– Мы же команда.
Его брюшко и ненавистные ему очки только подчеркивали галантность бывшего астронавта. Pay взглянул на часы:
– Томас будет не позже чем через час. А остальные?
– По-разному, – ответила Вера. – Кто в дороге, кто занят, до кого-то не дозвонилась. О Бранче вы, думаю, слышали.
– Он, наверное, рассудок потерял, – заметил Персивел. – Вот так взять и рвануть вниз, да еще в одиночку. Уж ему-то лучше других известно, на что способны хейдлы.
– Сейчас меня не они беспокоят.
– Только не начинай, пожалуйста, про то, что «враг – в нас».
– Вы слышали про приказ стрелять на поражение? – спросила Вера. – Такой приказ у всех воинских частей. И у Интерпола.
Персивел прищурился:
– То есть? Стрелять в Бранча?
– Дженьюэри сделала все, что могла, чтобы приказ отозвали. Но есть такой генерал Сэндвелл – очень злопамятный тип. Просто исключительно. Сенатор пытается выяснить о нем как можно больше.
– Томас в ярости, – вставил Pay. – Бранч ведь был в армии нашими глазами и ушами. Теперь остается только гадать, какие у них планы.
– И кто раскладывает капсулы с прионом.
– Грязное дельце, – пробормотал Персивел.
Они встретили Томаса у выхода в зал, прямо с гонконгского рейса.
На угловатые черты его лица легли скорбные тени, добавляя ему сходства с президентом Линкольном. Однако для человека, которого только что выслали из Китая, он выглядел на удивление бодрым. Томас оглядел встречающих.
– А почему в ковбойской шляпе? – спросил он Pay.
– Как хозяева, так и гости, – пожал тот плечами.
И, окружив кресло Веры, все двинулись к выходу, обсуждая по дороге новости.
– А как там Мустафа и Фоули? – спросила Вера. – Нормально?
– Устали, – ответил Томас. – В Каши – это провинция Синьцзян – нас несколько дней продержали под арестом. Конфисковали камеры, дневники, отозвали наши визы. Официально мы – персона нон грата.
– Томас, чего ради тебя вообще понесло в Китай?
– Хотел исследовать тамошние европейские мумии и надписи. Им четыре тысячи лет. На тохарском языке. В Азии!
– Мумии в китайской глуши, – фыркнул Персивел. – Загадочные письмена. И зачем они вам понадобились?
– Сейчас я согласна с Персивелом, – призналась Вера. – По-моему, это далеко от нашей задачи. Иногда я сама не знаю, чем занимаюсь. Последние три месяца я по твоему заданию составляю обзоры по митохондриальной ДНК и эволюции человека. Скажи, пожалуйста, каким образом информация по образцам плаценты из Новой Гвинеи приблизит нас к обнаружению первобытного деспота?
– В настоящее время мумии и индоевропейские надписи доказывают, что четыре тысячи лет назад на китайскую цивилизацию оказали влияние европейские кочевые народы, – сказал Томас.
– И потому вас выслали? – спросил Персивел. Он подышал на очки и нарисовал крест. – Или «товарищи» застукали вас за воздаянием мумии почестей?
– Подозреваю, все гораздо серьезнее, – сказал Pay. – Если я правильно понимаю, вы, Томас, пытались доказать, что китайская цивилизация вовсе не развивалась изолированно от других. Заявить, что европейцы, возможно, принимали участие в зарождении китайской культуры, – прямое покушение на основы. Они гордый народ, сыны Поднебесной.
– Но опять же, какое это имеет отношение к нам? – спросила Вера.
– Думаю, самое прямое, – решился Pay. – Допущение, что великая цивилизация могла быть изменена или даже порождена врагом, низшей расой или варварами, – очень даже важно.
– А можно попроще, Pay? – проворчал Персивел.
Томас молчал. Казалось, их рассуждения его развлекают.
– А что, если и человечество развивалось не в изоляции? Если у нас были учителя?
– О чем ты вообще, Pay? – удивился Персивел. – О марсианах?
– Зачем далеко ходить, – улыбнулся Pay. – Я о хейдлах.
– Хейдлы? – поразился Персивел. – Нас учили хейдлы?
– А вдруг на протяжении веков они помогали создавать нашу цивилизацию? Может, это они взрастили наших темных предков и помогли зарождению человеческого разума?
– То есть нас вынянчили дикари?
– Поосторожнее, – сказал Pay. – А то ты говоришь, как китайцы о варварах.
– Это правда? – обратилась Вера к Томасу. – Вы проводите аналог между Китаем и ранней человеческой цивилизацией?
– Вроде того, – признал Томас.
– И чтобы доказать свою правоту, проехали тысячу миль, сидели в тюрьме?
– Не только за этим. Было у меня подозрение – и оно подтвердилось, – что европейские письмена в провинции Синьцзян не на тохарском языке. И не на каком-либо другом известном. Все сообщения о них неверны. Нам хватило одного взгляда. Представляете, на мумиях были хейдлские татуировки. Эти европейские кочевники действовали как агенты или посланцы. Они перевозили в Древний Китай документы. Документы, написанные хейдлским шифром. Если б только мы умели его читать!
– И опять же, – сказал Персивел, – что с того? Прошло четыре тысячи лет. И читать их мы не умеем.
– Четыре тысячи лет назад кто-то послал этих людей в Китай с какой-то миссией. Неужели вам не интересно – кто?
Фургон доставил их в Научный центр. У входа в исследовательский корпус они попали в толпу полицейских и телерепортеров. Тут же собрались представители университета и по очереди выходили репортерам на растерзание. У всех изо рта шел пар. Если рассудить здраво, эта пресс-конференция на зимней улице надолго не затянется.
– Еще раз попрошу вас сохранять здравый смысл, – вещала профессорского вида фигура, протирая очки. – Никакой одержимости в природе не существует.
Какой-то молоденький корреспондент, мокрый от снега до самых бедер, кричал из толпы:
– Доктор Йарон, вы опровергаете сообщения, что университетский медицинский центр в данный момент в качестве лечения проводит процедуру изгнания духов?
Бородатый мужчина сверкнул в микрофон белоснежной улыбкой:
– Ждем, пока прибудет профи со святой водой и курицей.
Полицейские, дежурившие у раздвижных стеклянных дверей, впускать никого не собирались. Врачебный пропуск Веры не помог. Тогда Персивел помахал перед ними каким-то старым, выданным НАСА удостоверением.
– Бад Персивел! – удивился полицейский. – Вот черт, проходите, конечно!
Каждый хотел пожать ему руку. Персивел сиял.
– Ох уж эти астронавты, – шепнула Вера, повернувшись к Pay.
Внутри лабораторного корпуса деятельность была не менее сумасшедшей, разве что не такой шумной. Ученые рассматривали диаграммы, рентгеновские снимки, видеозаписи или водили мышью по компьютерным моделям, читали данные с дисплеев или бумаг, прижимая плечом мобильные телефоны. Деловые костюмы смешались с медицинскими халатами разных цветов. Шум напомнил Вере переполненный полевой госпиталь в зоне природной катастрофы. Она остановилась перед кучкой людей, смотревших видеозапись. На экране молодая женщина склонилась над кубом из голубого геля, стоящим на стальном столе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Его брюшко и ненавистные ему очки только подчеркивали галантность бывшего астронавта. Pay взглянул на часы:
– Томас будет не позже чем через час. А остальные?
– По-разному, – ответила Вера. – Кто в дороге, кто занят, до кого-то не дозвонилась. О Бранче вы, думаю, слышали.
– Он, наверное, рассудок потерял, – заметил Персивел. – Вот так взять и рвануть вниз, да еще в одиночку. Уж ему-то лучше других известно, на что способны хейдлы.
– Сейчас меня не они беспокоят.
– Только не начинай, пожалуйста, про то, что «враг – в нас».
– Вы слышали про приказ стрелять на поражение? – спросила Вера. – Такой приказ у всех воинских частей. И у Интерпола.
Персивел прищурился:
– То есть? Стрелять в Бранча?
– Дженьюэри сделала все, что могла, чтобы приказ отозвали. Но есть такой генерал Сэндвелл – очень злопамятный тип. Просто исключительно. Сенатор пытается выяснить о нем как можно больше.
– Томас в ярости, – вставил Pay. – Бранч ведь был в армии нашими глазами и ушами. Теперь остается только гадать, какие у них планы.
– И кто раскладывает капсулы с прионом.
– Грязное дельце, – пробормотал Персивел.
Они встретили Томаса у выхода в зал, прямо с гонконгского рейса.
На угловатые черты его лица легли скорбные тени, добавляя ему сходства с президентом Линкольном. Однако для человека, которого только что выслали из Китая, он выглядел на удивление бодрым. Томас оглядел встречающих.
– А почему в ковбойской шляпе? – спросил он Pay.
– Как хозяева, так и гости, – пожал тот плечами.
И, окружив кресло Веры, все двинулись к выходу, обсуждая по дороге новости.
– А как там Мустафа и Фоули? – спросила Вера. – Нормально?
– Устали, – ответил Томас. – В Каши – это провинция Синьцзян – нас несколько дней продержали под арестом. Конфисковали камеры, дневники, отозвали наши визы. Официально мы – персона нон грата.
– Томас, чего ради тебя вообще понесло в Китай?
– Хотел исследовать тамошние европейские мумии и надписи. Им четыре тысячи лет. На тохарском языке. В Азии!
– Мумии в китайской глуши, – фыркнул Персивел. – Загадочные письмена. И зачем они вам понадобились?
– Сейчас я согласна с Персивелом, – призналась Вера. – По-моему, это далеко от нашей задачи. Иногда я сама не знаю, чем занимаюсь. Последние три месяца я по твоему заданию составляю обзоры по митохондриальной ДНК и эволюции человека. Скажи, пожалуйста, каким образом информация по образцам плаценты из Новой Гвинеи приблизит нас к обнаружению первобытного деспота?
– В настоящее время мумии и индоевропейские надписи доказывают, что четыре тысячи лет назад на китайскую цивилизацию оказали влияние европейские кочевые народы, – сказал Томас.
– И потому вас выслали? – спросил Персивел. Он подышал на очки и нарисовал крест. – Или «товарищи» застукали вас за воздаянием мумии почестей?
– Подозреваю, все гораздо серьезнее, – сказал Pay. – Если я правильно понимаю, вы, Томас, пытались доказать, что китайская цивилизация вовсе не развивалась изолированно от других. Заявить, что европейцы, возможно, принимали участие в зарождении китайской культуры, – прямое покушение на основы. Они гордый народ, сыны Поднебесной.
– Но опять же, какое это имеет отношение к нам? – спросила Вера.
– Думаю, самое прямое, – решился Pay. – Допущение, что великая цивилизация могла быть изменена или даже порождена врагом, низшей расой или варварами, – очень даже важно.
– А можно попроще, Pay? – проворчал Персивел.
Томас молчал. Казалось, их рассуждения его развлекают.
– А что, если и человечество развивалось не в изоляции? Если у нас были учителя?
– О чем ты вообще, Pay? – удивился Персивел. – О марсианах?
– Зачем далеко ходить, – улыбнулся Pay. – Я о хейдлах.
– Хейдлы? – поразился Персивел. – Нас учили хейдлы?
– А вдруг на протяжении веков они помогали создавать нашу цивилизацию? Может, это они взрастили наших темных предков и помогли зарождению человеческого разума?
– То есть нас вынянчили дикари?
– Поосторожнее, – сказал Pay. – А то ты говоришь, как китайцы о варварах.
– Это правда? – обратилась Вера к Томасу. – Вы проводите аналог между Китаем и ранней человеческой цивилизацией?
– Вроде того, – признал Томас.
– И чтобы доказать свою правоту, проехали тысячу миль, сидели в тюрьме?
– Не только за этим. Было у меня подозрение – и оно подтвердилось, – что европейские письмена в провинции Синьцзян не на тохарском языке. И не на каком-либо другом известном. Все сообщения о них неверны. Нам хватило одного взгляда. Представляете, на мумиях были хейдлские татуировки. Эти европейские кочевники действовали как агенты или посланцы. Они перевозили в Древний Китай документы. Документы, написанные хейдлским шифром. Если б только мы умели его читать!
– И опять же, – сказал Персивел, – что с того? Прошло четыре тысячи лет. И читать их мы не умеем.
– Четыре тысячи лет назад кто-то послал этих людей в Китай с какой-то миссией. Неужели вам не интересно – кто?
Фургон доставил их в Научный центр. У входа в исследовательский корпус они попали в толпу полицейских и телерепортеров. Тут же собрались представители университета и по очереди выходили репортерам на растерзание. У всех изо рта шел пар. Если рассудить здраво, эта пресс-конференция на зимней улице надолго не затянется.
– Еще раз попрошу вас сохранять здравый смысл, – вещала профессорского вида фигура, протирая очки. – Никакой одержимости в природе не существует.
Какой-то молоденький корреспондент, мокрый от снега до самых бедер, кричал из толпы:
– Доктор Йарон, вы опровергаете сообщения, что университетский медицинский центр в данный момент в качестве лечения проводит процедуру изгнания духов?
Бородатый мужчина сверкнул в микрофон белоснежной улыбкой:
– Ждем, пока прибудет профи со святой водой и курицей.
Полицейские, дежурившие у раздвижных стеклянных дверей, впускать никого не собирались. Врачебный пропуск Веры не помог. Тогда Персивел помахал перед ними каким-то старым, выданным НАСА удостоверением.
– Бад Персивел! – удивился полицейский. – Вот черт, проходите, конечно!
Каждый хотел пожать ему руку. Персивел сиял.
– Ох уж эти астронавты, – шепнула Вера, повернувшись к Pay.
Внутри лабораторного корпуса деятельность была не менее сумасшедшей, разве что не такой шумной. Ученые рассматривали диаграммы, рентгеновские снимки, видеозаписи или водили мышью по компьютерным моделям, читали данные с дисплеев или бумаг, прижимая плечом мобильные телефоны. Деловые костюмы смешались с медицинскими халатами разных цветов. Шум напомнил Вере переполненный полевой госпиталь в зоне природной катастрофы. Она остановилась перед кучкой людей, смотревших видеозапись. На экране молодая женщина склонилась над кубом из голубого геля, стоящим на стальном столе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145