«Он все равно сгорит», – печально подумал Сэм, – «только теперь сжигать его придется мне». – Таргариены всегда отдавали своих умерших пламени. Кухуру Мо не позволил устроить погребальный костер на борту Ветра, поэтому тело Эйемона поместили внутрь бочки с черным ромом, чтобы сохранить до прибытия судна в Старомест.
– Ночью накануне смерти, он попросил подержать малютку, – продолжала Лилли. – Я боялась, что он может уронить его, но этого не случилось. Он баюкал его и мурлыкал колыбельную, а мальчик Даллы протянул руку и коснулся его лица. Он так дернул его за губу, что думаю, причинил ему боль, но он только рассмеялся. – Она погладила Сэма по руке. – Если хочешь, мы могли бы назвать его Мейстером. Не сейчас, конечно, когда он подрастет. Могли бы.
– Мейстер – это не имя. Но можешь назвать его Эйемоном.
Лилли задумалась:
– Далла родила его посреди битвы, когда вокруг звучала песня мечей. Это могло бы стать его именем. Эйемон Баттлборн, Эйемон Стилсонг.
«Такое имя понравилось бы моему отцу. Это имя воина». – В конце концов, мальчик был сыном Манса Налетчика и внуком Крастера. В его жилах не текла трусливая кровь Сэма.
– Да, так и назовем.
– Но только, когда ему исполниться два года, – пообещала она, – не раньше.
– А где мальчик? – догадался спросить Сэм. Из?за рома и горя до него только сейчас дошло, что с Лилли нет малыша.
– Он у Коджи. Я попросила ее присмотреть за ним.
– О! – Капитанская дочка была выше Сэма и стройной словно копье, с кожей гладкой и блестящей как гагат. Она командовала командой корабельных багряных лучников и могла послать стрелу из двугорбого лука, сделанного из золотого дерева, на четыре сотни ярдов. Когда у Ступеней их атаковали пираты, она сразила дюжину врагов, тогда как стрелы Сэма все время падали в воду. Единственное, что Коджа Мо любила больше своего лука, было качать мальчика Даллы на коленях и напевать ему на Летнем Языке. Принц одичалых был баловнем всех женщин команды, и Лилли, кажется, полностью им доверяла, как не доверяла ни одному мужчине.
– Как мило с ее стороны, – сказал Сэм.
– Сперва я боялась ее, – призналась Лилли, – она такая черная, а зубы у нее большие и белые. Я испугалась, что она или получеловек, или чудовище, но она не такая. Она хорошая. Она мне нравится.
– Я знаю, – большую часть жизни Лилли знала только одного мужчину – вселяющего ужас Крастера. Весь остальной ее мир состоял из женщин. – «Мужчины ее пугают, а женщины нет», – вдруг осенило Сэма. Он мог понять ее. Дома, в Роговом Холме, он тоже предпочитал общество девочек. Сестры были добры к нему, и хотя другие девчонки насмехались над ним, жестокие слова стерпеть было легче, чем удары и пинки, достававшиеся от мальчишек в замке. Даже сейчас, на «Коричном Ветре», Сэм чувствовал себя уютнее с Коджа Мо, чем в обществе ее отца, хотя это могло быть из?за языкового барьера.
– Ты мне тоже нравишься, Сэм, – прошептала Лилли, – и этот напиток. У него вкус как у огня.
«Да», – подумал Сэм, – «настоящий напиток драконов». – Кубки опустели, поэтому он сходил к бочонку наполнить их снова. Солнце низко плыло над водой, разбухнув втрое против обычного размера. Пылающие лучи украсили лицо Лилли румянцем и золотом. Они подняли кубок за Коджи Мо, потом выпили за мальчика Даллы и еще кубок за ребенка Лилли, оставшегося на Стене. После не оставалось ничего другого, как дважды поднять кубки за Эйемона из Дома Таргариенов.
– Пусть Отец судит его по справедливости, – буркнул Сэм, выдохнув перед глотком. К этому времени солнце уже почти закатилось. Только тонкая красная линия кровавой раной рдела на небесах вдоль всего западного горизонта. Лилли заявила, что из?за выпитого корабль кружится вокруг нее, поэтому Сэм помог ей спуститься в женские каюты в трюме.
В каюте сразу за дверью висел фонарь, и Сэм умудрился врезаться в него головой.
– Ыыы! – застонал Сэм, Лилли кинулась к нему:
– Тебе больно? Дай посмотрю. – Она наклонилась поближе… и поцеловала его в губы.
Сэм обнаружил, что отвечает ей. – «Я же дал клятву», – билась в нем мысль, но ее руки уже срывали с него одежду, развязывали завязки на штанах. В перерыве между поцелуями, он изловчился выдавить:
– Мы не можем. – Но Лилли перебила его:
– Нет, можем, – и снова закрыла его рот своим. Корабль качался вокруг него, он чувствовал вкус рома на ее языке, ее обнаженную грудь, и он начал ее ласкать. – «Я дал клятву», – подумал Сэм еще раз, но тут один из ее сосков каким?то образом очутился у него между губ. Он был твердым и розовым и, когда он начал сосать его, молоко заполнило рот, смешавшись со вкусом рома. Ничего лучше, слаще и изысканнее он в жизни не пробовал. – «Если я сделаю это, то окажусь ничем не лучше Дариона», – мелькнула мысль, но чувства захлестнули его, он уже не мог остановиться. Внезапно член выпрыгнул наружу и теперь торчал из штанов, словно толстая розовая мачта. Это выглядело так глупо, что Сэм захихикал, но Лилли опрокинула его на матрац, вздернула свои юбки и с легким стоном опустилась сверху. Это было даже лучше ее сосков. – «Она такая мокрая», – думал он, задыхаясь, – «никогда не думал, что женщины могут быть там такими мокрыми».
– Теперь я твоя жена, – прошептала она, скользя по нему вверх и вниз. Сэм застонал и воспротивился: – «Нет, ты не можешь, я дал клятву, я дал обет», – и вымолвил всего одно слово:
– Да.
После она уснула, положив голову ему на грудь, и обняв его рукой. Сэму тоже нужно было поспать, но он только что попробовал рома, материнского молока и Лилли. Он знал, что должен ползти в свой гамак в мужской каюте, но она так уютно устроилась, обвившись вокруг него, что он не смел двинуться.
В каюту вошел еще кто?то – мужчина и женщина – слышно было, как они целуются, смеются и занимаются любовью. – «Островитяне с Летних Островов. Так они оплакивают умершего. Они отвечают смерти жизнью». – Сэм кое?что читал об этом, это было словно целую вечность назад, и теперь гадал, знала ли Лилли об этом, или ей рассказала Коджа Мо.
Он вдыхал аромат ее волос и заворожено следил за фонарем, раскачивающимся наверху. – «Даже Старица не смогла бы помочь мне благополучно выпутаться из этой истории». – Лучшим выходом было бы ускользнуть и прыгнуть в море. – «Если я утону, то никто не узнает, что я опозорил себя и нарушил обеты. А Лилли сможет найти себе человека получше, не такого жирного труса как я».
Наутро он проснулся в собственном гамаке в мужской каюте от рева Ксондо.
– Поднимается ветер, – продолжал орать помощник капитана, – Вставай и иди работать, Черный Сэм. Ветер поднимается. – Недостаток словарного запаса он восполнял громкостью. Сэм скатился из гамака на ноги и тотчас пожалел об этом. Голова грозила взорваться от боли, один из волдырей ночью лопнул, к тому же его мутило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271