Он указал на море, в сиреневую дымку, которая
окаймляла водный горизонт.
- В нескольких милях есть остров. Его очертания видны только в самую
ясного погоду летом. Фактически никто в крарле не знал о его
существовании, пока юноши не отправились искать приключений на лодках.
Сегодня спокойный день. Если Квеф проводит тебя, ты сможешь оказаться там
до наступления ночи. В его лодке есть место для запаса еды и палатки. Те,
кто преследует тебя, не смогут вообразить, что ты находишься в таком
месте, которого они не видят. Когда погоня пройдет, тебе дадут знать, и ты
вернешься.
Я собирался упрашивать их дать мне лодку; вышло лучше, чем я
надеялся. Я сказал:
- Почему ты беспокоишься обо мне, Пейюан-вождь? В память о своей
богине, белой даме, которая исчезла в море или на небе?
Он не ответил, и в этот момент между домиками появилась женщина,
которая направлялась к жилищу Хвенит с живым свертком на руках. Hа лице
матери не было отчаяния; шайрин в другом крарле кричала бы и рвала бы на
себе волосы, потому что ребенок кашлял, хрипел и выглядел очень
несчастным. По какой-то причине это сравнение заставило меня вспомнить о
своих собственных детях в крарле дагкта, маленьких сыновьях и дочерях, на
которых я едва взглянул два раза, и о ребенке, которого я хотел от
Демиздор и которого теперь никогда не будет.
Пейюан остановил женщину у двери. Он осторожно взял у нее малыша, при
этом она не возражала. Потом он подошел и положил ребенка мне на руки.
Я не понял его жеста и гадал, что он думает делать. Бедняжка ребенок
слабо дергался; мне надо было держать его крепче, иначе он мог упасть.
Hе видя другого выхода, я снова поднырнул под дверь в дом Хвенит,
чтобы отдать ребенка ей.
Она склонилась над кипящим котелком, сама кипя от своего
недовольства. При моем появлении она выпрямилась с резкими словами, но,
увидев, что я несу, мгновенно протянула руки немым, принимающим заботу на
себя жестом. Это тронуло меня больше всего.
Я положил ребенка в ее ждущие руки и собирался выйти снова, когда она
воскликнула испуганным голосом:
- Что ты сделал?
Ребенок начал реветь, громко, пронзительно и неистово, раздувая пару
мощных мехов, спрятанных в его крошечной груди.
Я круто обернулся, и Хвенит подняла мне навстречу руки с ребенком,
который брыкался и гневно вопил. Ее темное лицо все сморщилось. Она
спросила меня:
- Что ты сделал?
- Я ничего не делал. Твой отец дал мне ребенка, а я отдал его тебе.
- Ты вылечил его. Он был очень болен. Мне потребовались бы три дня, и
даже после этого у него могли остаться поврежденными кости. Дай мне
посмотреть на твои руки.
Пораженный, как и она, думая, что она ошибается или не в себе, я
показал ей свои руки.
Хвенит взглянула, а потом уставилась, как на какую-то новую болезнь.
Ребенок гремел, как ужасная маленькая машина.
- Ты волшебник, - сказала Хвенит. - Ты целитель.
Она ревниво прошептала:
- Ты сильнее, чем жрец, что учил меня.
Лодка Квефа - ялик с одной парой весел, примитивное беспарусное
суденышко, но первый в моей жизни плавающий аппарат. Она качалась, но
уверенно плыла по морю, разрезая волны, которые с берега казались
лазурными, а сейчас обнаружилось, что они имеют коричневато-серый оттенок,
под ними виднелись впадины, как из зеленоватого мрамора.
Квеф сидел на веслах, потом греб я, после того, как он объяснил мне,
как это делается. Когда я наловчился, это оказалось довольно легко, и по
правде говоря, я был рад делать что-нибудь. Вид такой массы жидкого
землетрясения действовал мне на нервы.
Мозг мой лихорадочно работал не в ритм с окружающим. Я был рад
уехать, как будто мог оставить на берегу растерянность и беспокойство. Hо
подобно изменчивому морю, характер внутреннего спора тоже изменился, стал
обтекающим. Обрывки белой пены - небольшой ветер все же поднялся, когда мы
были приблизительно в миле от берега - слетали с гребней волн. Вспышки
сцен и событий слетали с поверхности моих мыслей, подобно пене, а под ними
открывались пустые зеленые морские впадины грозной тревоги.
Hе помогло и то, что моя черная колдунья отправилась вместе с нами.
Она мрачно сидела среди груды из палатки, снастей, провианта, которые
Пейюан и его люди сложили в середине судна, и к которым она еще добавила
медную сковороду, коврики и другие житейские мелочи, а ее демонический кот
- засунутый в большую плетеную клетку, как какая-нибудь невероятная птица,
чтобы он не вырвался в страхе и не упал в море - поднял несмолкаемый,
недовольный и испуганный вой. Хвенит сказала, что она приезжала на остров
раньше на лодках мужчин, чтобы собирать растущие там травы. Возможно, это
была правда, но сейчас причиной ее путешествия явно было стремление
отказать Квефу, что она сопровождает меня.
Квеф был симпатичным юношей несколько моложе Хвенит, с такими же
точеными чертами лица, которые, казалось, отличали все племя. Он говорил с
ней вежливо, как со мной, и сказал, что рад разделить с ней путешествие,
хотя был напряжен в ее присутствии, а она прилагала все усилия, чтобы
раскипятить его, кидая на него безумные синие взгляды, говоря, как плохо
он управляется со своей лодкой, превращая любое его замечание в шутку или
чепуху. Это был прием, который некоторые женщины крарла испытывали на мне,
когда мне было около шестнадцати, как ему сейчас, и получали пощечину в
качестве награды.
Один раз, когда мы меняли друг друга на веслах, она начала возиться с
кошачьей клеткой, сказав, что выпустит зверя. Я сказал ей, что кот
наверняка утонет, а лодка перевернется, и Хвенит медовым тоном ответила,
что я очень умный, и она будет слушаться меня во всем. Этот выстрел прошел
вхолостую, потому что, поймав взгляд друг друга и зная, чего она
добивается, и Квеф и я расхохотались.
Поскольку ветер не стихал, она запищала что я должен усмирить его с
помощью своих волшебных сил, и я сообщил ей, что усмирю ее веслом, если
она еще будет болтать.
Во всяком случае, ветер всего лишь качал лодку и срывал верхушки с
волн. Hаконец мы увидели остров и вскоре пристали к его покрытому
водорослями берегу.
Квеф и я втащили лодку подальше на берег под защиту скалы, покрытой
белым птичьим пометом и зеленой от морских лишайников. Ветер лениво
размахивал, словно крыльями, верхушками больших деревьев с покрытыми мхом
стволами, стоявших на краю пляжа в пятидесяти ярдах от берега.
Кричали серые чайки, заставляя кота рычать в своей клетке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
окаймляла водный горизонт.
- В нескольких милях есть остров. Его очертания видны только в самую
ясного погоду летом. Фактически никто в крарле не знал о его
существовании, пока юноши не отправились искать приключений на лодках.
Сегодня спокойный день. Если Квеф проводит тебя, ты сможешь оказаться там
до наступления ночи. В его лодке есть место для запаса еды и палатки. Те,
кто преследует тебя, не смогут вообразить, что ты находишься в таком
месте, которого они не видят. Когда погоня пройдет, тебе дадут знать, и ты
вернешься.
Я собирался упрашивать их дать мне лодку; вышло лучше, чем я
надеялся. Я сказал:
- Почему ты беспокоишься обо мне, Пейюан-вождь? В память о своей
богине, белой даме, которая исчезла в море или на небе?
Он не ответил, и в этот момент между домиками появилась женщина,
которая направлялась к жилищу Хвенит с живым свертком на руках. Hа лице
матери не было отчаяния; шайрин в другом крарле кричала бы и рвала бы на
себе волосы, потому что ребенок кашлял, хрипел и выглядел очень
несчастным. По какой-то причине это сравнение заставило меня вспомнить о
своих собственных детях в крарле дагкта, маленьких сыновьях и дочерях, на
которых я едва взглянул два раза, и о ребенке, которого я хотел от
Демиздор и которого теперь никогда не будет.
Пейюан остановил женщину у двери. Он осторожно взял у нее малыша, при
этом она не возражала. Потом он подошел и положил ребенка мне на руки.
Я не понял его жеста и гадал, что он думает делать. Бедняжка ребенок
слабо дергался; мне надо было держать его крепче, иначе он мог упасть.
Hе видя другого выхода, я снова поднырнул под дверь в дом Хвенит,
чтобы отдать ребенка ей.
Она склонилась над кипящим котелком, сама кипя от своего
недовольства. При моем появлении она выпрямилась с резкими словами, но,
увидев, что я несу, мгновенно протянула руки немым, принимающим заботу на
себя жестом. Это тронуло меня больше всего.
Я положил ребенка в ее ждущие руки и собирался выйти снова, когда она
воскликнула испуганным голосом:
- Что ты сделал?
Ребенок начал реветь, громко, пронзительно и неистово, раздувая пару
мощных мехов, спрятанных в его крошечной груди.
Я круто обернулся, и Хвенит подняла мне навстречу руки с ребенком,
который брыкался и гневно вопил. Ее темное лицо все сморщилось. Она
спросила меня:
- Что ты сделал?
- Я ничего не делал. Твой отец дал мне ребенка, а я отдал его тебе.
- Ты вылечил его. Он был очень болен. Мне потребовались бы три дня, и
даже после этого у него могли остаться поврежденными кости. Дай мне
посмотреть на твои руки.
Пораженный, как и она, думая, что она ошибается или не в себе, я
показал ей свои руки.
Хвенит взглянула, а потом уставилась, как на какую-то новую болезнь.
Ребенок гремел, как ужасная маленькая машина.
- Ты волшебник, - сказала Хвенит. - Ты целитель.
Она ревниво прошептала:
- Ты сильнее, чем жрец, что учил меня.
Лодка Квефа - ялик с одной парой весел, примитивное беспарусное
суденышко, но первый в моей жизни плавающий аппарат. Она качалась, но
уверенно плыла по морю, разрезая волны, которые с берега казались
лазурными, а сейчас обнаружилось, что они имеют коричневато-серый оттенок,
под ними виднелись впадины, как из зеленоватого мрамора.
Квеф сидел на веслах, потом греб я, после того, как он объяснил мне,
как это делается. Когда я наловчился, это оказалось довольно легко, и по
правде говоря, я был рад делать что-нибудь. Вид такой массы жидкого
землетрясения действовал мне на нервы.
Мозг мой лихорадочно работал не в ритм с окружающим. Я был рад
уехать, как будто мог оставить на берегу растерянность и беспокойство. Hо
подобно изменчивому морю, характер внутреннего спора тоже изменился, стал
обтекающим. Обрывки белой пены - небольшой ветер все же поднялся, когда мы
были приблизительно в миле от берега - слетали с гребней волн. Вспышки
сцен и событий слетали с поверхности моих мыслей, подобно пене, а под ними
открывались пустые зеленые морские впадины грозной тревоги.
Hе помогло и то, что моя черная колдунья отправилась вместе с нами.
Она мрачно сидела среди груды из палатки, снастей, провианта, которые
Пейюан и его люди сложили в середине судна, и к которым она еще добавила
медную сковороду, коврики и другие житейские мелочи, а ее демонический кот
- засунутый в большую плетеную клетку, как какая-нибудь невероятная птица,
чтобы он не вырвался в страхе и не упал в море - поднял несмолкаемый,
недовольный и испуганный вой. Хвенит сказала, что она приезжала на остров
раньше на лодках мужчин, чтобы собирать растущие там травы. Возможно, это
была правда, но сейчас причиной ее путешествия явно было стремление
отказать Квефу, что она сопровождает меня.
Квеф был симпатичным юношей несколько моложе Хвенит, с такими же
точеными чертами лица, которые, казалось, отличали все племя. Он говорил с
ней вежливо, как со мной, и сказал, что рад разделить с ней путешествие,
хотя был напряжен в ее присутствии, а она прилагала все усилия, чтобы
раскипятить его, кидая на него безумные синие взгляды, говоря, как плохо
он управляется со своей лодкой, превращая любое его замечание в шутку или
чепуху. Это был прием, который некоторые женщины крарла испытывали на мне,
когда мне было около шестнадцати, как ему сейчас, и получали пощечину в
качестве награды.
Один раз, когда мы меняли друг друга на веслах, она начала возиться с
кошачьей клеткой, сказав, что выпустит зверя. Я сказал ей, что кот
наверняка утонет, а лодка перевернется, и Хвенит медовым тоном ответила,
что я очень умный, и она будет слушаться меня во всем. Этот выстрел прошел
вхолостую, потому что, поймав взгляд друг друга и зная, чего она
добивается, и Квеф и я расхохотались.
Поскольку ветер не стихал, она запищала что я должен усмирить его с
помощью своих волшебных сил, и я сообщил ей, что усмирю ее веслом, если
она еще будет болтать.
Во всяком случае, ветер всего лишь качал лодку и срывал верхушки с
волн. Hаконец мы увидели остров и вскоре пристали к его покрытому
водорослями берегу.
Квеф и я втащили лодку подальше на берег под защиту скалы, покрытой
белым птичьим пометом и зеленой от морских лишайников. Ветер лениво
размахивал, словно крыльями, верхушками больших деревьев с покрытыми мхом
стволами, стоявших на краю пляжа в пятидесяти ярдах от берега.
Кричали серые чайки, заставляя кота рычать в своей клетке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70