Неожиданно она прямо, без обиняков спросила меня:
— Вы теперь перестанете уважать нас? Не будете больше к нам заходить?
Я не сразу ответил ей:
— Перед своей совестью вы чисты, и да благословит вас бог. Но неизвестно, как отнесутся к вам люди, ведь они не заглядывают в душу собрата. Да разве это возможно — понять сердце каждого? Но, с другой стороны, поймите и вы — рухнет весь наш общественный порядок, если все начнут руководствоваться только собственными чувствами, и для каждого потребуются особые правила.
— Не значит ли это, что вы советуете нам обратиться к другой вере? Уйти к тем людям, у которых достанет милосердия принять нас? — с горечью спросила она.
Я промолчал, не зная, что ей ответить.
— Выходит, если свои в самое тяжелое для человека время отворачиваются от него, ему следует идти за помощью к чужим?—допытывалась она у меня.— Неужели такое жестокосердие похвально?
Я только вздохнул. Обхойя помолчала.
— Что ж,— заметила она,— если вы отвергаете нас, то имейте в виду: есть в этом мире каста, которая охотно и открыто примет нас.
Ее слова задели меня.
— Вы считаете, что принимать всех и каждого во всех случаях жизни—это доброе дело? — спросил я ее.
— Да, конечно,— ответила она.— И вы сами на каждом шагу встречаете доказательства этому. Никакая несправедливость долго не живет, иначе бы те, кто помогает другим, не становились день ото дня сильнее, а наши радетели за истинную веру не теряли бы своего могущества. Вот мы совсем недавно приехали сюда, а я уже заметила, как много тут мусульман. Мне говорили, будто здесь нет такой деревни, где бы они не жили и где не было бы мечети. Может быть, мы этого и не увидим, но я уверена: недалеко то время, когда Бирма станет в основном мусульманской. Возьмите хотя бы тот случай, который вы сегодня наблюдали на пристани и который так вас огорчил. Скажите, поступили бы так мусульмане, пошли бы они на подобную низость и подлость из-за страха перед своей религией и своей общиной? Нет, там старший брат никогда не совершил бы такого гнусного поступка, не стал бы разрушать счастливую семью и обманом увозить своего младшего брата. Напротив, он благословил бы супругов и с почетом привез бы на родину. Так где же тут истинная вера и правда, а, Шриканто-бабу ?
Ее рассуждения поразили меня.
— Послушайте,— с невольным уважением сказал я ей,—вы ведь простая женщина, жили в деревне. Откуда у вас такие идеи? Даже среди нас, мужчин, не многие способны рассуждать так свободно и здраво. И уж поверьте, я никогда не сочту несчастным того человека, чьей матерью вы станете.
Слабая улыбка озарила ее бледное лицо.
— Но все-таки скажите, Шриканто-бабу: много ли святости прибудет индусской общине, если она изгонит меня? Неужели она-то сама ничем не пострадает?
Обхойя вздохнула и снова улыбнулась:
— Только я никогда не покину свою общину. Останусь среди вас, какой бы позор ни выпал на мою долю. Все вытерплю, но отступницей не стану. Буду жить для того, чтобы вырастить своего ребенка и понять наконец, что для нас важнее — сам человек или обстоятельства его рождения.
ГЛАВА XI
Я познакомился с неким Монохором Чокроборти. Он иногда заходил к нам в пансион послушать пение гимнов в честь Вишну, которые исполняла небольшая группа певцов, остановившихся у господина Да. Где он жил и чем занимался, мне было неизвестно, но рассказывали, что он был человеком состоятельным и весьма расчетливым. Я чем-то расположил его к себе, и однажды, когда мы остались одни, он сказал:
— Шриканто-бабу, вы еще молоды и при желании сможете многого добиться в жизни. Позвольте же мне дать вам несколько полезных и очень ценных советов на этот счет. О! Они стоят не меньше ста тысяч рупий! Когда-то мне помог ими человек, преуспевший в жизни. Верите или нет, но, живя на жалованье всего в пятьдесят рупий, он сумел сколотить себе хорошее состояние: умирая, кроме земли и домов, оставил почти две тысячи рупий наличными. Конечно, благодаря родительским заботам я и сам...— Но, умолчав о себе, он снова переключился на меня:—Я слышал, у вас неплохой заработок. Это прекрасно, не всякому чужестранцу здесь так везет. Но позвольте узнать, как вы расходуете свои деньги? Я тут расспросил о вас и, признаюсь, был огорчен. Однако если вы прислушаетесь к моим словам—а я человек бывалый и знаю, что говорю,— и хотя бы год-два будете руководствоваться ими, то по возвращении домой сможете даже жениться.
Не знаю, у кого он проведал о том, что я мечтаю о подобном счастье, но, как он сам признавался, он умел собирать необходимые сведения. Тем не менее его рецепты преуспеяния заинтересовали меня.
— Прежде всего,— принялся он поучать меня,— будьте осторожны с деньгами, их ведь приходится зарабатывать в поте лица. Просто так и полушки не найдешь, хоть гору земли перекидай. Впрочем, я не об этом, вряд ли найдется в наше время чудак, который бы захотел потом и кровью зарабатывать деньги. Зачем? Для того, чтобы оставить потом детям, семье? А-а, бросьте. Дело не в этом... Так вот, главное, не давайте поблажек тем, кто в стесненных обстоятельствах. А то посочувствуете такому,— глядишь, он через день-другой станет несколько рупий в долг клянчить. Начнет плакаться на тяжелую жизнь, рассчитывая разжалобить вас... А дадите ему — пропали ваши денежки, да еще и хлопот не оберетесь. Ведь посудите сами, разве захочет кто-нибудь вернуть их вам по доброй воле? Никогда! Вот и придется вам потом пороги обивать у должников, да еще, глядишь, и на неприятность нарветесь. Ну скажите, зачем вам все это?
Я пожал плечами:
— Действительно, зачем?
— Вот-вот! Вы сын благородных родителей, поэтому сразу поняли меня,— воодушевился он.— А посмотрите на этих жестянщиков — мерзавцы и в седьмом рождении не наберутся ума. У самого ни пайсы, так он норовит одолжить у кого-нибудь и тут же ссудить другому. Ну не болваны ли? — Он немного понизил голос:—Поэтому главное — никому не одалживайте денег! Начнут жаловаться на бедность—не слушайте. Какое вам дело! А уж коли нужда их действительно прижмет, так пусть несут вам в залог на двадцать рупий украшений. Такому можно дать рупий десять. Так ведь?
— Правильно,— поддержал я его.
— Сто раз правильно! И еще: никогда не вмешивайтесь ни в какие скандальные истории. Даже если убьют кого-нибудь. Вам-то что? Тут не только по шее заработать можно, но и самому влипнуть. Всегда ведь найдутся свидетели против вас. Вот и начнете бегать по судам. Если уж очень хочется, так вы лучше потом подойдите, когда все поостынут. Тут и посоветовать можно что-нибудь дельное. Смотришь, и доброе имя себе приобретете. Согласны?
И, помолчав, продолжал:
— А заболей кто, я к нему ни ногой. Начнут стонать, дескать, умираю, помоги, брат, хотя бы двумя рупиями, так я вот что скажу вам, господин мой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159