Какие-то они стали грязные, заросшие – каменный век, да и только. Такими Али их еще не видела – просто потому, что в последние месяцы она вообще толком не видела. С момента выхода из Эсперансы света было в несколько раз меньше обычной нормы. А теперь люди предстали во всей красе. Под ярким светом обнаружились веснушки, бородавки – как есть, без прикрас. Все вонючие, бледные, словно личинки. У мужчин в бородах высохшие крошки еды. У женщин на головах вороньи гнезда. Ученые выстроились для какого-то ковбойского танца – птицелов Папагено пел «Найти подругу сердца». И тут кто-то выключил оперу и врубил Cowboy Junkies. Медленный танец. Люди встали парами и, обнявшись, раскачивались на неровном полу.
Взгляд Али остановился на Айке, сидевшем у противоположной стены. У него наконец-то немного отросли волосы.
Со своими вихрами и обрезом он напомнил Али деревенского парня, собравшегося поохотиться на зайцев. Немного сбивали с толку его очки – Айк всегда защищал свою, как он говорил, единственную ценность. Иногда Али казалось, что за очками он просто прячет свои мысли, и очки нужны ему, чтобы сохранить уединение. Почему-то она была рада его видеть.
Поймав на себе взгляд, Айк отвернулся, и Али поняла, что он смотрел на нее. Молли и другие девушки посмеивались: Айк, мол, положил на монахиню глаз. Али на это отвечала, что они испорченные девицы; но теперь она поняла, что так и есть. Али заставила себя подняться. Он может в любой момент опять исчезнуть в темноте.
То ли вино было слишком крепкое, то ли здесь, под землей, ослабли запреты, которые она на себя наложила. Так или иначе, Али решилась. Она подошла к Айку.
– Не хотите потанцевать?
Айк сделал вид, что только сейчас ее заметил.
– Вообще-то не очень, – ответил он, не двинувшись с места. – Боюсь, я насквозь проржавел.
Он еще хочет, чтобы его уговаривали?
– Ничего, у меня прививка от столбняка.
– Серьезно, я совсем не умею.
«А я что – умею?» – но вслух Али сказала:
– Пойдем.
Он сделал последнюю попытку:
– Вы не понимаете. Это поет Марго Тимминс.
– Так что?
– Марго, – повторил он. – Ее голос такое творит с человеком… Забываешь все на свете.
Али перевела дух. Айк ее вовсе не отшивает, наоборот, пытается флиртовать.
– Правда? – спросила она и подошла вплотную. В слабом свете обычных фонарей его шрамы и татуировки каким-то образом гармонировали с окружением, а сейчас, при ярком освещении, они опять казались страшными.
– Что ж, думаю, вы понимаете, – признал Айк.
Он встал, не снимая обреза – ремень на нем был из розовой стропы. Передвинул оружие за спину, стволом вниз, и взял Али за руку. Ее рука утонула в его ладони.
Они двинулись на импровизированную танцплощадку – очищенное от камней место. Али чувствовала на себе взгляды окружающих. Молли и другие женщины, обнявшись со своими партнерами, истерически хихикали. Как ни странно, Айк, видимо, входил в первую десятку кавалеров.
В нем была какая-то изюминка. Нечто, проступавшее сквозь варварский облик. Для окружающих он представлял загадку. И вот Али первой удалось разбить лед. Переступая на носочках, как в школьном вальсе, она погрозила насмешницам пальцем.
Айк держался вполне непринужденно. Он повернулся к Али и с каким-то юношеским смущением протянул руки. Она тоже медлила. Оба встали в позицию; Айк так же не решался прикоснуться к Али, как и она к нему. Он с напускным весельем улыбался, но когда они приблизились вплотную, закашлялся.
– Я хотела попросить, – сказала Али, – чтобы вы кое-что объяснили.
– Вы о том животном? – Он не пытался скрыть разочарования и даже остановился.
– Нет, – ответила Али и возобновила танец. – Я про апельсин. Помните? Вы меня угостили апельсином во время спуска под Галапагосами.
Он слегка отступил, чтобы посмотреть на нее:
– Так это были вы?
Ничего себе, подумала Али.
– Я что, показалась такой несчастной?
– Вы имеете в виду – взывали о помощи?
– Можно и так сказать.
– Я привык заниматься скалолазанием, – сказал Айк. – Когда тебя спасают – это самый большой кошмар. Делаешь все, чтобы контролировать ситуацию. Но иногда бывают срывы. И ты падаешь.
– То есть я была в бедственном положении.
– Не-а. – Он явно лгал.
– Тогда зачем апельсин?
Однако ответа Али так и не получила. И все же круг следовало замкнуть. Что-то было странное – и романтичное – в такой удивительной интуиции. Как он догадался, что именно тогда ей нужно было чем-то занять мысли? Подарок от грубого и звероподобного незнакомца стал для нее своего рода убежищем. Апельсин. Откуда он взялся? Может, Айк читал Флобера в своей предыдущей жизни, до своего пленения. Или Даррелла. Или Анаис Нин. Размечталась, оборвала себя Али. Нафантазировала то, чего нет.
– Так, – просто сказал Айк, и Али поняла, что он наслаждается ее смущением. – На нем было ваше имя.
– Знаете, я не хочу зацикливаться, – начала она снова; немедленно в памяти всплыли его слова о самоконтроле, и Али запнулась. Айк ее раскусил. – Просто это оказалось так кстати, – пробормотала она, – и так необычно, а у меня все не было возможности поблагодарить…
– Рыжеватые блондинки, – прервал он.
– Что?
– Сознаюсь, – сказал Айк. – Рыжеватые блондинки – это моя давняя слабость.
Он не делал различия между блондинками вообще и Али в частности.
У Али перехватило дыхание. Иногда мужчины, узнав, что она монахиня, пытались бросить ей некий вызов. Айка отличала от других внутренняя импульсивность. Внешне он казался несерьезным, но не безрассудным, а готовым сознательно рисковать. Увлеченным. Он вел на Али наступление, однако не настойчивее, чем она на него, и так они и кружили, словно два призрака.
– Вот так, значит, – сказала Али. – Конец тайне.
– О чем это вы?
Хороший у них получается танец, нечего сказать.
– Мне нравится, как она поет.
Айк окинул ее быстрым взглядом. Али заметила это и вспомнила, как бесцеремонно он разглядывал барвинки у нее на платье.
Айк сказал:
– Вы рискуете.
– А вы?
– Это не одно и то же. Я-то ведь не давал обет… – Он запнулся.
– Целомудрия? – отважно закончила за него Али.
Это все вино. Она почувствовала, как Айк напрягся.
– Я хотел сказать – отречения от мира.
Айк притянул партнершу поближе и так сильно прижал к себе, что сдавил ей грудь и она непроизвольно выдохнула.
– Мистер Крокетт! – возмутилась Али, пытаясь его оттолкнуть.
Айк мгновенно разжал руки, и это вдруг испугало ее еще больше. Придумывать что-то было некогда. Обвиняя во всем вино, Али прижала партнера к себе и положила его руку себе на спину.
Следующую минуту они танцевали молча. Али старалась думать только о музыке. Однако рано или поздно музыка кончится, и ей придется покинуть безопасную площадку и возобновить разговор в другом месте, а там не так светло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Взгляд Али остановился на Айке, сидевшем у противоположной стены. У него наконец-то немного отросли волосы.
Со своими вихрами и обрезом он напомнил Али деревенского парня, собравшегося поохотиться на зайцев. Немного сбивали с толку его очки – Айк всегда защищал свою, как он говорил, единственную ценность. Иногда Али казалось, что за очками он просто прячет свои мысли, и очки нужны ему, чтобы сохранить уединение. Почему-то она была рада его видеть.
Поймав на себе взгляд, Айк отвернулся, и Али поняла, что он смотрел на нее. Молли и другие девушки посмеивались: Айк, мол, положил на монахиню глаз. Али на это отвечала, что они испорченные девицы; но теперь она поняла, что так и есть. Али заставила себя подняться. Он может в любой момент опять исчезнуть в темноте.
То ли вино было слишком крепкое, то ли здесь, под землей, ослабли запреты, которые она на себя наложила. Так или иначе, Али решилась. Она подошла к Айку.
– Не хотите потанцевать?
Айк сделал вид, что только сейчас ее заметил.
– Вообще-то не очень, – ответил он, не двинувшись с места. – Боюсь, я насквозь проржавел.
Он еще хочет, чтобы его уговаривали?
– Ничего, у меня прививка от столбняка.
– Серьезно, я совсем не умею.
«А я что – умею?» – но вслух Али сказала:
– Пойдем.
Он сделал последнюю попытку:
– Вы не понимаете. Это поет Марго Тимминс.
– Так что?
– Марго, – повторил он. – Ее голос такое творит с человеком… Забываешь все на свете.
Али перевела дух. Айк ее вовсе не отшивает, наоборот, пытается флиртовать.
– Правда? – спросила она и подошла вплотную. В слабом свете обычных фонарей его шрамы и татуировки каким-то образом гармонировали с окружением, а сейчас, при ярком освещении, они опять казались страшными.
– Что ж, думаю, вы понимаете, – признал Айк.
Он встал, не снимая обреза – ремень на нем был из розовой стропы. Передвинул оружие за спину, стволом вниз, и взял Али за руку. Ее рука утонула в его ладони.
Они двинулись на импровизированную танцплощадку – очищенное от камней место. Али чувствовала на себе взгляды окружающих. Молли и другие женщины, обнявшись со своими партнерами, истерически хихикали. Как ни странно, Айк, видимо, входил в первую десятку кавалеров.
В нем была какая-то изюминка. Нечто, проступавшее сквозь варварский облик. Для окружающих он представлял загадку. И вот Али первой удалось разбить лед. Переступая на носочках, как в школьном вальсе, она погрозила насмешницам пальцем.
Айк держался вполне непринужденно. Он повернулся к Али и с каким-то юношеским смущением протянул руки. Она тоже медлила. Оба встали в позицию; Айк так же не решался прикоснуться к Али, как и она к нему. Он с напускным весельем улыбался, но когда они приблизились вплотную, закашлялся.
– Я хотела попросить, – сказала Али, – чтобы вы кое-что объяснили.
– Вы о том животном? – Он не пытался скрыть разочарования и даже остановился.
– Нет, – ответила Али и возобновила танец. – Я про апельсин. Помните? Вы меня угостили апельсином во время спуска под Галапагосами.
Он слегка отступил, чтобы посмотреть на нее:
– Так это были вы?
Ничего себе, подумала Али.
– Я что, показалась такой несчастной?
– Вы имеете в виду – взывали о помощи?
– Можно и так сказать.
– Я привык заниматься скалолазанием, – сказал Айк. – Когда тебя спасают – это самый большой кошмар. Делаешь все, чтобы контролировать ситуацию. Но иногда бывают срывы. И ты падаешь.
– То есть я была в бедственном положении.
– Не-а. – Он явно лгал.
– Тогда зачем апельсин?
Однако ответа Али так и не получила. И все же круг следовало замкнуть. Что-то было странное – и романтичное – в такой удивительной интуиции. Как он догадался, что именно тогда ей нужно было чем-то занять мысли? Подарок от грубого и звероподобного незнакомца стал для нее своего рода убежищем. Апельсин. Откуда он взялся? Может, Айк читал Флобера в своей предыдущей жизни, до своего пленения. Или Даррелла. Или Анаис Нин. Размечталась, оборвала себя Али. Нафантазировала то, чего нет.
– Так, – просто сказал Айк, и Али поняла, что он наслаждается ее смущением. – На нем было ваше имя.
– Знаете, я не хочу зацикливаться, – начала она снова; немедленно в памяти всплыли его слова о самоконтроле, и Али запнулась. Айк ее раскусил. – Просто это оказалось так кстати, – пробормотала она, – и так необычно, а у меня все не было возможности поблагодарить…
– Рыжеватые блондинки, – прервал он.
– Что?
– Сознаюсь, – сказал Айк. – Рыжеватые блондинки – это моя давняя слабость.
Он не делал различия между блондинками вообще и Али в частности.
У Али перехватило дыхание. Иногда мужчины, узнав, что она монахиня, пытались бросить ей некий вызов. Айка отличала от других внутренняя импульсивность. Внешне он казался несерьезным, но не безрассудным, а готовым сознательно рисковать. Увлеченным. Он вел на Али наступление, однако не настойчивее, чем она на него, и так они и кружили, словно два призрака.
– Вот так, значит, – сказала Али. – Конец тайне.
– О чем это вы?
Хороший у них получается танец, нечего сказать.
– Мне нравится, как она поет.
Айк окинул ее быстрым взглядом. Али заметила это и вспомнила, как бесцеремонно он разглядывал барвинки у нее на платье.
Айк сказал:
– Вы рискуете.
– А вы?
– Это не одно и то же. Я-то ведь не давал обет… – Он запнулся.
– Целомудрия? – отважно закончила за него Али.
Это все вино. Она почувствовала, как Айк напрягся.
– Я хотел сказать – отречения от мира.
Айк притянул партнершу поближе и так сильно прижал к себе, что сдавил ей грудь и она непроизвольно выдохнула.
– Мистер Крокетт! – возмутилась Али, пытаясь его оттолкнуть.
Айк мгновенно разжал руки, и это вдруг испугало ее еще больше. Придумывать что-то было некогда. Обвиняя во всем вино, Али прижала партнера к себе и положила его руку себе на спину.
Следующую минуту они танцевали молча. Али старалась думать только о музыке. Однако рано или поздно музыка кончится, и ей придется покинуть безопасную площадку и возобновить разговор в другом месте, а там не так светло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145