Пережитые волнения и благополучное избавление от грозивших нам опасностей настолько измучили меня, что мне совершенно необходимо было забыться и сосредоточиться на созерцании какой-нибудь спокойной картины»
Я и не заметил, как прошло около двух часов. Вдруг мне показалось, что луна нырнула в облака справа, а через некоторое время неожиданно появилась слева. Я приподнял голову и увидел, что лодка направляется к берегу. У меня не было никакого желания спрашивать Индро о чем бы то ни было, хотелось просто молчать, поэтому я снова принялся смотреть на луну и слушать шум воды. Прошло еще не менее часа, прежде чем лодка причалила к берегу. Наконец зашуршал песок. Я торопливо поднялся. Где мы? Далеко ли отсюда до дому? Вокруг виднелся только песок. Но вот поблизости залаяла собака,— значит, неподалеку жилье.
— Подожди меня, Шриканто,— сказал Индро,— я скоро вернусь. Ты не бойся, на берегу живут рыбаки.
Мне не хотелось ударить в грязь лицом после того, как мое мужество с успехом выдержало столько испытаний, и поэтому я с деланным спокойствием ответил:
— А чего мне бояться? Пожалуйста, иди.
О, отрочество! В жизни нет поры удивительней тебя! Если трудно разобраться в ходе рассуждений взрослого человека, то уловить нить мыслей подростка совершенно невозможно. Поэтому-то и останется навсегда непостижимой для нас жизнь отроков из Вриндавана.
Не в состоянии постигнуть поступки подростков разумом, люди постарались просто отмахнуться от детей, объявив их поведение хорошим или дурным в зависимости от общепринятых норм морали или собственных вкусов и склонностей. Однако те не приняли во внимание никакие доводы и аргументы и, нисколько не беспокоясь из-за существующих по данному поводу разногласий, со всей присущей им живостью и страстью продолжали предаваться самому безудержному веселью, забью обо всем на свете. И тогда самые ярые отроконенавистники вынуждены были признать, что нет в жизни человека поры более прекрасной и яркой, более жизнерадостной и звонкоголосой, чем отрочество. Веданта так же ничтожна перед этой извечной и всегда новой игрой в лесах Вриндавана, как капля воды перед океаном, она всех и вся подчиняет себе. Я был подростком, и хотя не обладал еще достаточной силой и твердостью духа, но уже вкусил чувство гордости, присущее молодости, Кто захочет показать себя трусом перед товарищем? Я предпочел остаться один.
Наверху, над моей головой, свет и тьма сменяли друг друга, сзади, с реки, доносился неумолчный рокот волн, а впереди светлел береговой песок. Я сидел и размышлял над тем, куда я попал, как вдруг заметил бежавшего назад Индро.
— Послушай, Шриканто, я забыл предупредить тебя: если кто-нибудь без меня придет за рыбой, смотри не давай. Даже если он будет точь-в-точь как я. Скажи: «Пепел тебе в глаза! Хочешь—бери сам». Главное, своими руками ничего ему не давай. Понял?
— Почему, брат?—пролепетал я.
— Вернусь—скажу. Смотри же не забудь,— бросил он уже на ходу и скрылся.
По телу у меня пробежал озноб, кровь, казалось, застыла в жилах. Не понять смысла его слов я не мог.
Никогда впоследствии мне не приходилось испытывать большего ужаса, чем в ту ночь, хотя и довелось пережить много такого, в сравнении с чем мои тогдашние приключения казались детской забавой. Словами невозможно описать тот панический страх, который охватил меня: еще немного—и я потерял бы сознание. Мне чудилось, будто кто-то следит за мною с берега. Стоило мне украдкой взглянуть на него, как он кивал мне головой. Время словно остановилось. Казалось, вечность прошла с тех пор, как ушел Индро, а он все не возвращался.
Но вот послышались человеческие голоса. Сто раз обмотав вокруг большого пальца священный шнур, я весь напрягся и замер в ожидании. Голоса приближались, я уже мог различить их. Один, несомненно, принадлежал Индро, два других—хиндустанцам. И все-таки, прежде чем глянуть им в лицо, я внимательно присмотрелся, отбрасывают ли они тень, ибо с детства знал ту непреложную истину, что у духов тени не бывает.
У пришедших она различалась, неясная — но все-таки тень. Трудно описать облегчение и радость, которые я испытал. Спутники Индро с необычайной ловкостью вынули из лодки огромных рыбин, завернули их в сеть и что-то сунули ему в руку. Слабый звон этого «что-то» мне сразу все объяснил.
Индро отвязал лодку, но не направил ее назад по реке, а, орудуя шестом, стал медленно продвигать дальше против течения, держась вдоль берега.
Я молчал. Сердце мое переполняли противоречивые чувства: какая-то досада, даже презрение к Индро и вместе с тем острая радость оттого, что он имел тень,— я готов был за это броситься ему на шею и расцеловать.
Такова человеческая натура: малейший проступок моментально зачеркивает все достоинства человека!
«Так вот как добывает он деньги!» — с возмущением думал я.
Как все дети, воровством я считал только то, что связано с деньгами, а остальные поступки, какими бы дурными они ни были, представлялись мне лишь озорством или шалостью. Звон монет все прояснил. Геройство и мужество товарища разом померкли в моих глазах. Лучше бы он бросил рыбу в реку, сделал с ней что угодно, только бы не продавал. О, тогда я в ярости размозжил бы голову всякому, кто посмел бы назвать наше путешествие за рыбой воровством. И был бы самым искренним образом уверен, что поступил справедливо. Но... Как можно! Такими делами занимаются одни преступники, которым место в тюрьме!
— Ты не испугался, Шриканто? — заговорил Индро.
— Нет,—буркнул я.
— А знаешь, никто, кроме тебя, не решился бы остаться один в лодке. Ты молодец, настоящий друг. Теперь я всегда буду брать тебя с собой. Согласен?
Я промолчал. Б это время из-за облаков вынырнула луна, и в ее свете я увидел лицо Индро, мгновенно заставившее меня забыть гнев и обиду.
— Послушай, Индро, а ты их когда-нибудь видел?
— Кого?
— Да тех, кто приходит за рыбой.
— Нет, брат, не видел. Только слышал о них.
— А ты решился бы приехать сюда один? Индро рассмеялся:
— Так ведь я всегда один езжу.
— Тебе не страшно?
— Нет. Надо только повторять про себя имя Рамы, тогда они ни за что не подойдут.— Он на минуту замолчал, потом продолжил:—Знаешь, какая сила у этого имени! Можешь смело идти мимо змей — ничего не случится. Все уползут прочь со страху. Главное, самому не бояться, а то ничего не выйдет. Тогда они сразу поймут, что ты только притворяешься смелым. Они хитрые... все понимают!..
Кончился песчаный берег, и снова началась галька. Течение возле этого берега было намного медленнее; казалось даже, что оно повернуло вспять. Индро положил шест в лодку и взялся за весло.
— Видишь, впереди лесок виднеется,— показал он.— Мы плывем туда. Там я опять сойду на берег, но скоро вернусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Я и не заметил, как прошло около двух часов. Вдруг мне показалось, что луна нырнула в облака справа, а через некоторое время неожиданно появилась слева. Я приподнял голову и увидел, что лодка направляется к берегу. У меня не было никакого желания спрашивать Индро о чем бы то ни было, хотелось просто молчать, поэтому я снова принялся смотреть на луну и слушать шум воды. Прошло еще не менее часа, прежде чем лодка причалила к берегу. Наконец зашуршал песок. Я торопливо поднялся. Где мы? Далеко ли отсюда до дому? Вокруг виднелся только песок. Но вот поблизости залаяла собака,— значит, неподалеку жилье.
— Подожди меня, Шриканто,— сказал Индро,— я скоро вернусь. Ты не бойся, на берегу живут рыбаки.
Мне не хотелось ударить в грязь лицом после того, как мое мужество с успехом выдержало столько испытаний, и поэтому я с деланным спокойствием ответил:
— А чего мне бояться? Пожалуйста, иди.
О, отрочество! В жизни нет поры удивительней тебя! Если трудно разобраться в ходе рассуждений взрослого человека, то уловить нить мыслей подростка совершенно невозможно. Поэтому-то и останется навсегда непостижимой для нас жизнь отроков из Вриндавана.
Не в состоянии постигнуть поступки подростков разумом, люди постарались просто отмахнуться от детей, объявив их поведение хорошим или дурным в зависимости от общепринятых норм морали или собственных вкусов и склонностей. Однако те не приняли во внимание никакие доводы и аргументы и, нисколько не беспокоясь из-за существующих по данному поводу разногласий, со всей присущей им живостью и страстью продолжали предаваться самому безудержному веселью, забью обо всем на свете. И тогда самые ярые отроконенавистники вынуждены были признать, что нет в жизни человека поры более прекрасной и яркой, более жизнерадостной и звонкоголосой, чем отрочество. Веданта так же ничтожна перед этой извечной и всегда новой игрой в лесах Вриндавана, как капля воды перед океаном, она всех и вся подчиняет себе. Я был подростком, и хотя не обладал еще достаточной силой и твердостью духа, но уже вкусил чувство гордости, присущее молодости, Кто захочет показать себя трусом перед товарищем? Я предпочел остаться один.
Наверху, над моей головой, свет и тьма сменяли друг друга, сзади, с реки, доносился неумолчный рокот волн, а впереди светлел береговой песок. Я сидел и размышлял над тем, куда я попал, как вдруг заметил бежавшего назад Индро.
— Послушай, Шриканто, я забыл предупредить тебя: если кто-нибудь без меня придет за рыбой, смотри не давай. Даже если он будет точь-в-точь как я. Скажи: «Пепел тебе в глаза! Хочешь—бери сам». Главное, своими руками ничего ему не давай. Понял?
— Почему, брат?—пролепетал я.
— Вернусь—скажу. Смотри же не забудь,— бросил он уже на ходу и скрылся.
По телу у меня пробежал озноб, кровь, казалось, застыла в жилах. Не понять смысла его слов я не мог.
Никогда впоследствии мне не приходилось испытывать большего ужаса, чем в ту ночь, хотя и довелось пережить много такого, в сравнении с чем мои тогдашние приключения казались детской забавой. Словами невозможно описать тот панический страх, который охватил меня: еще немного—и я потерял бы сознание. Мне чудилось, будто кто-то следит за мною с берега. Стоило мне украдкой взглянуть на него, как он кивал мне головой. Время словно остановилось. Казалось, вечность прошла с тех пор, как ушел Индро, а он все не возвращался.
Но вот послышались человеческие голоса. Сто раз обмотав вокруг большого пальца священный шнур, я весь напрягся и замер в ожидании. Голоса приближались, я уже мог различить их. Один, несомненно, принадлежал Индро, два других—хиндустанцам. И все-таки, прежде чем глянуть им в лицо, я внимательно присмотрелся, отбрасывают ли они тень, ибо с детства знал ту непреложную истину, что у духов тени не бывает.
У пришедших она различалась, неясная — но все-таки тень. Трудно описать облегчение и радость, которые я испытал. Спутники Индро с необычайной ловкостью вынули из лодки огромных рыбин, завернули их в сеть и что-то сунули ему в руку. Слабый звон этого «что-то» мне сразу все объяснил.
Индро отвязал лодку, но не направил ее назад по реке, а, орудуя шестом, стал медленно продвигать дальше против течения, держась вдоль берега.
Я молчал. Сердце мое переполняли противоречивые чувства: какая-то досада, даже презрение к Индро и вместе с тем острая радость оттого, что он имел тень,— я готов был за это броситься ему на шею и расцеловать.
Такова человеческая натура: малейший проступок моментально зачеркивает все достоинства человека!
«Так вот как добывает он деньги!» — с возмущением думал я.
Как все дети, воровством я считал только то, что связано с деньгами, а остальные поступки, какими бы дурными они ни были, представлялись мне лишь озорством или шалостью. Звон монет все прояснил. Геройство и мужество товарища разом померкли в моих глазах. Лучше бы он бросил рыбу в реку, сделал с ней что угодно, только бы не продавал. О, тогда я в ярости размозжил бы голову всякому, кто посмел бы назвать наше путешествие за рыбой воровством. И был бы самым искренним образом уверен, что поступил справедливо. Но... Как можно! Такими делами занимаются одни преступники, которым место в тюрьме!
— Ты не испугался, Шриканто? — заговорил Индро.
— Нет,—буркнул я.
— А знаешь, никто, кроме тебя, не решился бы остаться один в лодке. Ты молодец, настоящий друг. Теперь я всегда буду брать тебя с собой. Согласен?
Я промолчал. Б это время из-за облаков вынырнула луна, и в ее свете я увидел лицо Индро, мгновенно заставившее меня забыть гнев и обиду.
— Послушай, Индро, а ты их когда-нибудь видел?
— Кого?
— Да тех, кто приходит за рыбой.
— Нет, брат, не видел. Только слышал о них.
— А ты решился бы приехать сюда один? Индро рассмеялся:
— Так ведь я всегда один езжу.
— Тебе не страшно?
— Нет. Надо только повторять про себя имя Рамы, тогда они ни за что не подойдут.— Он на минуту замолчал, потом продолжил:—Знаешь, какая сила у этого имени! Можешь смело идти мимо змей — ничего не случится. Все уползут прочь со страху. Главное, самому не бояться, а то ничего не выйдет. Тогда они сразу поймут, что ты только притворяешься смелым. Они хитрые... все понимают!..
Кончился песчаный берег, и снова началась галька. Течение возле этого берега было намного медленнее; казалось даже, что оно повернуло вспять. Индро положил шест в лодку и взялся за весло.
— Видишь, впереди лесок виднеется,— показал он.— Мы плывем туда. Там я опять сойду на берег, но скоро вернусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159