.. Но разве можно упустить такую возможность?..
Я не стал останавливать ее, и она продолжала:
— Для того, чтобы подготовиться к принятию его, нужно три дня соблюдать пост... Шунонда хочет, чтобы мы вместе совершили обряд... Конечно,— тут она улыбнулась,— если ты не возражаешь. Иначе...
— Что иначе? — поинтересовался я.
— Иначе я откажусь от него.
— Тогда оставь свои намерения, я категорически против.
— Перестань шутить. Мне совсем не до шуток теперь.
— А я и не шучу. Я, серьезно, возражаю. Я даже запрещаю тебе это.
Раджлакшми помрачнела. Помолчав немного, она заметила:
— Но мы уже решили. Даже послали купить все необходимое. Завтра начнем готовить священную еду, а послезавтра... Нет, так нельзя! — горячо сказала она.— Как я потом покажусь на глаза Шунонде? Ну почему ты против, Шриканто? Я знаю, ты нарочно так говоришь, для того только, чтобы позлить меня. Ты ведь согласен, да?
— Да,— ответил я.— Но ты же никогда не интересуешься моим мнением. Зачем же теперь решила посмеяться надо мной? Разве я когда-нибудь приказывал тебе?
Она положила руку мне на ноги.
— Я никогда больше не обращусь к тебе с такой просьбой. Но теперь разреши мне... от чистого сердца...
— Ну хорошо,— согласился я.— Только имей в виду: тебе завтра, наверное, придется рано уйти из дому. Поэтому не задерживайся и иди спать.
Но она не ушла, а принялась медленно поглаживать мои ноги. А я лежал и думал, как непохожа эта ласка на то нежное прикосновение, которое я ощущал не так уж давно, когда она подобрала меня на станции Ара и отвезла к себе домой. Тогда она тоже любила так убаюкивать меня. Но тогда через ее пальцы в меня, казалось, вливалось смятение всех ее чувств, все то, что переполняло ее сердце. Я не просил этого дара, я даже не знал, что с ним делать. Он был для меня как стихийное бедствие, непрошено обрушившееся на меня, чтобы потом так же внезапно и неожиданно прекратиться. А я не привык проливать слезы и выпрашивать любовь. Всегда одинокий, я стеснялся просить у людей внимания к себе, мне было стыдно протягивать руку за подаянием. Я много читал, какие мучения, приступы уязвленного самолюбия, раздражение приносит отвергнутая любовь, когда ее нектар становится горьким ядом. Я прекрасно знал все эти истины, но ничего не хотел предпринимать. Апатия, постоянно дремавшая во мне, уже предъявляла свои права. Не все ли равно? — казалось, говорила она мне.
Прошло еще какое-то время. Решив, что я уснул, Раджлакшми осторожно встала и вышла из комнаты. Она так и не увидела, как из уголков моих закрытых глаз медленно потекли скупые слезы. Но я не собирался долго горевать о сокровище, когда-то принадлежавшем мне, а теперь, казалось, безвозвратно утраченном.
ГЛАВА XI
Поднявшись на следующее утро, я узнал, что Раджлакшми на рассвете совершила омовение и ушла из дому, захватив с собой Ротона. Она намеревалась отсутствовать дня три. Так оно и произошло. Я знал, что у Шунонды не собирались устраивать особое торжество, но народ все-таки набрался — пришло около двух десятков достопочтенных брахманов. Даже сидя у себя возле окна, на весьма значительном расстоянии от дома Джодунатха, я ощущал запахи готовящейся там святой пищи. Я находился в абсолютном неведении относительно характера совершавшегося там священнодействия и не имел ни малейшего представления о том, насколько облегчит оно путь к вечному блаженству его участникам, да, признаться, и не испытывал никакого желания узнать об этом. Каждый день Ротон к ночи возвращался домой и неизменно спрашивал меня, не отправлюсь ли я с ним на церемонию.
— А это необходимо? — в свою очередь осведомлялся я.
Ротон смущался и объяснял мне, что мое отсутствие на обряде всех удивляет. Кое-кто, наверное, считает, что я против него. Как знать!
— Да,— соглашался я,— все может быть. А что говорит твоя хозяйка?
— Вы ведь знаете, бабу, без вас ей все не по душе. Только что делать, приходится выдумывать, будто вы нездоровы и вам тяжело ходить пешком. Говорит всем, что ваше присутствие необязательно.
— Вот-вот,— подтвердил я,— я совершенно не подхожу для религиозных церемоний. Мне лучше держаться подальше от таких вещей.
— Это так,— неуверенно поддержал меня Ротон.
Я и сам понимал, что для Раджлакшми мое присутствие... Ну да не будем углубляться...
Я узнал неожиданную новость — на церемонию явился сам господин Кушари, и не один, а с супругой. Они пришли якобы для того, чтобы в случае необходимости быть полезными своей госпоже.
— Что ты говоришь, Ротон? — удивился я.— Неужели даже с женой?
— Да. И знаете, без всякого приглашения.
Теперь я понял, какую цель преследовала Раджлакшми этим мероприятием и почему проводила его не у себя.
— Видели бы вы, как плакала старая госпожа Кушари!—рассказывал мне Ротон.— Молодая госпожа омыла ей ноги, а когда та отказалась от угощения, усадила ее и принялась кормить, как маленькую. Ма даже прослезилась, глядя на них, а старый господин Кушари просто плакал. Мне думается, бабу, теперь, когда все это закончится, молодая госпожа оставит свою лачугу и вернется домой. Вот обрадуется-то деревня! И знаете, бабу, ведь все это устроит наша ма.
Зная характер Шунонды, я не особенно рассчитывал на такой исход, однако теперь несколько успокоился насчет Раджлакшми. Будущее уже не представлялось мне таким мрачным.
Действительно, вряд ли нашелся бы второй такой искусник, способный уладить отношения между двумя братьями и невестками и ликвидировать разрыв между ними, который остался только внешним и не затронул их души. Сколько времени готовилась она к осуществлению своего намерения!
Я всей душой желал ей преуспеть в своих начинаниях. Беспокойство, охватившее меня в последнее время, улеглось, и день прошел прекрасно. Тем более, что он был последним днем нашей разлуки. Раджлакшми должна была вернуться домой.
Однако утром следующего дня она не появилась, а через Ротона известила меня, что наша встреча, к сожалению, откладывается,— она собиралась отправиться к чудодейственному горячему источнику, бившему неподалеку от нас,— известному месту паломничества под названием Бокрешор. Говорили, будто там обитало божество. Оно осчастливливало не только того человека, который совершал омовение в его водах, но и всех его родственников, где бы они ни находились, причем во всех их рождениях. Попутчики у нее уже имелись, повозка, запряженная буйволами, стояла наготове, а время отъезда— определено. Все необходимые для путешествия вещи Ротон послал ей с привратником, который побежал к господину Торколонкару во весь дух, дабы не задерживать пилигримов.
Еще неделя разлуки! Впрочем, человек ко всему привыкает, хотя мне так хотелось увидеть ее именно в этот день. Известие о неожиданном паломничестве меня не оскорбило и не раздосадовало, как можно было бы ожидать, а только опечалило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Я не стал останавливать ее, и она продолжала:
— Для того, чтобы подготовиться к принятию его, нужно три дня соблюдать пост... Шунонда хочет, чтобы мы вместе совершили обряд... Конечно,— тут она улыбнулась,— если ты не возражаешь. Иначе...
— Что иначе? — поинтересовался я.
— Иначе я откажусь от него.
— Тогда оставь свои намерения, я категорически против.
— Перестань шутить. Мне совсем не до шуток теперь.
— А я и не шучу. Я, серьезно, возражаю. Я даже запрещаю тебе это.
Раджлакшми помрачнела. Помолчав немного, она заметила:
— Но мы уже решили. Даже послали купить все необходимое. Завтра начнем готовить священную еду, а послезавтра... Нет, так нельзя! — горячо сказала она.— Как я потом покажусь на глаза Шунонде? Ну почему ты против, Шриканто? Я знаю, ты нарочно так говоришь, для того только, чтобы позлить меня. Ты ведь согласен, да?
— Да,— ответил я.— Но ты же никогда не интересуешься моим мнением. Зачем же теперь решила посмеяться надо мной? Разве я когда-нибудь приказывал тебе?
Она положила руку мне на ноги.
— Я никогда больше не обращусь к тебе с такой просьбой. Но теперь разреши мне... от чистого сердца...
— Ну хорошо,— согласился я.— Только имей в виду: тебе завтра, наверное, придется рано уйти из дому. Поэтому не задерживайся и иди спать.
Но она не ушла, а принялась медленно поглаживать мои ноги. А я лежал и думал, как непохожа эта ласка на то нежное прикосновение, которое я ощущал не так уж давно, когда она подобрала меня на станции Ара и отвезла к себе домой. Тогда она тоже любила так убаюкивать меня. Но тогда через ее пальцы в меня, казалось, вливалось смятение всех ее чувств, все то, что переполняло ее сердце. Я не просил этого дара, я даже не знал, что с ним делать. Он был для меня как стихийное бедствие, непрошено обрушившееся на меня, чтобы потом так же внезапно и неожиданно прекратиться. А я не привык проливать слезы и выпрашивать любовь. Всегда одинокий, я стеснялся просить у людей внимания к себе, мне было стыдно протягивать руку за подаянием. Я много читал, какие мучения, приступы уязвленного самолюбия, раздражение приносит отвергнутая любовь, когда ее нектар становится горьким ядом. Я прекрасно знал все эти истины, но ничего не хотел предпринимать. Апатия, постоянно дремавшая во мне, уже предъявляла свои права. Не все ли равно? — казалось, говорила она мне.
Прошло еще какое-то время. Решив, что я уснул, Раджлакшми осторожно встала и вышла из комнаты. Она так и не увидела, как из уголков моих закрытых глаз медленно потекли скупые слезы. Но я не собирался долго горевать о сокровище, когда-то принадлежавшем мне, а теперь, казалось, безвозвратно утраченном.
ГЛАВА XI
Поднявшись на следующее утро, я узнал, что Раджлакшми на рассвете совершила омовение и ушла из дому, захватив с собой Ротона. Она намеревалась отсутствовать дня три. Так оно и произошло. Я знал, что у Шунонды не собирались устраивать особое торжество, но народ все-таки набрался — пришло около двух десятков достопочтенных брахманов. Даже сидя у себя возле окна, на весьма значительном расстоянии от дома Джодунатха, я ощущал запахи готовящейся там святой пищи. Я находился в абсолютном неведении относительно характера совершавшегося там священнодействия и не имел ни малейшего представления о том, насколько облегчит оно путь к вечному блаженству его участникам, да, признаться, и не испытывал никакого желания узнать об этом. Каждый день Ротон к ночи возвращался домой и неизменно спрашивал меня, не отправлюсь ли я с ним на церемонию.
— А это необходимо? — в свою очередь осведомлялся я.
Ротон смущался и объяснял мне, что мое отсутствие на обряде всех удивляет. Кое-кто, наверное, считает, что я против него. Как знать!
— Да,— соглашался я,— все может быть. А что говорит твоя хозяйка?
— Вы ведь знаете, бабу, без вас ей все не по душе. Только что делать, приходится выдумывать, будто вы нездоровы и вам тяжело ходить пешком. Говорит всем, что ваше присутствие необязательно.
— Вот-вот,— подтвердил я,— я совершенно не подхожу для религиозных церемоний. Мне лучше держаться подальше от таких вещей.
— Это так,— неуверенно поддержал меня Ротон.
Я и сам понимал, что для Раджлакшми мое присутствие... Ну да не будем углубляться...
Я узнал неожиданную новость — на церемонию явился сам господин Кушари, и не один, а с супругой. Они пришли якобы для того, чтобы в случае необходимости быть полезными своей госпоже.
— Что ты говоришь, Ротон? — удивился я.— Неужели даже с женой?
— Да. И знаете, без всякого приглашения.
Теперь я понял, какую цель преследовала Раджлакшми этим мероприятием и почему проводила его не у себя.
— Видели бы вы, как плакала старая госпожа Кушари!—рассказывал мне Ротон.— Молодая госпожа омыла ей ноги, а когда та отказалась от угощения, усадила ее и принялась кормить, как маленькую. Ма даже прослезилась, глядя на них, а старый господин Кушари просто плакал. Мне думается, бабу, теперь, когда все это закончится, молодая госпожа оставит свою лачугу и вернется домой. Вот обрадуется-то деревня! И знаете, бабу, ведь все это устроит наша ма.
Зная характер Шунонды, я не особенно рассчитывал на такой исход, однако теперь несколько успокоился насчет Раджлакшми. Будущее уже не представлялось мне таким мрачным.
Действительно, вряд ли нашелся бы второй такой искусник, способный уладить отношения между двумя братьями и невестками и ликвидировать разрыв между ними, который остался только внешним и не затронул их души. Сколько времени готовилась она к осуществлению своего намерения!
Я всей душой желал ей преуспеть в своих начинаниях. Беспокойство, охватившее меня в последнее время, улеглось, и день прошел прекрасно. Тем более, что он был последним днем нашей разлуки. Раджлакшми должна была вернуться домой.
Однако утром следующего дня она не появилась, а через Ротона известила меня, что наша встреча, к сожалению, откладывается,— она собиралась отправиться к чудодейственному горячему источнику, бившему неподалеку от нас,— известному месту паломничества под названием Бокрешор. Говорили, будто там обитало божество. Оно осчастливливало не только того человека, который совершал омовение в его водах, но и всех его родственников, где бы они ни находились, причем во всех их рождениях. Попутчики у нее уже имелись, повозка, запряженная буйволами, стояла наготове, а время отъезда— определено. Все необходимые для путешествия вещи Ротон послал ей с привратником, который побежал к господину Торколонкару во весь дух, дабы не задерживать пилигримов.
Еще неделя разлуки! Впрочем, человек ко всему привыкает, хотя мне так хотелось увидеть ее именно в этот день. Известие о неожиданном паломничестве меня не оскорбило и не раздосадовало, как можно было бы ожидать, а только опечалило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159