Он закончил с ним в восемь утра – в это самое время мы с Татьяной были уже на пути к Фаону.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ИСТОРИЯ О ПОБЕГЕ
Шеф слушал мой доклад, не перебивая. Я все ждал его зловещего «ну-ну», но, слава богу, не дождался. После того как я закончил, они с Ларсоном обменялись многозначительными взглядами. Шеф вплотную подключил Ларсона к делу Института антропоморфологии, поскольку расследование зашло не просто в тупик, а в тупик научный, откуда, по его мнению, без Ларсона нам не выбраться. Ларсон тоже меня не перебивал, но регулярно хмыкал и время от времени с безразличным видом посматривал в окно, как бы показывая, что, будь он на моем месте, раскусил бы и Абметова и Бланцетти-Шварца в два счета. Он давно уже лелеял мечту хотя бы на время вылезти из своей лаборатории и поработать, что называется, на свежем воздухе. Иначе говоря, побегать за преступниками самолично. До ларсоновских хмыканий мне не было никакого дела, а о его неостроумном розыгрыше я больше не вспоминал.
Полученные от Стаса первоначальные сведения о моделях рефлексируюшего разума я представил так, будто впитал их с молоком матери, и, как ни странно, Шеф с Ларсоном проглотили это на раз. Чего Шеф не проглотил, так это трехкрылую пирамидку.
– Почему ты выбрал именно ее? Тебе она что-то напомнила?
Я не знал, как выкручиваться – ведь о крылатом треугольнике на груди у Номуры я до сих пор никому не сказал.
– Тот торговец сам сунул пирамидку мне в руки. Мы с Татьяной тогда обменялись несколькими репликами. Возможно, одна из них и натолкнула торговца на мысль, что трехкрылая пирамидка может нас заинтересовать.
– Какие реплики? Что именно вы сказали? Тянуть с ответом не стоило, и я принялся импровизировать:
– Я уже рассказывал, что во время своего первого посещения Института антропоморфологии я наткнулся на странное животное, которое они называли «бикадал трипода», то есть трехногий двухвост. С другой стороны, сувенирные лавки на Оркусе торгуют всевозможными подделками, причем из-за недостатка воображения торговцы берут в качестве образца вполне земные артефакты, лишь слегка изменяя их, внося или, наоборот, убирая некоторые детали. И мы с Татьяной в шутку предположили, что нам непременно должны предложить что-нибудь трехногое или трехкрылое… Услышав нас, продавец сказал, что у него есть то, что нам надо, и показал трехкрылую пирамидку. Я вспомнил о «бикадале триподе» и купил ее.
Шефа мое объяснение устроило.
– Хорошо, с этим все понятно. Но ты утверждаешь, что Абметов пирамидку не узнал.
– Или очень хорошо это скрыл – мы с Татьяной ничего не заметили.
– Хм, с Татьяной… тоже мне, нашел кого с собой на задание брать! (Я не стал ему напоминать, что он сам разрешил взять Татьяну на Оркус.) Глупость какая-то: тебя, гомоида Бланцетти-Шварца и убитого торговца связывает только это нелепая пирамидка.
– Не забудьте про Шлаффера, – напомнил я (о Йоха-не я в докладе не упоминал).
– Да, – согласился Шеф, – еще и Шлаффер. Он решил, что ты его шантажируешь, но чем? Гомоидами?
– Если бы не его связь с Абметовым, я решил бы, что дело в чем-то другом. Во время встречи со Шлаффером в Институте антропоморфологии я не успел сказать ему о гномах – помешал Перк.
– Если Шлаффер был с Перком заодно, то он мог правильно истолковать твой намек – ты ведь к этому и стремился. С Абметовым Шлаффера могут связывать только гомоиды. Где сейчас Шлаффер?
Этого я не знал.
– Тогда получается, что и Симонян в курсе дела – ведь именно он послал Шлаффера в командировку. Побеседовать с ним? – спросил я.
– Съезди к нему завтра, поговори, но так, чтобы ты от него получил информацию, а не он от тебя. – Как обычно, принятое решение Шеф озвучил в виде весьма ценного совета. – Тут есть еще один непонятный момент. Как Абметов мог так быстро узнать, у кого из торговцев ты купил пирамидку? Выходит, он или его сообщник за тобой следили.
– Не исключено, – нехотя признал я, – за мной могли следить все, тот же Шлаффер. Шеф обратился к Ларсону:
– Ну а ты что скажешь?
– Что скажу… А скажу, что надо было с самого начала поставить меня в известность. Многих ошибок удалось бы избежать. В конце концов, я мог бы поехать на Оркус вместе с ним. – Он кивнул в мою сторону. Не очень-то вежливо говорить о присутствующем коллеге «с ним». Он продолжал:
– Существование гомоидов как таковых я не считаю вполне доказанным…
Чем, интересно, отличается просто «существование» от «существования как такового». Не забыть бы потом у него спросить, размышлял я.
– … возможно, твои так называемые гомоиды или гномы – это просто люди, но с измененным генетическим аппаратом. И те отклонения, о которых ты говорил, не более чем обыкновенные психические расстройства, вызванные изменением генома. Я возразил:
– Но заметь, у гомоидов именно те психические расстройства, что предсказываются теорией.
– Не знаю, не знаю… С теорией я знаком пока только с твоих слов. А ты, в свою очередь, со слов Абметова. Так должен ли я ему верить?
Возражение Ларсона звучало на редкость здраво.
– Хорошо, пусть так… Но не думаю, что дело только в простом дефекте генома, как у больных синдромом Дауна, например. Изменения в психике – это лишь одно из следствий, побочный эффект, так сказать. Я не вижу смысла спорить сейчас о том, чем именно гомоиды отличаются от людей. Для выяснения наших с ними отличий нам нужно поймать – живым или мертвым – хотя бы одного. Но гомоиды идут на все, лишь бы их тела не были обнаружены. Вспомните, как выкрали тело Джека Брауна. На тех вещах, что я вам передал, вы обнаружили какие-нибудь следы?
Пока Татьяна собирала вещи, я успел обыскать и номер Бланцетти, и номер Шварца. Ничего интересного я не нашел – в номерах были только те обычные предметы, которыми люди пользуются в дороге, и еще немного одежды.
– Нет, не обнаружил. Все предметы, незадолго до того, как ты мне их передал, были обработаны дезополимерадом, так что все высшие кислоты разложились, – удрученно объяснил Ларсон.
– Вот видите! – воскликнул я. – Бланцетти нарочно это сделала, будто знала, что назад в отель ей уже не вернуться. Если бы она не была гомоидом, то зачем ей уничтожать свои следы таким способом?
Ларсон возразил:
– Ерунда. Ты сам сказал, что Бланцетти не собиралась совершать самоубийство. Следы уничтожил Абметов – больше некому.
О таком варианте я не подумал.
– Но как он так быстро успел, – недоумевал я, – у меня на каждый замок по полчаса ушло. Это при том, что я использовал специальный сканер!
– Выходит, твой Абметов еще и взломщик первоклассный, – поддержал Ларсона Шеф. – Но в целом ты, Федор, прав – гомоиды за собой на редкость тщательно убирают. После Джека Брауна ведь тоже ничего стоящего не нашли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ИСТОРИЯ О ПОБЕГЕ
Шеф слушал мой доклад, не перебивая. Я все ждал его зловещего «ну-ну», но, слава богу, не дождался. После того как я закончил, они с Ларсоном обменялись многозначительными взглядами. Шеф вплотную подключил Ларсона к делу Института антропоморфологии, поскольку расследование зашло не просто в тупик, а в тупик научный, откуда, по его мнению, без Ларсона нам не выбраться. Ларсон тоже меня не перебивал, но регулярно хмыкал и время от времени с безразличным видом посматривал в окно, как бы показывая, что, будь он на моем месте, раскусил бы и Абметова и Бланцетти-Шварца в два счета. Он давно уже лелеял мечту хотя бы на время вылезти из своей лаборатории и поработать, что называется, на свежем воздухе. Иначе говоря, побегать за преступниками самолично. До ларсоновских хмыканий мне не было никакого дела, а о его неостроумном розыгрыше я больше не вспоминал.
Полученные от Стаса первоначальные сведения о моделях рефлексируюшего разума я представил так, будто впитал их с молоком матери, и, как ни странно, Шеф с Ларсоном проглотили это на раз. Чего Шеф не проглотил, так это трехкрылую пирамидку.
– Почему ты выбрал именно ее? Тебе она что-то напомнила?
Я не знал, как выкручиваться – ведь о крылатом треугольнике на груди у Номуры я до сих пор никому не сказал.
– Тот торговец сам сунул пирамидку мне в руки. Мы с Татьяной тогда обменялись несколькими репликами. Возможно, одна из них и натолкнула торговца на мысль, что трехкрылая пирамидка может нас заинтересовать.
– Какие реплики? Что именно вы сказали? Тянуть с ответом не стоило, и я принялся импровизировать:
– Я уже рассказывал, что во время своего первого посещения Института антропоморфологии я наткнулся на странное животное, которое они называли «бикадал трипода», то есть трехногий двухвост. С другой стороны, сувенирные лавки на Оркусе торгуют всевозможными подделками, причем из-за недостатка воображения торговцы берут в качестве образца вполне земные артефакты, лишь слегка изменяя их, внося или, наоборот, убирая некоторые детали. И мы с Татьяной в шутку предположили, что нам непременно должны предложить что-нибудь трехногое или трехкрылое… Услышав нас, продавец сказал, что у него есть то, что нам надо, и показал трехкрылую пирамидку. Я вспомнил о «бикадале триподе» и купил ее.
Шефа мое объяснение устроило.
– Хорошо, с этим все понятно. Но ты утверждаешь, что Абметов пирамидку не узнал.
– Или очень хорошо это скрыл – мы с Татьяной ничего не заметили.
– Хм, с Татьяной… тоже мне, нашел кого с собой на задание брать! (Я не стал ему напоминать, что он сам разрешил взять Татьяну на Оркус.) Глупость какая-то: тебя, гомоида Бланцетти-Шварца и убитого торговца связывает только это нелепая пирамидка.
– Не забудьте про Шлаффера, – напомнил я (о Йоха-не я в докладе не упоминал).
– Да, – согласился Шеф, – еще и Шлаффер. Он решил, что ты его шантажируешь, но чем? Гомоидами?
– Если бы не его связь с Абметовым, я решил бы, что дело в чем-то другом. Во время встречи со Шлаффером в Институте антропоморфологии я не успел сказать ему о гномах – помешал Перк.
– Если Шлаффер был с Перком заодно, то он мог правильно истолковать твой намек – ты ведь к этому и стремился. С Абметовым Шлаффера могут связывать только гомоиды. Где сейчас Шлаффер?
Этого я не знал.
– Тогда получается, что и Симонян в курсе дела – ведь именно он послал Шлаффера в командировку. Побеседовать с ним? – спросил я.
– Съезди к нему завтра, поговори, но так, чтобы ты от него получил информацию, а не он от тебя. – Как обычно, принятое решение Шеф озвучил в виде весьма ценного совета. – Тут есть еще один непонятный момент. Как Абметов мог так быстро узнать, у кого из торговцев ты купил пирамидку? Выходит, он или его сообщник за тобой следили.
– Не исключено, – нехотя признал я, – за мной могли следить все, тот же Шлаффер. Шеф обратился к Ларсону:
– Ну а ты что скажешь?
– Что скажу… А скажу, что надо было с самого начала поставить меня в известность. Многих ошибок удалось бы избежать. В конце концов, я мог бы поехать на Оркус вместе с ним. – Он кивнул в мою сторону. Не очень-то вежливо говорить о присутствующем коллеге «с ним». Он продолжал:
– Существование гомоидов как таковых я не считаю вполне доказанным…
Чем, интересно, отличается просто «существование» от «существования как такового». Не забыть бы потом у него спросить, размышлял я.
– … возможно, твои так называемые гомоиды или гномы – это просто люди, но с измененным генетическим аппаратом. И те отклонения, о которых ты говорил, не более чем обыкновенные психические расстройства, вызванные изменением генома. Я возразил:
– Но заметь, у гомоидов именно те психические расстройства, что предсказываются теорией.
– Не знаю, не знаю… С теорией я знаком пока только с твоих слов. А ты, в свою очередь, со слов Абметова. Так должен ли я ему верить?
Возражение Ларсона звучало на редкость здраво.
– Хорошо, пусть так… Но не думаю, что дело только в простом дефекте генома, как у больных синдромом Дауна, например. Изменения в психике – это лишь одно из следствий, побочный эффект, так сказать. Я не вижу смысла спорить сейчас о том, чем именно гомоиды отличаются от людей. Для выяснения наших с ними отличий нам нужно поймать – живым или мертвым – хотя бы одного. Но гомоиды идут на все, лишь бы их тела не были обнаружены. Вспомните, как выкрали тело Джека Брауна. На тех вещах, что я вам передал, вы обнаружили какие-нибудь следы?
Пока Татьяна собирала вещи, я успел обыскать и номер Бланцетти, и номер Шварца. Ничего интересного я не нашел – в номерах были только те обычные предметы, которыми люди пользуются в дороге, и еще немного одежды.
– Нет, не обнаружил. Все предметы, незадолго до того, как ты мне их передал, были обработаны дезополимерадом, так что все высшие кислоты разложились, – удрученно объяснил Ларсон.
– Вот видите! – воскликнул я. – Бланцетти нарочно это сделала, будто знала, что назад в отель ей уже не вернуться. Если бы она не была гомоидом, то зачем ей уничтожать свои следы таким способом?
Ларсон возразил:
– Ерунда. Ты сам сказал, что Бланцетти не собиралась совершать самоубийство. Следы уничтожил Абметов – больше некому.
О таком варианте я не подумал.
– Но как он так быстро успел, – недоумевал я, – у меня на каждый замок по полчаса ушло. Это при том, что я использовал специальный сканер!
– Выходит, твой Абметов еще и взломщик первоклассный, – поддержал Ларсона Шеф. – Но в целом ты, Федор, прав – гомоиды за собой на редкость тщательно убирают. После Джека Брауна ведь тоже ничего стоящего не нашли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113