Тогда нужно искать среди своих. Сатана – один из нас. И теперь он – или она? – повторяет наш путь и уничтожает наши сведения. Опять же – зачем? Чего он добьется, стерев свидетельства о своей личности? Если верна наша теория о реинкарнации царя хейдлов, значит, в следующий раз он появится в другом обличье.
– Но сознание его будет все то же, – сказал Персивел, – или ты забыл? Мы же об этом говорили. Собственную натуру не переделаешь, как не изменишь отпечатки пальцев. Он может и вести себя по-другому, но опознать его можно – благодаря пятитысячелетнему опыту человечества. Не мы опознаем – так следующее общество «Беовульф». Или следующее за ним. А так – никаких фактов, никаких открытий. Он станет невидимкой. Кем бы он ни был.
– Пусть себе мечется, – сказал де л'Орме. Говоря, археолог имел в виду скорее самого Персивела, чем того, кого они искали. – Когда закончит все громить, мы будем знать о нем больше, чем он сам. Мы почти у цели.
На другом конце провода Персивел тяжело дышал в трубку. Бормотал что-то невнятное. Де л'Орме слышал даже шорох ветра по крыше телефонной будки. Потом протащился с горки на пониженной передаче грузовик. Де л'Орме представил себе Персивела – на какой-нибудь пустой автостоянке заброшенной магистрали.
– Езжай-ка лучше домой, – посоветовал он.
– Ты на чьей стороне? Я ведь затем и звоню – узнать, на чьей ты стороне.
– На чьей я стороне?
– Тут и есть зацепка, так ведь?
Голос Персивела пропадал. Шумел ветер. Он говорил как человек, которого буря лишила и души и тела.
– Твоя жена, наверное, волнуется.
– Ага, пусть она кончит, как Мустафа? Мы с ней распрощались и больше не увидимся. Это ради ее же блага.
В окно гостиничного номера что-то шлепнулось и заскреблось. Де л'Орме спрятался обратно в свою спасительную тьму, откинулся на вельветовую спинку дивана. Прислушался. По стеклу кто-то царапал. И еще хлопал крыльями. Птица. Или ангел – заблудился среди небоскребов.
– А что случилось с Мустафой?
– Ты должен знать.
– Не знаю.
– Его нашли в Стамбуле, в пятницу. То, что от него осталось, плавало в Йеребатане. А ты правда не знал? Его убили в тот день, когда в мечети Айя-София нашли бомбу. Мы – свидетели, понимаешь?
Очень тщательно и аккуратно де л'Орме положил очки на стол.
У него закружилась голова. Ему хотелось спорить, хотелось возразить Персивелу, чтобы тот взял назад ужасные слова.
– Это все мог сделать только один человек, – продолжил Персивел. – Ты и сам знаешь не хуже меня.
Затем была минута относительной тишины. Оба молчали. В трубке слышались порывы ветра, гудки снегоочистителей, штурмующих занесенные магистрали. Персивел заговорил опять:
– Я знаю, что вы очень близки.
Его сочувственный тон подтвердил догадку де л'Орме.
– Да, – сказал археолог.
Такое ужасное вероломство трудно даже представить. Их всех вела его одержимость. И теперь он как будто лишил их наследства – лишил и духа и тела. Нет, неверно, он никогда и не считал их своими наследниками. С самого начала он их только использовал. Они для него были как рабочий скот, который не жалко загнать до смерти.
– Тебе нужно убираться от него подальше.
Но де л'Орме все думал о предателе. О тысячах совершенных им обманов. Поистине королевская дерзость! И почти с восхищением он произнес имя.
– Громче говори, – попросил Персивел. – Я тебя не слышу, тут ветер!
– Томас, – повторил де л'Орме.
Какая невероятная смелость! И какой беспощадный обман. Головокружительная глубина интриги. И кто он после этого? И кто он вообще? Зачем собрал общество для охоты на самого себя?
– А, ты уже знаешь! – кричал Персивел.
Буря шумела все сильнее.
– Его нашли?
– Да.
Де л'Орме обомлел:
– Но ведь мы, значит, победили.
– Ты рассудка лишился?
– Может, ты лишился? Зачем ты прячешься? Его же поймали. Теперь мы с ним поговорим. Нужно немедленно отправляться. Давай говори подробности.
– Кого поймали – Томаса, что ли?
Персивел явно растерялся, и де л'Орме словно оглушили. Столько месяцев он смотрел на хейдла как на обычного человека и теперь не мог поверить, что Сатана смертен. Разве можно поймать Сатану? И вот – поймали. Совершили невозможное. Развенчали миф.
– Где он? Что с ним сделали?
– Ты про Томаса?
– Да, про Томаса!
– Но он же погиб!
– Томас?!
– Мне показалось, ты сказал, что уже знаешь.
– Нет! – простонал де л'Орме.
– Прости. Он всем нам был другом.
Де л'Орме наконец понял, о чем говорит Персивел, и все же не понял ничего.
– Они его убили?
– «Они»? – прокричал астронавт.
То ли он не слышит де л'Орме, то ли никак не поймет.
– Сатана! – произнес наконец де л'Орме.
Мысли его путались. Царя хейдлов – убили? Да понимают ли эти идиоты, что Сатана – бесценен? Перед мысленным взором де л'Орме предстали молодые перепуганные солдаты – малообразованные парни, разряжающие винтовки в неясную тень. И Томас, падающий из темноты на свет, мертвый.
И все же де л'Орме ошибался.
– Да, Сатана, – подтвердил Персивел. Голос его стал почти неразличим из-за урагана. – Ты верно понял. В точности, как я думаю. Сначала Мустафу, потом Томаса. Их убил Сатана.
Де л'Орме нахмурился:
– Ты же сказал – его нашли. Сатану.
– Да нет, Томаса нашли, – пояснил Персивел. – Нашли Томаса. Сегодня днем на него наткнулся пастух-бедуин. Возле монастыря Святой Екатерины. Томас упал – или его столкнули с утесов на Синайской горе. Ясно, кто с ним расправился. Сатана. Он настигает нас по одному. Знает все про нас – как мы живем, где можем прятаться. Мы его изучали, а он, тварь, изучал нас.
Только теперь де л'Орме понял, о чем толкует Персивел. Томас – не предатель. Предатель – кто-то другой, кто к нему еще ближе.
– Ты слушаешь? – спросил Персивел.
Де л'Орме прокашлялся.
– Что сделали с телом Томаса?
– То, что там обычно делают монахи. О сохранности они особенно не заботятся. Желают закопать его как можно быстрее. Похороны в среду. Там же, в монастыре. – Персивел помолчал. – Ты не поедешь?
Такие грандиозные планы – и такой ничтожный результат. Де л'Орме уже знал, что ему делать.
– Твоя голова – тебе и решать, – сказал Персивел.
Де л'Орме повесил трубку.
Город Саванна, штат Джорджия
Она проснулась и, лежа в своей постели, грезила о старых временах, когда была молода и у нее не было отбою от кавалеров. Потом от многих осталось несколько. От нескольких – один. В своих грезах она тоже была одинока, но совсем иным одиночеством. Она была болью в сердцах мужчин, памятью, которая никогда не проходит. И ее единственный мужчина никогда не перестанет ее искать, даже если она сама себя потеряет, даже если состарится.
Она открыла глаза; комнату омывал лунный свет. Жесткие полотняные занавески покачивались от слабого ветерка. В траве у крыльца пели сверчки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
– Но сознание его будет все то же, – сказал Персивел, – или ты забыл? Мы же об этом говорили. Собственную натуру не переделаешь, как не изменишь отпечатки пальцев. Он может и вести себя по-другому, но опознать его можно – благодаря пятитысячелетнему опыту человечества. Не мы опознаем – так следующее общество «Беовульф». Или следующее за ним. А так – никаких фактов, никаких открытий. Он станет невидимкой. Кем бы он ни был.
– Пусть себе мечется, – сказал де л'Орме. Говоря, археолог имел в виду скорее самого Персивела, чем того, кого они искали. – Когда закончит все громить, мы будем знать о нем больше, чем он сам. Мы почти у цели.
На другом конце провода Персивел тяжело дышал в трубку. Бормотал что-то невнятное. Де л'Орме слышал даже шорох ветра по крыше телефонной будки. Потом протащился с горки на пониженной передаче грузовик. Де л'Орме представил себе Персивела – на какой-нибудь пустой автостоянке заброшенной магистрали.
– Езжай-ка лучше домой, – посоветовал он.
– Ты на чьей стороне? Я ведь затем и звоню – узнать, на чьей ты стороне.
– На чьей я стороне?
– Тут и есть зацепка, так ведь?
Голос Персивела пропадал. Шумел ветер. Он говорил как человек, которого буря лишила и души и тела.
– Твоя жена, наверное, волнуется.
– Ага, пусть она кончит, как Мустафа? Мы с ней распрощались и больше не увидимся. Это ради ее же блага.
В окно гостиничного номера что-то шлепнулось и заскреблось. Де л'Орме спрятался обратно в свою спасительную тьму, откинулся на вельветовую спинку дивана. Прислушался. По стеклу кто-то царапал. И еще хлопал крыльями. Птица. Или ангел – заблудился среди небоскребов.
– А что случилось с Мустафой?
– Ты должен знать.
– Не знаю.
– Его нашли в Стамбуле, в пятницу. То, что от него осталось, плавало в Йеребатане. А ты правда не знал? Его убили в тот день, когда в мечети Айя-София нашли бомбу. Мы – свидетели, понимаешь?
Очень тщательно и аккуратно де л'Орме положил очки на стол.
У него закружилась голова. Ему хотелось спорить, хотелось возразить Персивелу, чтобы тот взял назад ужасные слова.
– Это все мог сделать только один человек, – продолжил Персивел. – Ты и сам знаешь не хуже меня.
Затем была минута относительной тишины. Оба молчали. В трубке слышались порывы ветра, гудки снегоочистителей, штурмующих занесенные магистрали. Персивел заговорил опять:
– Я знаю, что вы очень близки.
Его сочувственный тон подтвердил догадку де л'Орме.
– Да, – сказал археолог.
Такое ужасное вероломство трудно даже представить. Их всех вела его одержимость. И теперь он как будто лишил их наследства – лишил и духа и тела. Нет, неверно, он никогда и не считал их своими наследниками. С самого начала он их только использовал. Они для него были как рабочий скот, который не жалко загнать до смерти.
– Тебе нужно убираться от него подальше.
Но де л'Орме все думал о предателе. О тысячах совершенных им обманов. Поистине королевская дерзость! И почти с восхищением он произнес имя.
– Громче говори, – попросил Персивел. – Я тебя не слышу, тут ветер!
– Томас, – повторил де л'Орме.
Какая невероятная смелость! И какой беспощадный обман. Головокружительная глубина интриги. И кто он после этого? И кто он вообще? Зачем собрал общество для охоты на самого себя?
– А, ты уже знаешь! – кричал Персивел.
Буря шумела все сильнее.
– Его нашли?
– Да.
Де л'Орме обомлел:
– Но ведь мы, значит, победили.
– Ты рассудка лишился?
– Может, ты лишился? Зачем ты прячешься? Его же поймали. Теперь мы с ним поговорим. Нужно немедленно отправляться. Давай говори подробности.
– Кого поймали – Томаса, что ли?
Персивел явно растерялся, и де л'Орме словно оглушили. Столько месяцев он смотрел на хейдла как на обычного человека и теперь не мог поверить, что Сатана смертен. Разве можно поймать Сатану? И вот – поймали. Совершили невозможное. Развенчали миф.
– Где он? Что с ним сделали?
– Ты про Томаса?
– Да, про Томаса!
– Но он же погиб!
– Томас?!
– Мне показалось, ты сказал, что уже знаешь.
– Нет! – простонал де л'Орме.
– Прости. Он всем нам был другом.
Де л'Орме наконец понял, о чем говорит Персивел, и все же не понял ничего.
– Они его убили?
– «Они»? – прокричал астронавт.
То ли он не слышит де л'Орме, то ли никак не поймет.
– Сатана! – произнес наконец де л'Орме.
Мысли его путались. Царя хейдлов – убили? Да понимают ли эти идиоты, что Сатана – бесценен? Перед мысленным взором де л'Орме предстали молодые перепуганные солдаты – малообразованные парни, разряжающие винтовки в неясную тень. И Томас, падающий из темноты на свет, мертвый.
И все же де л'Орме ошибался.
– Да, Сатана, – подтвердил Персивел. Голос его стал почти неразличим из-за урагана. – Ты верно понял. В точности, как я думаю. Сначала Мустафу, потом Томаса. Их убил Сатана.
Де л'Орме нахмурился:
– Ты же сказал – его нашли. Сатану.
– Да нет, Томаса нашли, – пояснил Персивел. – Нашли Томаса. Сегодня днем на него наткнулся пастух-бедуин. Возле монастыря Святой Екатерины. Томас упал – или его столкнули с утесов на Синайской горе. Ясно, кто с ним расправился. Сатана. Он настигает нас по одному. Знает все про нас – как мы живем, где можем прятаться. Мы его изучали, а он, тварь, изучал нас.
Только теперь де л'Орме понял, о чем толкует Персивел. Томас – не предатель. Предатель – кто-то другой, кто к нему еще ближе.
– Ты слушаешь? – спросил Персивел.
Де л'Орме прокашлялся.
– Что сделали с телом Томаса?
– То, что там обычно делают монахи. О сохранности они особенно не заботятся. Желают закопать его как можно быстрее. Похороны в среду. Там же, в монастыре. – Персивел помолчал. – Ты не поедешь?
Такие грандиозные планы – и такой ничтожный результат. Де л'Орме уже знал, что ему делать.
– Твоя голова – тебе и решать, – сказал Персивел.
Де л'Орме повесил трубку.
Город Саванна, штат Джорджия
Она проснулась и, лежа в своей постели, грезила о старых временах, когда была молода и у нее не было отбою от кавалеров. Потом от многих осталось несколько. От нескольких – один. В своих грезах она тоже была одинока, но совсем иным одиночеством. Она была болью в сердцах мужчин, памятью, которая никогда не проходит. И ее единственный мужчина никогда не перестанет ее искать, даже если она сама себя потеряет, даже если состарится.
Она открыла глаза; комнату омывал лунный свет. Жесткие полотняные занавески покачивались от слабого ветерка. В траве у крыльца пели сверчки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145