Неужели Лодер и
его группа не поймут этого, думал Крикун. Тут одно спасение: держаться в
рамках закона, настаивать на рамках закона. Но эти рамки покупаются дорогой
ценой: ценой признания вины и раскаяния. Но без этого можно было обойтись.
Не могли же они со всеми расправиться так, как со мной. Процесс все равно
должен быть. Они совершили ошибку, обычную ошибку. Они уступили, оправдывая
уступку возможностью суда. Но эта возможность была и без уступки. Наоборот,
тогда она была бы еще сильнее. Нет, уступка тут -- не расчет. А натура.
Просто расслабленность. Впрочем, зачем их судить? Они же сделали все-таки
дело. Настоящее дело. И пусть им простятся их слабости. Они же люди. Да к
тому же ибанцы.
ВЫБОР ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
Все, в конце концов, зависит от выбора точки зрения, говорит Почвоед.
Верно, говорит Учитель. Но выбор точки зрения не сводится к признанию или
отрицанию каких-то заданных суждений. Это может быть также и выбор явлений,
подлежащих рассмотрению. Возьмем, например, историю с Коновалом,
Селекционером и Генетиком. Послушать тебя, дело обстояло так. Невероятно
злобный и глупый Хозяин жаждет разрушить сельское хозяйство и науку и потому
возвеличивает шарлатана Коновала и уничтожает выдающихся ученых Селекционера
и Генетика.
Я так не думаю, говорит Почвоед. Ты вульгаризируешь мою точку зрения. Я
лишь утверждаю, что объективно получается так. Что значит, объективно,
говорит Учитель. Давай лучше без оценок. Вот тебе только кусочек реальности.
Хозяин знал, что положение с сельским хозяйством трудное. На это много ума
не нужно. И знал, что Селекционер и Генетик крупные ученые. Но что давала их
наука тогда? Она и сейчас-то только сулит, но практических массовых выходов
не имеет. А по тем временам предполагалось, что наука Селекционера даст
эффект лет через двадцать-тридцать, а наука Генетика -- лет через пятьдесят
минимум. А делать нужно было что-то сейчас же. Нужно было чудо. И народ
жаждал чуда. И правительство могло рассчитывать лишь на чудо. И это чудо
приходит в образе Коновала. Выходец из народа. Сулит златые горы. И к тому
же в ближайшие сроки. Шарлатан? А кто его знает? В кругах специалистов в
кулуарах об этом говорили. Вслух -- нет. Боялись? Да. Но не только. Не было
полной уверенности в своей науке. Не было полной уверенности в его лженауке.
А чем черт не шутит? Вдруг и получится! А слухи-то ходили, что получается. А
Хозяин? Да что бы он ни думал о Коновале, другого выхода не было. Он был
удобен как явление социальное. Хозяин -- вождь. Это не агитка. Вождь --
особое социальное явление в сфере власти. Он действительно был вождь. Он, во
всяком случае, чуял, что главное -- руководство умонастроениями людей. И
независимо от того, что есть Коновал, он нужен был как ход в этом деле.
Коновал чудотворец. Его возвеличили. Народ в него поверил, т.е. поверил в
то, что все будет в порядке. Это было правильное социальное решение
экономически неразрешимой задачи. А остальное -- обычный спектакль.
Селекционер, Генетик и иже с ними презирали режим Хозяина и его самого. Они,
на самом деле, были его врагами. Они многим мешали. На них можно было
свалить голод и развал сельского хозяйства. Их убрали вполне в духе времени.
Это апологетика, говорит Почвоед. Нет, говорит Учитель. Апологет ты. Ты
говоришь: вся мразь есть отклонение от норм этого общества, и с ней надо
бороться, укрепляя это общество. Я говорю: вся эта мразь есть здоровое
проявление норм этого общества, надо расшатывать самые основы этого
общества, чтобы сложились силы, способные сопротивляться этой мрази. Ты
опасен, сказал Почвоед. Самое время писать донос, сказал Учитель.
ПОСЛЕДУЮЩАЯ ИСТОРИЯ
При Заведуне XIV отменили деньги. И они стали величайшим дефицитом. За
какую-нибудь паршивую трешку приходилось платить бешеные деньги. А за валюту
буквально дрались, поскольку за нее можно было купить хоть что-то
мало-мальски приличное. Черт их побери, сказал один сверхсознательный ибанец
в интервью своему не менее сознательному собутыльнику. Раньше хоть какие-то
гроши получали. А теперь и этого не будет. Оставили бы пока хотя бы на
выпивку и курево. Без закуски мы как-нибудь обошлись бы.
При Заведуне XV процвела медицина. Жизнь Заведунам научились продлевать
до пятисот лет, Заместителям -- до трехсот. Поставили задачу -- продлить до
тысячи. Етот задачъка, сказал Заведун, нам уполне по плечику типерича. В
целом по стране продолжительность жизни среднего ибанца, как установили
путем наблюдений с искусственных спутников Земли, увеличилась на 0,00001
миллисекунды в год. За такую неслыханную доселе точность измерения большую
группу сотрудников Академии Наук наградили орденами и премиями. Наша наука,
сказал Президент в ответном слове от имени награжденных, вышла благодаря
этому открытию века на первое место в мире. И наша задача теперь -- догнать
и перегнать НБДР и в области науки.
Установили шкалу болезней и сексуальной мощи. В зависимости от ранга
руководителей стали освобождать от болезней той или иной категории и
присваивать тот или иной уровень сексуальности. Заведун был избавлен от всех
болезней, за исключением одной, о которой речь пойдет ниже, и награжден
абсолютной сексуальной мощью. Аналогично поступили с едой и выпивкой. Так
что, начиная с директора крупного учреждения, руководитель мог целый день
совокупляться с женщинами (до пятидесяти штук), лакать без передыха вино (до
ста бутылок коньяка Сто Звездочек) и жрать пудами дефицитные продукты,
которые стали редкостью даже в закрытых распределителях. Стало модно ходить
с расстегнутой ширинкой и с вымазанным красной икрой рылом. Только одна
болезнь упорно не поддавалась лечению -- слабоумие. Причем, оно усиливалось
с повышением ранга руководителей и возраста, достигая на высших уровнях
таких масштабов, что даже два на два стали умножать с помощью вычислительных
машин. Это было бы еще полбеды. Все-таки научно-техническая революция! Но
машины с такой задачей справиться уже не могли без посторонней помощи и
систематически делали ошибки, как перезревшие второгодники. Тогда за дело
взялись философы. Со ссылками на первоисточники они доказали, что это вовсе
не слабоумие, а развитие сверхгениальности, начавшееся еще с классиков и
достигшее в лице нашего любимого сверхсверхсверхсверхгениального Заведуна
поистине махрового расцвета.
ТРЕТЬЕ ПИСЬМО ПЕВЦА
Вплоть до самой гробовой доски
Мне в изгнании отныне суждено
Сохнуть-дохнуть, изнывая от тоски,
Пить их слабенькое кислое вино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
его группа не поймут этого, думал Крикун. Тут одно спасение: держаться в
рамках закона, настаивать на рамках закона. Но эти рамки покупаются дорогой
ценой: ценой признания вины и раскаяния. Но без этого можно было обойтись.
Не могли же они со всеми расправиться так, как со мной. Процесс все равно
должен быть. Они совершили ошибку, обычную ошибку. Они уступили, оправдывая
уступку возможностью суда. Но эта возможность была и без уступки. Наоборот,
тогда она была бы еще сильнее. Нет, уступка тут -- не расчет. А натура.
Просто расслабленность. Впрочем, зачем их судить? Они же сделали все-таки
дело. Настоящее дело. И пусть им простятся их слабости. Они же люди. Да к
тому же ибанцы.
ВЫБОР ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
Все, в конце концов, зависит от выбора точки зрения, говорит Почвоед.
Верно, говорит Учитель. Но выбор точки зрения не сводится к признанию или
отрицанию каких-то заданных суждений. Это может быть также и выбор явлений,
подлежащих рассмотрению. Возьмем, например, историю с Коновалом,
Селекционером и Генетиком. Послушать тебя, дело обстояло так. Невероятно
злобный и глупый Хозяин жаждет разрушить сельское хозяйство и науку и потому
возвеличивает шарлатана Коновала и уничтожает выдающихся ученых Селекционера
и Генетика.
Я так не думаю, говорит Почвоед. Ты вульгаризируешь мою точку зрения. Я
лишь утверждаю, что объективно получается так. Что значит, объективно,
говорит Учитель. Давай лучше без оценок. Вот тебе только кусочек реальности.
Хозяин знал, что положение с сельским хозяйством трудное. На это много ума
не нужно. И знал, что Селекционер и Генетик крупные ученые. Но что давала их
наука тогда? Она и сейчас-то только сулит, но практических массовых выходов
не имеет. А по тем временам предполагалось, что наука Селекционера даст
эффект лет через двадцать-тридцать, а наука Генетика -- лет через пятьдесят
минимум. А делать нужно было что-то сейчас же. Нужно было чудо. И народ
жаждал чуда. И правительство могло рассчитывать лишь на чудо. И это чудо
приходит в образе Коновала. Выходец из народа. Сулит златые горы. И к тому
же в ближайшие сроки. Шарлатан? А кто его знает? В кругах специалистов в
кулуарах об этом говорили. Вслух -- нет. Боялись? Да. Но не только. Не было
полной уверенности в своей науке. Не было полной уверенности в его лженауке.
А чем черт не шутит? Вдруг и получится! А слухи-то ходили, что получается. А
Хозяин? Да что бы он ни думал о Коновале, другого выхода не было. Он был
удобен как явление социальное. Хозяин -- вождь. Это не агитка. Вождь --
особое социальное явление в сфере власти. Он действительно был вождь. Он, во
всяком случае, чуял, что главное -- руководство умонастроениями людей. И
независимо от того, что есть Коновал, он нужен был как ход в этом деле.
Коновал чудотворец. Его возвеличили. Народ в него поверил, т.е. поверил в
то, что все будет в порядке. Это было правильное социальное решение
экономически неразрешимой задачи. А остальное -- обычный спектакль.
Селекционер, Генетик и иже с ними презирали режим Хозяина и его самого. Они,
на самом деле, были его врагами. Они многим мешали. На них можно было
свалить голод и развал сельского хозяйства. Их убрали вполне в духе времени.
Это апологетика, говорит Почвоед. Нет, говорит Учитель. Апологет ты. Ты
говоришь: вся мразь есть отклонение от норм этого общества, и с ней надо
бороться, укрепляя это общество. Я говорю: вся эта мразь есть здоровое
проявление норм этого общества, надо расшатывать самые основы этого
общества, чтобы сложились силы, способные сопротивляться этой мрази. Ты
опасен, сказал Почвоед. Самое время писать донос, сказал Учитель.
ПОСЛЕДУЮЩАЯ ИСТОРИЯ
При Заведуне XIV отменили деньги. И они стали величайшим дефицитом. За
какую-нибудь паршивую трешку приходилось платить бешеные деньги. А за валюту
буквально дрались, поскольку за нее можно было купить хоть что-то
мало-мальски приличное. Черт их побери, сказал один сверхсознательный ибанец
в интервью своему не менее сознательному собутыльнику. Раньше хоть какие-то
гроши получали. А теперь и этого не будет. Оставили бы пока хотя бы на
выпивку и курево. Без закуски мы как-нибудь обошлись бы.
При Заведуне XV процвела медицина. Жизнь Заведунам научились продлевать
до пятисот лет, Заместителям -- до трехсот. Поставили задачу -- продлить до
тысячи. Етот задачъка, сказал Заведун, нам уполне по плечику типерича. В
целом по стране продолжительность жизни среднего ибанца, как установили
путем наблюдений с искусственных спутников Земли, увеличилась на 0,00001
миллисекунды в год. За такую неслыханную доселе точность измерения большую
группу сотрудников Академии Наук наградили орденами и премиями. Наша наука,
сказал Президент в ответном слове от имени награжденных, вышла благодаря
этому открытию века на первое место в мире. И наша задача теперь -- догнать
и перегнать НБДР и в области науки.
Установили шкалу болезней и сексуальной мощи. В зависимости от ранга
руководителей стали освобождать от болезней той или иной категории и
присваивать тот или иной уровень сексуальности. Заведун был избавлен от всех
болезней, за исключением одной, о которой речь пойдет ниже, и награжден
абсолютной сексуальной мощью. Аналогично поступили с едой и выпивкой. Так
что, начиная с директора крупного учреждения, руководитель мог целый день
совокупляться с женщинами (до пятидесяти штук), лакать без передыха вино (до
ста бутылок коньяка Сто Звездочек) и жрать пудами дефицитные продукты,
которые стали редкостью даже в закрытых распределителях. Стало модно ходить
с расстегнутой ширинкой и с вымазанным красной икрой рылом. Только одна
болезнь упорно не поддавалась лечению -- слабоумие. Причем, оно усиливалось
с повышением ранга руководителей и возраста, достигая на высших уровнях
таких масштабов, что даже два на два стали умножать с помощью вычислительных
машин. Это было бы еще полбеды. Все-таки научно-техническая революция! Но
машины с такой задачей справиться уже не могли без посторонней помощи и
систематически делали ошибки, как перезревшие второгодники. Тогда за дело
взялись философы. Со ссылками на первоисточники они доказали, что это вовсе
не слабоумие, а развитие сверхгениальности, начавшееся еще с классиков и
достигшее в лице нашего любимого сверхсверхсверхсверхгениального Заведуна
поистине махрового расцвета.
ТРЕТЬЕ ПИСЬМО ПЕВЦА
Вплоть до самой гробовой доски
Мне в изгнании отныне суждено
Сохнуть-дохнуть, изнывая от тоски,
Пить их слабенькое кислое вино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119