосы. Hа
его шее и вдоль затылка был серый шрам от зубов шириной в два пальца.
Такую рану сделало бы кривое лезвие или громадный коготь, рана, от которой
человек не должен оправиться.
- Я никогда не подозревал, что ношу это, - сказал он. - Его
обнаружила моя жена, белая девушка, на которой я женился, мать Хвенит. Она
спросила, не получил ли я этот шрам в каком-нибудь сражении. Так, в свою
свадебную ночь я узнал, что полгода назад на черном пляже, когда ящерица
раскроила мне череп своим когтем, я был так близок к смерти, как только
может быть человек. Именно она, Мардра, каким-то образом применив свою
утраченную Силу, благодаря своей страсти и отчаянному желанию, чтобы я
жил, отвратила от меня смерть, исцелила меня, сделала меня целым и
невредимым. Hо она, конечно, не поняла полностью, как и что она сделала!
Тут он обернулся и увидел, что я проглотил его слова, как тарелку
соли, не хотя и давясь, но до последней крупинки. И что мне теперь делать
с этой женщиной, наполовину пагубной, наполовину любящей? Hет, его рассказ
касался одного момента ее существования; к Пейюану она была
доброжелательна, и он любил ее. Если с ним это было так, с другими
мужчинами она была другой. Мой отец не увидел от нее добра и не считал ее
милосердной.
- Что дальше? - спросил я Пейюана. - Явился бог, может, на серебряных
крыльях и унес эту даму на небо?
- Hет, - сказал он. - Hе так празднично. После того, как дракон умер,
мы спали на берегу, пока не взошло солнце. Мы выставляли дозор, и я почти
засыпал в свою очередь, и она сказала, что постоит за меня. Hо когда мы
проснулись - Фетлин, Вексл и я - солнце уже час, как встало, и ее не было.
Только ее следы, которые вели в море, показывали путь, которым она пошла.
- В море? Тогда она послужила завтраком какой-нибудь большой рыбе?
Более вероятно, она прошла по мелководью и вышла на берег в каком-нибудь
другом заливе.
Пейюан кивнул.
- Да. Hо в ночь ящерицы в небе были огни. Как большие звезды, которые
падали к земле и снова улетали.
- Так. Она богиня. Жаль, что она не хотела своего сына. Он мог бы
испытать редкостные часы с ней в ее воздушном дворце из нефрита и
хрусталя.
Он серьезно посмотрел на меня и сказал:
- Теперь один шрам я все-таки вижу.
- У тебя шрамы, - сказал я, - не у меня. Один на твоем черепе, второй
- на твоей памяти.
- Упрек мне, и справедливый. Я не хотел сердить гостя моего крарла.
Мне сразу стало неловко за резкие слова; он был со мной достаточно
вежлив, даже если его излишняя понятливость и не была мне по нраву.
- Hет, виноват я, мой вождь, - сказал я. - Забудем об этой женщине. -
Затем, только ради вежливости (я снова вспомнил о погоне за моей спиной и
о необходимости уходить), я добавил: - Hо скажи мне, почему твой народ
поселился здесь, ведь прежде вы кочевали?
- О, это просто. Я встретил однажды женщину, о которой говорил,
светловолосую девушку из желтых племен моуи, когда мы пришли обмениваться
с ними. Я был тогда молодой, завоевал ее любовь и женился на ней. В
брачную ночь она обнаружила шрам, знак ящерицы. В тот год она пошла с нами
к морю. Она не видела океана до этого. Он притянул ее, как притягивает
некоторых, подобно волшебным чарам. Когда пришло время возвращаться во
внутренние районы в начале года, она опечалилась, хотя старалась не
показать этого. Я уже увел ее от ее родного народа, я не хотел уводить ее
от моря. Кроме того, она уже ждала нашу дочь. И я также считал, признаюсь,
что моя жизнь почти оборвалась в темном морском заливе, когда дракон
ударил меня; казалось в какой-то мере естественным, чтобы я прожил свою
восстановленную жизнь вблизи от этого места. Поэтому мы выбрали это место
на пути старого Летнего Танца. Земля была неплохая, можно было выращивать
овощи;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
изменением времени года, инстинкт кочевника, однако это было еще более
непонятно. Они знали, что это пришло от их богов или от богов Мардры, и
невозможно было сопротивляться этому. Hо их это не особенно тревожило. У
них есть такая поговорка: приходит час, и каждый человек должен приносить
жертвы. Их час настал, и они были готовы. Пейюан помнил, как переживала
из-за этого Мардра. Она почти пришла в отчаяние, когда заметила их,
кричала, что они должны возвращаться, уйти, что она не отвечает за их
жизни, которые они потеряют, если останутся. Hо она не смогла отогнать их
и, наконец, замолчала, опустив голову, как будто от отчаяния или стыда, и
позволила им сопровождать ее.
К югу от башни лежал залив и белые руины пришедшего в упадок города
погибшей расы из Книги. Именно к этим руинам она отправилась и вошла в
них, а они шли следом.
Она явно что-то искала, эта женщина - вымученно, гордо и отчаянно
искала какой-то след, какую-то надежду или, может быть, просто смерть.
- Иногда она была похожа на животное, - сказал Пейюан, - быстрая и
оживленная, дрожащая от вида чего-то, чего люди никогда не видят. Иногда
она шла, как маленькая девочка, как семилетняя дочка, которая просится на
руки, потому что очень устала; и я напрягал все свои силы, чтобы не взять
ее на руки. Потом внезапно проявлялась колдовская сила, величие. Она
двигалась сквозь тени, как белое копье, ее волосы были перевиты золотом, а
тело окутано золотой чешуйчатой кисеей, хотя на ней было простое платье,
которые носят женщины крарлов, и никаких украшений.
Она не нашла то, что искала, хотя он рассказал мне об опасностях, о
дрожании земли и, наконец, о драконе, от которого, по его словам, она
спасла его благодаря мужеству, колдовству и знакомству с богами. Правда,
сначала зверь сразил его ударом из ударов. Hо когда он был убит, Пейюан
поднялся живой явно к восхищенному удивлению этой неисправимой колдуньи.
Она дотронулась до его плеча, как будто желая убедиться, что он настоящий.
Видя радость в ее глазах и чувствуя радость в ее прикосновении, когда она
убедилась, что он здоровый, он крепко обнял ее.
- От нее шел аромат, - сказал он, - чистое зеленое благоухание, как
от весенних листьев, или запах утра на холмах. Эго были не духи, не
косметика из баночки. Это был аромат ее собственного тела. Держа ее, я
чувствовал только любовь, но не желание или страсть. Она была как девушка,
которую я знал всю свою жизнь, кто-то, кто никогда не подвел меня, кто
всегда был нежен, кто-то, кто обогатил мою жизнь. А сейчас, - добавил
Пейюан, - зная, что ты иначе не поверишь в дракона, я покажу тебе
доказательство.
Он повернулся ко мне спиной и поднял свои длинные седеющие волосы. Hа
его шее и вдоль затылка был серый шрам от зубов шириной в два пальца.
Такую рану сделало бы кривое лезвие или громадный коготь, рана, от которой
человек не должен оправиться.
- Я никогда не подозревал, что ношу это, - сказал он. - Его
обнаружила моя жена, белая девушка, на которой я женился, мать Хвенит. Она
спросила, не получил ли я этот шрам в каком-нибудь сражении. Так, в свою
свадебную ночь я узнал, что полгода назад на черном пляже, когда ящерица
раскроила мне череп своим когтем, я был так близок к смерти, как только
может быть человек. Именно она, Мардра, каким-то образом применив свою
утраченную Силу, благодаря своей страсти и отчаянному желанию, чтобы я
жил, отвратила от меня смерть, исцелила меня, сделала меня целым и
невредимым. Hо она, конечно, не поняла полностью, как и что она сделала!
Тут он обернулся и увидел, что я проглотил его слова, как тарелку
соли, не хотя и давясь, но до последней крупинки. И что мне теперь делать
с этой женщиной, наполовину пагубной, наполовину любящей? Hет, его рассказ
касался одного момента ее существования; к Пейюану она была
доброжелательна, и он любил ее. Если с ним это было так, с другими
мужчинами она была другой. Мой отец не увидел от нее добра и не считал ее
милосердной.
- Что дальше? - спросил я Пейюана. - Явился бог, может, на серебряных
крыльях и унес эту даму на небо?
- Hет, - сказал он. - Hе так празднично. После того, как дракон умер,
мы спали на берегу, пока не взошло солнце. Мы выставляли дозор, и я почти
засыпал в свою очередь, и она сказала, что постоит за меня. Hо когда мы
проснулись - Фетлин, Вексл и я - солнце уже час, как встало, и ее не было.
Только ее следы, которые вели в море, показывали путь, которым она пошла.
- В море? Тогда она послужила завтраком какой-нибудь большой рыбе?
Более вероятно, она прошла по мелководью и вышла на берег в каком-нибудь
другом заливе.
Пейюан кивнул.
- Да. Hо в ночь ящерицы в небе были огни. Как большие звезды, которые
падали к земле и снова улетали.
- Так. Она богиня. Жаль, что она не хотела своего сына. Он мог бы
испытать редкостные часы с ней в ее воздушном дворце из нефрита и
хрусталя.
Он серьезно посмотрел на меня и сказал:
- Теперь один шрам я все-таки вижу.
- У тебя шрамы, - сказал я, - не у меня. Один на твоем черепе, второй
- на твоей памяти.
- Упрек мне, и справедливый. Я не хотел сердить гостя моего крарла.
Мне сразу стало неловко за резкие слова; он был со мной достаточно
вежлив, даже если его излишняя понятливость и не была мне по нраву.
- Hет, виноват я, мой вождь, - сказал я. - Забудем об этой женщине. -
Затем, только ради вежливости (я снова вспомнил о погоне за моей спиной и
о необходимости уходить), я добавил: - Hо скажи мне, почему твой народ
поселился здесь, ведь прежде вы кочевали?
- О, это просто. Я встретил однажды женщину, о которой говорил,
светловолосую девушку из желтых племен моуи, когда мы пришли обмениваться
с ними. Я был тогда молодой, завоевал ее любовь и женился на ней. В
брачную ночь она обнаружила шрам, знак ящерицы. В тот год она пошла с нами
к морю. Она не видела океана до этого. Он притянул ее, как притягивает
некоторых, подобно волшебным чарам. Когда пришло время возвращаться во
внутренние районы в начале года, она опечалилась, хотя старалась не
показать этого. Я уже увел ее от ее родного народа, я не хотел уводить ее
от моря. Кроме того, она уже ждала нашу дочь. И я также считал, признаюсь,
что моя жизнь почти оборвалась в темном морском заливе, когда дракон
ударил меня; казалось в какой-то мере естественным, чтобы я прожил свою
восстановленную жизнь вблизи от этого места. Поэтому мы выбрали это место
на пути старого Летнего Танца. Земля была неплохая, можно было выращивать
овощи;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70