)
Так или иначе, вернемся к оружию и моему первому впечатлению, что он
не беден. К правому предплечью прикреплены кожаные с медью ножны, в
которых лежит нож для метания, еще один на длинном напульснике из черной
кожи на левой. Оба короткие. Я имею в виду ножи, а не напульсник и руки.
Всего этого достаточно, чтобы любого напугать темной ночью, да и
лунной тоже. Представьте, что вы в Лабиринте или другом похожем месте, и
из тени покачиваясь выплывает этот молодой крепыш со всем своим арсеналом!
Прямо из тени, которая словно породила его. Достаточно для того, чтобы
дрожь охватила даже цербера. Даже парень в голубой маске ястреба отойдет в
сторону.
Таким было мое впечатление. Заложник Теней. Мило, словно подагра или
водянка.
ЗАЛОЖНИК ТЕНЕЙ
Его грива была чернее ночи и того же цвета глаза, над которыми
нависали брови, едва не сходившиеся над серповидным носом. А походка
напоминала красно-черных бойцовых петухов из _М_р_с_е_в_а_д_ы_. Его
прозвали Заложник Теней. Это прозвище никак не являлось комплиментом, и он
возражал против него до тех пор, пока Каджет не сказал ему, что иметь
прозвище хорошо, хотя самому хотелось бы, чтобы его не звали
Каджет-Клятвенник. К тому же Шедоуспан звучит романтично и отчасти
зловеще, и это тешило его самомнение - самое большее, что у него было.
Роста он был среднего, длинноногий и жилистый, проворный с такими буграми
мышц на бицепсах и бедрах, о которых только мечтают другие мужчины.
Заложник Теней. Прозвище ему шло. Никто не знал, откуда он родом, и
работал он среди теней. Возможно, в тени "улиц" Подветренной стороны, а
может быть, далеко в Сиро находилось место его рождения. Это не имело
значения. Он принадлежал Санктуарию и хотел, чтобы город принадлежал ему.
Во всяком случае, вел он себя именно так. Возможно, он знал или хотя бы
подозревал, что родом он с Подветренной, и сознавал, как высоко поднялся.
У него просто не было времени на те уличные Шайки, в которых он,
несомненно, был бы предводителем.
Возраст свой он знал не лучше, чем любой другой в Санктуарии.
Возможно, он жил уже лет двадцать. Может быть, меньше. Убедительные усики
появились у него, когда ему не было еще и пятнадцати.
Черные, как смоль волосы, вьющиеся и непослушные, закрывали его уши,
чуть-чуть не доходя до плеч. Слева они скрывали серьгу. Немногие знали об
этом. Он проколол ухо лет в четырнадцать, чтобы поразить ту, которая в тот
год лишила его невинности. (Тогда ей было двадцать два и она была замужем
за мужчиной, похожем на строительный блок с животом. Теперь это старая
карга с животом отсюда и до завтра.)
- Ресницы под густыми блестящими бровями такие длинные, что кажутся
накрашенными, словно у женщины или жреца енизеда, - рассказывал в таверне
"Распутный Единорог" Кушарлейну человек по имени Ласка. - Один дурак
однажды сказал это в его присутствии. У него навсегда остался шрам, и он
рад, что у него остались также язык и жизнь. Следовало бы знать, что
парень с двумя метательными ножами на правой руке опасен - и левша. И с
таким именем - Шедоуспан!..
Конечно, его имя было не Шедоуспан. Правда, многие не знали или не
помнили его имени. А звали его Ганс. Просто Ганс. Ганс Шедоуспан - люди
называли его или так или так, или вообще никак.
Казалось, он носит плащ не снимая, рассказывал Кушарлейну мудрый
С'данзо. Плащ не из ткани - этот скрывал его лицо, его душу. Кое-кто
говорит, что у него глаза спрятаны, как у кобры. На самом деле это не так.
Просто казалось, что черные ониксы - его глаза - смотрят внутрь. Возможно,
их взгляд был сосредоточен на щепках размером с хорошие доски, что
находились у него на плечах, готовые в любое время упасть [обыгрываются
английские выражения "носить щепки на плечах" - "быть задиристым" и
"ронять щепки с плеч" - "ввязываться в драку"].
По ночам он не разгуливал с праздным видом, если только не заходил в
кабачок. Конечно же, ночь была временем Ганса, как была когда-то временем
Каджета. Ночью... "Ганс бродит словно голодный кот", - сказал кто-то с
дрожью в голосе. На самом деле это было не так. Он _с_к_о_л_ь_з_и_л_.
Мягкие подошвы его ботинок на шнуровке с каждым шагом отрывались от земли
лишь на толщину пальца, опускаясь не на пятку, а на носок. Кое-кто шутил
по этому поводу - не при Гансе, конечно - уж больно странной казалась
извивающаяся походка. Люди благородных кровей взирали на него с
эстетическим очарованием. У женщин, благородного происхождения или нет, к
очарованию примешивался интерес, часто непроизвольный. Хотя вердикт в
большинстве случаев был несколько иным: безвкусное сексуальное животное,
этот Ганс, этот Шедоуспан.
Ему намекали, что немного углубленных занятий сделают из него
отличного фехтовальщика - у него был прирожденный дар. Служба, военная
форма... Ганса это не интересовало. Больше того, он смотрел на воинов, на
форму с издевкой. А теперь он необъяснимо ненавидел их.
Все это Кушарлейн узнал, когда познакомился поближе с человеком,
которого звали Заложник Теней. И невзлюбил его. Ганс производил
впечатление излишне самоуверенного юнца, перед которым отступишь в
сторону, ненавидя себя за это.
- Ганс - ублюдок! - сказал Шайв-Меняла, ударяя кулаком по широкому
столу, на котором он имел дело с такими, как Ганс. Обменивая награбленное
на деньги.
- А, - невинно посмотрел на него Кушарлейн. - Ты хочешь сказать, по
своей натуре.
- Возможно, и по рождению тоже. Мальчишка - ублюдок по рождению и по
сути! Чтоб все эти надменные сопливые бандиты сдохли в младенчестве!
- Значит, он ужалил тебя, Шайв?
- Бандит и безродный молокосос, вот кто он.
- Молокосос?
- Ну, возможно на пядь повыше, - Шайв прикоснулся к своим усам,
которые были у него закручены словно рога горного барана. - Каджет был
чертовски хороший вор. Из тех, что делают честь ремеслу. Превращают его в
искусство. С такими приятно иметь дело. Ганс его ученик или кто-то вроде
того... у него потенциал стать еще более великим вором. Не человеком -
вором, - Шайв помахал пальцем, лоснящимся от воска. - Потенциал, повторяю.
Но он никогда не реализует его.
Палец замер, затем вернулся назад, чтобы погладить ус.
- Ты так считаешь, - сказал Кушарлейн, пытаясь завести Шайва и
вытянуть слово из человека, знающего, как держать рот на замке и благодаря
этому до сих пор живому и преуспевающему.
- Я так считаю. Пройдет не так уж много времени, и он словит фут
острой стали. Или запляшет в воздухе.
- Что, напоминаю тебе, сделал и Каджет, - сказал Кушарлейн, отмечая,
что в ремесле не говорят "был повешен".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Так или иначе, вернемся к оружию и моему первому впечатлению, что он
не беден. К правому предплечью прикреплены кожаные с медью ножны, в
которых лежит нож для метания, еще один на длинном напульснике из черной
кожи на левой. Оба короткие. Я имею в виду ножи, а не напульсник и руки.
Всего этого достаточно, чтобы любого напугать темной ночью, да и
лунной тоже. Представьте, что вы в Лабиринте или другом похожем месте, и
из тени покачиваясь выплывает этот молодой крепыш со всем своим арсеналом!
Прямо из тени, которая словно породила его. Достаточно для того, чтобы
дрожь охватила даже цербера. Даже парень в голубой маске ястреба отойдет в
сторону.
Таким было мое впечатление. Заложник Теней. Мило, словно подагра или
водянка.
ЗАЛОЖНИК ТЕНЕЙ
Его грива была чернее ночи и того же цвета глаза, над которыми
нависали брови, едва не сходившиеся над серповидным носом. А походка
напоминала красно-черных бойцовых петухов из _М_р_с_е_в_а_д_ы_. Его
прозвали Заложник Теней. Это прозвище никак не являлось комплиментом, и он
возражал против него до тех пор, пока Каджет не сказал ему, что иметь
прозвище хорошо, хотя самому хотелось бы, чтобы его не звали
Каджет-Клятвенник. К тому же Шедоуспан звучит романтично и отчасти
зловеще, и это тешило его самомнение - самое большее, что у него было.
Роста он был среднего, длинноногий и жилистый, проворный с такими буграми
мышц на бицепсах и бедрах, о которых только мечтают другие мужчины.
Заложник Теней. Прозвище ему шло. Никто не знал, откуда он родом, и
работал он среди теней. Возможно, в тени "улиц" Подветренной стороны, а
может быть, далеко в Сиро находилось место его рождения. Это не имело
значения. Он принадлежал Санктуарию и хотел, чтобы город принадлежал ему.
Во всяком случае, вел он себя именно так. Возможно, он знал или хотя бы
подозревал, что родом он с Подветренной, и сознавал, как высоко поднялся.
У него просто не было времени на те уличные Шайки, в которых он,
несомненно, был бы предводителем.
Возраст свой он знал не лучше, чем любой другой в Санктуарии.
Возможно, он жил уже лет двадцать. Может быть, меньше. Убедительные усики
появились у него, когда ему не было еще и пятнадцати.
Черные, как смоль волосы, вьющиеся и непослушные, закрывали его уши,
чуть-чуть не доходя до плеч. Слева они скрывали серьгу. Немногие знали об
этом. Он проколол ухо лет в четырнадцать, чтобы поразить ту, которая в тот
год лишила его невинности. (Тогда ей было двадцать два и она была замужем
за мужчиной, похожем на строительный блок с животом. Теперь это старая
карга с животом отсюда и до завтра.)
- Ресницы под густыми блестящими бровями такие длинные, что кажутся
накрашенными, словно у женщины или жреца енизеда, - рассказывал в таверне
"Распутный Единорог" Кушарлейну человек по имени Ласка. - Один дурак
однажды сказал это в его присутствии. У него навсегда остался шрам, и он
рад, что у него остались также язык и жизнь. Следовало бы знать, что
парень с двумя метательными ножами на правой руке опасен - и левша. И с
таким именем - Шедоуспан!..
Конечно, его имя было не Шедоуспан. Правда, многие не знали или не
помнили его имени. А звали его Ганс. Просто Ганс. Ганс Шедоуспан - люди
называли его или так или так, или вообще никак.
Казалось, он носит плащ не снимая, рассказывал Кушарлейну мудрый
С'данзо. Плащ не из ткани - этот скрывал его лицо, его душу. Кое-кто
говорит, что у него глаза спрятаны, как у кобры. На самом деле это не так.
Просто казалось, что черные ониксы - его глаза - смотрят внутрь. Возможно,
их взгляд был сосредоточен на щепках размером с хорошие доски, что
находились у него на плечах, готовые в любое время упасть [обыгрываются
английские выражения "носить щепки на плечах" - "быть задиристым" и
"ронять щепки с плеч" - "ввязываться в драку"].
По ночам он не разгуливал с праздным видом, если только не заходил в
кабачок. Конечно же, ночь была временем Ганса, как была когда-то временем
Каджета. Ночью... "Ганс бродит словно голодный кот", - сказал кто-то с
дрожью в голосе. На самом деле это было не так. Он _с_к_о_л_ь_з_и_л_.
Мягкие подошвы его ботинок на шнуровке с каждым шагом отрывались от земли
лишь на толщину пальца, опускаясь не на пятку, а на носок. Кое-кто шутил
по этому поводу - не при Гансе, конечно - уж больно странной казалась
извивающаяся походка. Люди благородных кровей взирали на него с
эстетическим очарованием. У женщин, благородного происхождения или нет, к
очарованию примешивался интерес, часто непроизвольный. Хотя вердикт в
большинстве случаев был несколько иным: безвкусное сексуальное животное,
этот Ганс, этот Шедоуспан.
Ему намекали, что немного углубленных занятий сделают из него
отличного фехтовальщика - у него был прирожденный дар. Служба, военная
форма... Ганса это не интересовало. Больше того, он смотрел на воинов, на
форму с издевкой. А теперь он необъяснимо ненавидел их.
Все это Кушарлейн узнал, когда познакомился поближе с человеком,
которого звали Заложник Теней. И невзлюбил его. Ганс производил
впечатление излишне самоуверенного юнца, перед которым отступишь в
сторону, ненавидя себя за это.
- Ганс - ублюдок! - сказал Шайв-Меняла, ударяя кулаком по широкому
столу, на котором он имел дело с такими, как Ганс. Обменивая награбленное
на деньги.
- А, - невинно посмотрел на него Кушарлейн. - Ты хочешь сказать, по
своей натуре.
- Возможно, и по рождению тоже. Мальчишка - ублюдок по рождению и по
сути! Чтоб все эти надменные сопливые бандиты сдохли в младенчестве!
- Значит, он ужалил тебя, Шайв?
- Бандит и безродный молокосос, вот кто он.
- Молокосос?
- Ну, возможно на пядь повыше, - Шайв прикоснулся к своим усам,
которые были у него закручены словно рога горного барана. - Каджет был
чертовски хороший вор. Из тех, что делают честь ремеслу. Превращают его в
искусство. С такими приятно иметь дело. Ганс его ученик или кто-то вроде
того... у него потенциал стать еще более великим вором. Не человеком -
вором, - Шайв помахал пальцем, лоснящимся от воска. - Потенциал, повторяю.
Но он никогда не реализует его.
Палец замер, затем вернулся назад, чтобы погладить ус.
- Ты так считаешь, - сказал Кушарлейн, пытаясь завести Шайва и
вытянуть слово из человека, знающего, как держать рот на замке и благодаря
этому до сих пор живому и преуспевающему.
- Я так считаю. Пройдет не так уж много времени, и он словит фут
острой стали. Или запляшет в воздухе.
- Что, напоминаю тебе, сделал и Каджет, - сказал Кушарлейн, отмечая,
что в ремесле не говорят "был повешен".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70