Рикс окаменел.
Мелодичный голос его отца превратился в рычание зверя. - Я же говорил вам,
что это должен быть Рикс, не так ли? Немедленно впустите его!
Миссис Рейнольдс приоткрыла дверь пошире.
- Быстрее, пожалуйста, - сказала она. - Слишком много света вредно
для его глаз. И помните: говорить как можно тише.
Рикс вошел в комнату с высоким потолком и обитыми резиной стенами.
Единственным источником света была маленькая лампа с зеленым абажуром на
столе, за которым сидела миссис Рейнольдс. Свет от этой лампы простирался
не более чем на фут. Перед тем, как миссис Рейнольдс закрыла дверь, Рикс
успел разглядеть лишь мрачную меблировку комнаты.
Он увидел кровать отца, покрытую канапе. Там, под пластиковым
кислородным тентом что-то лежало. Рикс поблагодарил Бога за то, что дверь
закрылась раньше, чем он успел разглядеть это хорошенько.
В темноте он слышал слабое чириканье осциллоскопа. Прибор находился
слева от кровати отца. Рикс видел на нем бледно-зеленый зигзаг, отражавший
работу сердца Уолена Эшера. У отца было болезненное, булькающее дыхание.
Шелковая простыня шуршала на кровати.
- Вам что-нибудь нужно, мистер Эшер? - спросила сиделка.
- Нет, - раздался измученный голос. - Не орите, черт подери!
Миссис Рейнольдс вернулась на свое место, оставив Рикса одного, и
продолжила чтение романа Барбары Картлэнд.
- Подойди ближе, - скомандовал Уолен Эшер.
- Я здесь ничего не вижу...
Последовал резкий вдох.
- Т_и_ш_е_! О, Боже, мои уши...
- Прошу прощения, - прошептал Рикс, вконец лишившись присутствия
духа.
Осциллоскоп зачирикал быстрее. Уолен смог заговорить лишь когда
сердцебиение замедлилось.
- Ближе. Ты сейчас споткнешься о стул. Шагни влево. Не зацепи кабель,
идиот! Еще левее. Отлично, ты в пяти шагах от ножки кровати. Проклятие,
парень, неужели обязательно так _т_о_п_а_т_ь_?
Приблизившись к кровати, Рикс почувствовал лихорадочный жар,
исходивший от тела отца. Он коснулся канапе, и пот потек вниз по его руке.
- Хорошо, хорошо, - сказал Уолен. Рикс ощущал на себе его
внимательный, изучающий взгляд. Силуэт на кровати с легким шуршанием
подвинулся. - Так, значит, все-таки приехал? Повернись. Дай мне тебя
рассмотреть.
- Я не призовая лошадь, - буркнул Рикс себе под нос.
- Ты и сын не призовой. Одежда на тебе болтается. Что, работа
писателя не дает достаточно пищи для твоего стола?
- У меня все в порядке.
Уолен хмыкнул. - Что-то не верится. - Он замолчал, и Рикс услышал,
как жидкость булькает у него в легких. - Уверен, ты узнал эту комнату, не
правда ли? Во время приступов ты, Бун и Кэтрин скрывались здесь. Куда ты
уходишь теперь?
- У себя дома я проложил стены туалета картоном для лучшей
звукоизоляции и оборудовал дверь так, чтобы она не пропускала свет.
- Бьюсь об заклад, ты сидишь там, как в утробе. В тебе всегда было
что-то такое, что жаждало вернуться в утробу.
Рикс пропустил последние замечание мимо ушей. Темнота и запах
разложения угнетали. Болезненный жар бил ему лицо, как солнце.
- Куда уходят Бун и Кэт, после того, как ты переехал сюда?
- Бун устроил за своей спальней собственную Тихую Комнату, а Кэт
сделала нишу в стене в своем туалете. У них редко бывают приступы. Они не
понимают, что я здесь испытываю. Они всегда жили в Эшерленде, где
безопасно. Но _т_ы_ - ты представляешь себе этот ад, не так ли?
- У меня не так уж и много приступов.
- Не много? Как тогда назвать то, что ты испытал вчера в Нью-Йорке?
- Тебе Бун рассказал?
- Я слышал, как он рассказывал это Маргарет вчера вечером в гостиной.
Ты забываешь, как хорошо я могу слышать, Рикс. Я слышал, как ты говорил с
ними внизу, я слышал, как ты поднимался, я слышу сейчас стук твоего
сердца. Это нарастает. Иногда мои чувства обострены более обычного. Это
накатывается волнами. Но ты понимаешь, о чем я говорю, не так ли? Эшеры не
могут долго жить за воротами Эшерленда. Это факт, который, я уверен, ты
начал осознавать.
Глаза Рикса привыкли к темноте. Перед ним на кровати лежало что-то
похожее на коричневую костистую мумию, страшно истощенную. Она лежала
неподвижно, но когда костяная сморщенная рука вытянулась, чтобы подтянуть
простыню, холодок пробежал по спине Рикса. Чуть больше года назад в Уолене
Эшере было более шести футов роста и весил он сто восемьдесят пять фунтов.
Скелет на кровати весил раза в два меньше.
- Нечего на меня пялиться, - проскрежетал Уолен. - Настанет и твое
время.
К горлу Рикса подступил комок. Когда он снова смог говорить, он
сказал:
- Не заметно, чтобы жизнь в Эшерленде пошла тебе сильно на пользу.
Так что - что так, что иначе.
- Ты не прав. Мне шестьдесят четыре года. Мое время почти истекло.
Взгляни на себя! Тебя можно было бы принять за моего брата, а не за сына.
Каждый год жизни за воротами Эшерленда разрушает твое здоровье. Твои
приступы становятся сильнее. Скоро твоей маленькой утробы будет
недостаточно. В один прекрасный день ты попробуешь там спрятаться - и
слишком поздно обнаружишь, что видишь полоску света. И тогда ты ослепнешь
и сойдешь с ума, и никто тебе не поможет. Перед этим, - в его голосе
появились нотки отвращения, - у меня не было приступов пять лет. Хадсон
Эшер знал, что здешний воздух, покой и уединение благотворно влияют на
Недуг. Он построил это имение, чтобы его потомки могли жить долго и
полнокровно. У нас здесь собственный мир. Ты либо безумен, либо
собираешься совершить медленное самоубийство, если хочешь жить где-либо
еще.
- Я уехал потому, что хотел идти своим путем.
- К_о_н_е_ч_н_о_. - Из-под кровати раздалось бульканье. Естественные
отходы, понял Рикс. К Уолену тянулись трубки, которые отсасывали жидкость.
- Да, ты определенно пошел своей дорогой. Некоторое время писал рекламные
объявления в каком-то магазине в Атланте. Затем получил работу продавца
книг. А после был корректором в какой-то местной газетенке. Потрясающие
достижения, что одно, что другое. Да, и еще - твои успехи в личной жизни.
Стоит ли нам сейчас обсуждать твою неудачную женитьбу и ее последствия?
Рикс сжал челюсти. Он почувствовал себя ребенком, которого опять
порют Миротворцем.
- Значит, я избавлю тебя от этого. Поговорим о твоих литературных
достижениях. Три романа, полные несусветной чуши. Я знаю, что последний из
них попал на короткое время в список бестселлеров. Говорят, если посадить
обезьяну за пишущую машинку, она когда-нибудь создаст сонет Шекспира. - Он
приостановился, давая как следует прочувствовать боль от порки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Мелодичный голос его отца превратился в рычание зверя. - Я же говорил вам,
что это должен быть Рикс, не так ли? Немедленно впустите его!
Миссис Рейнольдс приоткрыла дверь пошире.
- Быстрее, пожалуйста, - сказала она. - Слишком много света вредно
для его глаз. И помните: говорить как можно тише.
Рикс вошел в комнату с высоким потолком и обитыми резиной стенами.
Единственным источником света была маленькая лампа с зеленым абажуром на
столе, за которым сидела миссис Рейнольдс. Свет от этой лампы простирался
не более чем на фут. Перед тем, как миссис Рейнольдс закрыла дверь, Рикс
успел разглядеть лишь мрачную меблировку комнаты.
Он увидел кровать отца, покрытую канапе. Там, под пластиковым
кислородным тентом что-то лежало. Рикс поблагодарил Бога за то, что дверь
закрылась раньше, чем он успел разглядеть это хорошенько.
В темноте он слышал слабое чириканье осциллоскопа. Прибор находился
слева от кровати отца. Рикс видел на нем бледно-зеленый зигзаг, отражавший
работу сердца Уолена Эшера. У отца было болезненное, булькающее дыхание.
Шелковая простыня шуршала на кровати.
- Вам что-нибудь нужно, мистер Эшер? - спросила сиделка.
- Нет, - раздался измученный голос. - Не орите, черт подери!
Миссис Рейнольдс вернулась на свое место, оставив Рикса одного, и
продолжила чтение романа Барбары Картлэнд.
- Подойди ближе, - скомандовал Уолен Эшер.
- Я здесь ничего не вижу...
Последовал резкий вдох.
- Т_и_ш_е_! О, Боже, мои уши...
- Прошу прощения, - прошептал Рикс, вконец лишившись присутствия
духа.
Осциллоскоп зачирикал быстрее. Уолен смог заговорить лишь когда
сердцебиение замедлилось.
- Ближе. Ты сейчас споткнешься о стул. Шагни влево. Не зацепи кабель,
идиот! Еще левее. Отлично, ты в пяти шагах от ножки кровати. Проклятие,
парень, неужели обязательно так _т_о_п_а_т_ь_?
Приблизившись к кровати, Рикс почувствовал лихорадочный жар,
исходивший от тела отца. Он коснулся канапе, и пот потек вниз по его руке.
- Хорошо, хорошо, - сказал Уолен. Рикс ощущал на себе его
внимательный, изучающий взгляд. Силуэт на кровати с легким шуршанием
подвинулся. - Так, значит, все-таки приехал? Повернись. Дай мне тебя
рассмотреть.
- Я не призовая лошадь, - буркнул Рикс себе под нос.
- Ты и сын не призовой. Одежда на тебе болтается. Что, работа
писателя не дает достаточно пищи для твоего стола?
- У меня все в порядке.
Уолен хмыкнул. - Что-то не верится. - Он замолчал, и Рикс услышал,
как жидкость булькает у него в легких. - Уверен, ты узнал эту комнату, не
правда ли? Во время приступов ты, Бун и Кэтрин скрывались здесь. Куда ты
уходишь теперь?
- У себя дома я проложил стены туалета картоном для лучшей
звукоизоляции и оборудовал дверь так, чтобы она не пропускала свет.
- Бьюсь об заклад, ты сидишь там, как в утробе. В тебе всегда было
что-то такое, что жаждало вернуться в утробу.
Рикс пропустил последние замечание мимо ушей. Темнота и запах
разложения угнетали. Болезненный жар бил ему лицо, как солнце.
- Куда уходят Бун и Кэт, после того, как ты переехал сюда?
- Бун устроил за своей спальней собственную Тихую Комнату, а Кэт
сделала нишу в стене в своем туалете. У них редко бывают приступы. Они не
понимают, что я здесь испытываю. Они всегда жили в Эшерленде, где
безопасно. Но _т_ы_ - ты представляешь себе этот ад, не так ли?
- У меня не так уж и много приступов.
- Не много? Как тогда назвать то, что ты испытал вчера в Нью-Йорке?
- Тебе Бун рассказал?
- Я слышал, как он рассказывал это Маргарет вчера вечером в гостиной.
Ты забываешь, как хорошо я могу слышать, Рикс. Я слышал, как ты говорил с
ними внизу, я слышал, как ты поднимался, я слышу сейчас стук твоего
сердца. Это нарастает. Иногда мои чувства обострены более обычного. Это
накатывается волнами. Но ты понимаешь, о чем я говорю, не так ли? Эшеры не
могут долго жить за воротами Эшерленда. Это факт, который, я уверен, ты
начал осознавать.
Глаза Рикса привыкли к темноте. Перед ним на кровати лежало что-то
похожее на коричневую костистую мумию, страшно истощенную. Она лежала
неподвижно, но когда костяная сморщенная рука вытянулась, чтобы подтянуть
простыню, холодок пробежал по спине Рикса. Чуть больше года назад в Уолене
Эшере было более шести футов роста и весил он сто восемьдесят пять фунтов.
Скелет на кровати весил раза в два меньше.
- Нечего на меня пялиться, - проскрежетал Уолен. - Настанет и твое
время.
К горлу Рикса подступил комок. Когда он снова смог говорить, он
сказал:
- Не заметно, чтобы жизнь в Эшерленде пошла тебе сильно на пользу.
Так что - что так, что иначе.
- Ты не прав. Мне шестьдесят четыре года. Мое время почти истекло.
Взгляни на себя! Тебя можно было бы принять за моего брата, а не за сына.
Каждый год жизни за воротами Эшерленда разрушает твое здоровье. Твои
приступы становятся сильнее. Скоро твоей маленькой утробы будет
недостаточно. В один прекрасный день ты попробуешь там спрятаться - и
слишком поздно обнаружишь, что видишь полоску света. И тогда ты ослепнешь
и сойдешь с ума, и никто тебе не поможет. Перед этим, - в его голосе
появились нотки отвращения, - у меня не было приступов пять лет. Хадсон
Эшер знал, что здешний воздух, покой и уединение благотворно влияют на
Недуг. Он построил это имение, чтобы его потомки могли жить долго и
полнокровно. У нас здесь собственный мир. Ты либо безумен, либо
собираешься совершить медленное самоубийство, если хочешь жить где-либо
еще.
- Я уехал потому, что хотел идти своим путем.
- К_о_н_е_ч_н_о_. - Из-под кровати раздалось бульканье. Естественные
отходы, понял Рикс. К Уолену тянулись трубки, которые отсасывали жидкость.
- Да, ты определенно пошел своей дорогой. Некоторое время писал рекламные
объявления в каком-то магазине в Атланте. Затем получил работу продавца
книг. А после был корректором в какой-то местной газетенке. Потрясающие
достижения, что одно, что другое. Да, и еще - твои успехи в личной жизни.
Стоит ли нам сейчас обсуждать твою неудачную женитьбу и ее последствия?
Рикс сжал челюсти. Он почувствовал себя ребенком, которого опять
порют Миротворцем.
- Значит, я избавлю тебя от этого. Поговорим о твоих литературных
достижениях. Три романа, полные несусветной чуши. Я знаю, что последний из
них попал на короткое время в список бестселлеров. Говорят, если посадить
обезьяну за пишущую машинку, она когда-нибудь создаст сонет Шекспира. - Он
приостановился, давая как следует прочувствовать боль от порки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130