Рекорд поставил израильский пленник – восемьдесят три дня. То, что осталось от этих пятидесяти особей, вряд ли протянет неделю.
– Я не вижу ни воды, ни пищи. Что они едят и пьют?
– Мы не знаем. Проблема серьезная. Мы наполнили им оцинкованную емкость чистой водой, а они даже не притронулись. Видите вон те биотуалеты для рабочих? Несколько хейдлов в первый день туда вломились и стали пить нечистоты и химикаты. Прошло несколько часов, прежде чем они перестали дергаться и визжать.
– То есть они погибли?
– Им придется либо привыкнуть, либо умереть, – сказал Сэндвелл. – Мы называем это выдерживанием.
– А что за трупы вон там, вдоль края?
– Все, что осталось от пытавшихся бежать.
С высоты гости видели нижние ряды трибун, заполненные солдатами и уставленные нацеленными на поле мини-пушками. Солдаты были в объемистых комбинезонах с капюшонами и кислородными баллонами.
На огромном экране хейдл бросил еще один взгляд в ночное небо и быстро уткнулся лицом в землю. Он хватался за траву, точно висел на отвесной стене и боялся упасть.
– После нашей беседы я хочу подойти поближе, – сказал де л'Орме. – Хочу его послушать. Понюхать.
– Исключено, – ответил Сэндвелл. – Это вопрос безопасности. Туда никого не пускают. Нельзя допустить, чтобы они начали заражаться человеческими болезнями.
Хейдл переполз с сороковой линии на тридцать пятую. Пирамиды труб стояли возле десятой. Он продвигался среди скелетов и гниющих трупов.
– А почему трупы лежат вот так, на открытом воздухе? – спросил Томас – Думаю, они представляют угрозу для здоровья живых.
– Вы хотите, чтобы их хоронили? Здесь не кладбище для домашних животных, отец.
Вера повернула голову, услышав, каким он заговорил тоном. Сэндвелл явно сменил курс. Теперь генерал принадлежит «Гелиосу».
– Но и не зоопарк. Для чего было доставлять их сюда, если вы просто смотрите, как они голодают и умирают?
– Я вам уже говорил – научные исследования. Строим, так сказать, детектор лжи. Будем разбираться, как у них колесики вертятся.
– А какова ваша роль? – спросил Томас – Для чего вы здесь, с ними? Я имею в виду «Гелиос».
Генерал напыжился.
– Отвечаю за организацию, – отрезал он.
– А! – сказала Дженьюэри, словно что-то поняла.
– Да, я ушел из армии. Но все еще держу оборону. По-прежнему сражаюсь с врагом. Только теперь за мной стоит реальная сила.
– Вы про деньги? – спросила Дженьюэри. – Сокровища «Гелиоса»?
– Да что угодно – раз оно может остановить хейдлов. Столько лет мною управляли глобалисты и пламенные пацифисты. А теперь я имею дело с настоящими патриотами.
– Бросьте вы, генерал, – оборвала его Дженьюэри. – Вы обычный наемник. Помогаете «Гелиосу» заглотить подземье.
Сэндвелл покраснел:
– Опять всякая чушь про новое государство под Тихим океаном? Газетная утка!
– Когда Томас впервые об этом сказал, я решила, что у него паранойя, – продолжала Дженьюэри. – Я думала, что никто в здравом уме не додумается покромсать карту на клочки, а потом склеить их вместе и объявить новой страной. Но это происходит, и с вашей, генерал, помощью.
– Карту никто не кромсал, – раздался новый голос. Все обернулись. В дверях стоял К. К. Купер. – Мы только подняли ее и обнаружили под ней пустоту. И нарисовали новые земли там, где не было никаких земель. Мы делаем карту под картой. Карту земель, которые не видны. Можете продолжать заниматься своими делами – словно нас и нет. А мы будем заниматься своими. Мы просто сошли с вашей карусели.
Несколько лет назад журнал «Таймс» воспевал Купера как смышленое дитя рейганомики, как человека, самостоятельно нажившего состояние на торговле компьютерными микросхемами и патентами в области биотехнологии и телевизионного программирования. В статье разумно умалчивалось о его спекуляциях твердой валютой и драгоценными камнями разваливающегося Советского Союза, как и о проделке с гидроэлектрическими турбинами для проекта электростанции «Три ущелья» в Китае. Спонсорство, оказываемое им природоохранным и правозащитным организациям, постоянно преподносилось публике как доказательство того, что большие деньги не исключают большого сердца.
Во плоти он производил странное впечатление – челка и очки в проволочной оправе на человеке его возраста выглядят неестественно.
Бывшего сенатора отличала западная живость манер, которая могла бы пригодиться, стань он президентом. В такой ранний час она казалась чрезмерной.
Купер вошел в комнату, за ним – его сын. Сходство было сверхъестественным, разве что у сына волосы погуще и контактные линзы вместо очков. Шея как у спортсмена. И еще он не умел вести себя непринужденно среди врагов, как отец. Он готовился принять власть, но пока это, видимо, было ему не по силам. То, что Купера-младшего тоже пригласили на встречу – и что встреча назначена ночью, пока город спит, – говорило Вере и ее спутникам о многом. Купер считает их опасными и намерен учить сына, как управляться с противником, подальше от взоров публики.
Позади Куперов шла высокая приятная женщина лет под пятьдесят с коротко стриженными черными волосами. Она явно пришла по собственной инициативе.
– Ева Шоут, – представил ее Купер. – Моя жена. И мой сын, Хэмильтон Купер.
В отличие от Монтгомери, поняла Вера. В отличие от пасынка.
Купер провел свою свиту к столу и присоединился к Сэндвеллу и членам «Беовульфа». Имен он не спрашивал. За опоздание не извинился.
– Ваша развивающаяся страна – это правонарушение, – заявил Фоули. – Ни одна страна не может игнорировать международные институты.
– Кто сказал? – добродушно спросил Купер. – Прошу прощения за каламбур, но международные институты могут отправляться к дьяволу. А я отправлюсь в преисподнюю.
– Вы понимаете, какой начнется хаос? – спросила Дженьюэри. – Вы получите контроль над морскими и океанскими путями, получите возможность действовать без какого-либо надзора, нарушать международные правила. Проникать через государственные границы.
– Вы лучше представьте себе порядок, который я наведу, заняв субтерру. Одним броском я верну человечество в век невинности. Бездна у нас под ногами не будет больше пугать своей неизвестностью. В ней больше не будут господствовать вот такие существа. – Он указал на экран.
Хейдл поедал с травы собственную блевотину. Ева Шоут содрогнулась.
– Когда мы начнем проводить нашу колониальную стратегию, мы перестанем бояться монстров. Суевериям придет конец. Конец ночным страхам. Наши дети и внуки будут думать о подземье как о еще одной форме недвижимости. На каникулах они будут спускаться вниз, чтобы посмотреть на чудеса у нас под ногами. Будут есть какие-нибудь новые фрукты. Овладеют всей нетронутой энергией планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
– Я не вижу ни воды, ни пищи. Что они едят и пьют?
– Мы не знаем. Проблема серьезная. Мы наполнили им оцинкованную емкость чистой водой, а они даже не притронулись. Видите вон те биотуалеты для рабочих? Несколько хейдлов в первый день туда вломились и стали пить нечистоты и химикаты. Прошло несколько часов, прежде чем они перестали дергаться и визжать.
– То есть они погибли?
– Им придется либо привыкнуть, либо умереть, – сказал Сэндвелл. – Мы называем это выдерживанием.
– А что за трупы вон там, вдоль края?
– Все, что осталось от пытавшихся бежать.
С высоты гости видели нижние ряды трибун, заполненные солдатами и уставленные нацеленными на поле мини-пушками. Солдаты были в объемистых комбинезонах с капюшонами и кислородными баллонами.
На огромном экране хейдл бросил еще один взгляд в ночное небо и быстро уткнулся лицом в землю. Он хватался за траву, точно висел на отвесной стене и боялся упасть.
– После нашей беседы я хочу подойти поближе, – сказал де л'Орме. – Хочу его послушать. Понюхать.
– Исключено, – ответил Сэндвелл. – Это вопрос безопасности. Туда никого не пускают. Нельзя допустить, чтобы они начали заражаться человеческими болезнями.
Хейдл переполз с сороковой линии на тридцать пятую. Пирамиды труб стояли возле десятой. Он продвигался среди скелетов и гниющих трупов.
– А почему трупы лежат вот так, на открытом воздухе? – спросил Томас – Думаю, они представляют угрозу для здоровья живых.
– Вы хотите, чтобы их хоронили? Здесь не кладбище для домашних животных, отец.
Вера повернула голову, услышав, каким он заговорил тоном. Сэндвелл явно сменил курс. Теперь генерал принадлежит «Гелиосу».
– Но и не зоопарк. Для чего было доставлять их сюда, если вы просто смотрите, как они голодают и умирают?
– Я вам уже говорил – научные исследования. Строим, так сказать, детектор лжи. Будем разбираться, как у них колесики вертятся.
– А какова ваша роль? – спросил Томас – Для чего вы здесь, с ними? Я имею в виду «Гелиос».
Генерал напыжился.
– Отвечаю за организацию, – отрезал он.
– А! – сказала Дженьюэри, словно что-то поняла.
– Да, я ушел из армии. Но все еще держу оборону. По-прежнему сражаюсь с врагом. Только теперь за мной стоит реальная сила.
– Вы про деньги? – спросила Дженьюэри. – Сокровища «Гелиоса»?
– Да что угодно – раз оно может остановить хейдлов. Столько лет мною управляли глобалисты и пламенные пацифисты. А теперь я имею дело с настоящими патриотами.
– Бросьте вы, генерал, – оборвала его Дженьюэри. – Вы обычный наемник. Помогаете «Гелиосу» заглотить подземье.
Сэндвелл покраснел:
– Опять всякая чушь про новое государство под Тихим океаном? Газетная утка!
– Когда Томас впервые об этом сказал, я решила, что у него паранойя, – продолжала Дженьюэри. – Я думала, что никто в здравом уме не додумается покромсать карту на клочки, а потом склеить их вместе и объявить новой страной. Но это происходит, и с вашей, генерал, помощью.
– Карту никто не кромсал, – раздался новый голос. Все обернулись. В дверях стоял К. К. Купер. – Мы только подняли ее и обнаружили под ней пустоту. И нарисовали новые земли там, где не было никаких земель. Мы делаем карту под картой. Карту земель, которые не видны. Можете продолжать заниматься своими делами – словно нас и нет. А мы будем заниматься своими. Мы просто сошли с вашей карусели.
Несколько лет назад журнал «Таймс» воспевал Купера как смышленое дитя рейганомики, как человека, самостоятельно нажившего состояние на торговле компьютерными микросхемами и патентами в области биотехнологии и телевизионного программирования. В статье разумно умалчивалось о его спекуляциях твердой валютой и драгоценными камнями разваливающегося Советского Союза, как и о проделке с гидроэлектрическими турбинами для проекта электростанции «Три ущелья» в Китае. Спонсорство, оказываемое им природоохранным и правозащитным организациям, постоянно преподносилось публике как доказательство того, что большие деньги не исключают большого сердца.
Во плоти он производил странное впечатление – челка и очки в проволочной оправе на человеке его возраста выглядят неестественно.
Бывшего сенатора отличала западная живость манер, которая могла бы пригодиться, стань он президентом. В такой ранний час она казалась чрезмерной.
Купер вошел в комнату, за ним – его сын. Сходство было сверхъестественным, разве что у сына волосы погуще и контактные линзы вместо очков. Шея как у спортсмена. И еще он не умел вести себя непринужденно среди врагов, как отец. Он готовился принять власть, но пока это, видимо, было ему не по силам. То, что Купера-младшего тоже пригласили на встречу – и что встреча назначена ночью, пока город спит, – говорило Вере и ее спутникам о многом. Купер считает их опасными и намерен учить сына, как управляться с противником, подальше от взоров публики.
Позади Куперов шла высокая приятная женщина лет под пятьдесят с коротко стриженными черными волосами. Она явно пришла по собственной инициативе.
– Ева Шоут, – представил ее Купер. – Моя жена. И мой сын, Хэмильтон Купер.
В отличие от Монтгомери, поняла Вера. В отличие от пасынка.
Купер провел свою свиту к столу и присоединился к Сэндвеллу и членам «Беовульфа». Имен он не спрашивал. За опоздание не извинился.
– Ваша развивающаяся страна – это правонарушение, – заявил Фоули. – Ни одна страна не может игнорировать международные институты.
– Кто сказал? – добродушно спросил Купер. – Прошу прощения за каламбур, но международные институты могут отправляться к дьяволу. А я отправлюсь в преисподнюю.
– Вы понимаете, какой начнется хаос? – спросила Дженьюэри. – Вы получите контроль над морскими и океанскими путями, получите возможность действовать без какого-либо надзора, нарушать международные правила. Проникать через государственные границы.
– Вы лучше представьте себе порядок, который я наведу, заняв субтерру. Одним броском я верну человечество в век невинности. Бездна у нас под ногами не будет больше пугать своей неизвестностью. В ней больше не будут господствовать вот такие существа. – Он указал на экран.
Хейдл поедал с травы собственную блевотину. Ева Шоут содрогнулась.
– Когда мы начнем проводить нашу колониальную стратегию, мы перестанем бояться монстров. Суевериям придет конец. Конец ночным страхам. Наши дети и внуки будут думать о подземье как о еще одной форме недвижимости. На каникулах они будут спускаться вниз, чтобы посмотреть на чудеса у нас под ногами. Будут есть какие-нибудь новые фрукты. Овладеют всей нетронутой энергией планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145