Я и сам до сих пор не пойму, как он построился. Неужели ибанизм
действительно прав?! Вот это хохма! Ладно, черт с ней, с теорией. Пошли.
Пора открывать этот псизм. Нас уже там заждались.
ХМЫРЬ
Хмырь ошивался в районе Продуктового Ларька, правдами и неправдами
заколачивая ровно столько, сколько нужно на выпивку и расплату с Участковым.
Напившись в ближайшей Забегаловке, он плелся в Берлогу, -- в комнатушку к
своей Сожительнице, распевал на весь Ибанск непристойные песенки.
Сногсшибательный успех!
Гип-ура! Но вот потеха.
Раздолбали мы их всех,
И теперь нам не до смеха.
Поэт-лауреат, опустившийся в народ с целью стать его вожаком,
презрительно кривил истонченные завистью губы потасканного
импотента-гомосексуалиста. Он считал, что это не искусство. Но Хмырю было
наплевать на мнение любимца ООН и молодежи, так как он сам категорически
отрицал свою причастность к искусству. И он продолжал орать благим матом.
На кого теперь валить
Со жратвою недостачи?
Кто поможет нам покрыть
В освоеньи неудачи?
Этого поэт стерпеть не мог и побежал жаловаться. Хмыря забрали. В
каталажке он выцарапал ржавым гвоздем прямо под портретом Заибана
апологетический стих:
Демократий наших рай
Ширится и прочится.
Куда хочешь, удирай,
Говори, что хочется.
Но удирать было уже некуда, так как везде был Ибанск. И на месте Парижа
Ибанск. И на месте Нью-Йорка Ибанск. И даже на месте Лондона Ибанск.
Я б удрал. Да вот беда.
Удирать-то некуда.
И говорить было нечего, так как все было уже сказано. И без всяких
последствий.
Я бы что-нибудь сказал,
Да от слов эффект пропал.
Не знаю, как с точки зрения поэзии, сказал Коридорный, но по содержанию
правильно. Потом выяснилось, что Хмырь -- единственный и последний ибанец с
нулевым уровнем сознательности. Как так, удивились сотрудники ООН. Ибанец --
и без наград, степеней и званий? Не может быть такого! И Хмыря отпустили
домой как резерв, за счет которого в дальнейшем будет происходить прогресс
общественного сознания.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
И очень плохо там без языков, говорит Мазила. Что за черт! Десять лет
учили иностранный язык в школе. Потом в институте. Потом с учителями. На
курсах. И никакого толку. В чем дело? Есть разные объяснения, говорит
Болтун.
Учим, учим языки.
Языки иностранные.
От пеленок до доски.
А результаты странные.
Начинаем лепетать --
Мнемся и хихикаем.
И по-нашему опять
Шпрахаем и спикаем.
Отчего, хотел бы знать.
С чем причина связана?
За границей нам бывать
Проти-во-по-ка-за-но!!
За границею наш брат,
Хоть и заикается,
От общенья, рад-не рад,
Духом разлагается.
Как же так! А вера где?!
А наше преимущество?!
Воспитание в труде?!
Теории могущество?!
Мне начальник пояснил.
Не себе стараемся.
Мы за Запад, чтоб он сгнил,
Шибко опасаемся.
Между нами говоря,
Не психуй, а выслушай.
Не пускаем вас не зря,
А для цели выс-с-с-шей.
Вас наслушаются там,
Примут резолюцию,
И устроят тарарам,
То есть революцию.
Что ж, кричу я, за беда?
С этим же не спорю я.
Подтвердится, как всегда,
Лишний раз теория!
Объясню тебе, изволь.
Тут тебе не критика,
Не начальства произвол,
А тонкая политика.
Думать надо, говорит,
Головой, ей-богу.
Если Запад погорит,
Кто нам даст подмогу?
Это ж в миг сообразит
Бывший брат -- китайцы.
И ухватит, паразит,
Нас с тобой за яйца.
Такова событий нить.
Опытные данные.
Так что дуй домой учить
Языки иностранные.
Неужели все эти проблемы сохранились, спросил Мазила. Конечно, сказал
Болтун. Они вечны. Не будет заграницы, разобьют мир на районы и создадут
искусственные препятствия для передвижений и общения. Это один из
глубочайших социальных законов. Индивид должен быть ограничен во всех
отношениях. Иначе такое огромное общество существовать не может. Все эти
разговоры о нормах общения двадцатого века -- пустяки. Антидемагогия, но
демагогия. Тебе часто приходилось видеть, чтобы клетка из задницы индивида
совершила туристическую поездку или эмигрировала в правое полушарие мозга?
Но это же совсем другое, сказал Мазила. Пусть, сказал Болтун. А как часто
клетки из мозга одного свободного индивида перебираются в мозг другого? Мы
живем идеалами прошлого. А дело фактически идет к формированию сложнейших
гигантских автономных социальных механизмов, исключающих свободу и
взаимозаменимость деталей. Ты только почитай, вот здесь. Видишь, даже
готтентоты строят металлургический комбинат и завод швейных машинок, заводят
академию наук и разрабатывают программу полетов в космос. И без визы их
теперь даже за бананами на дерево уже не выпускают. Это, конечно, из области
анекдотов, сказал Мазила. На Западе-то ничего подобного нет. Они отстали,
сказал Болтун. Во всех отношениях отстали. Вот, читай далее. Видишь, в
Народной Тибенголии открылась выставка живописи и скульптуры. Выставлено
скульптур в полтора раза больше, чем во всем Париже, вместе взятом, а
полотен в два раза больше, чем в Нью-Йорке с пригородами. Во как! А ты --
Запад!... У нас скоро открывается школа для одаренных детей на сто тысяч
мест. Вот это масштабы! Приказано поднять уровень и утереть Западу нос.
Погоди, может быть, тебя попросят там лекции почитать. О сочетании
скульптуры с архитектурой и политикой.
ПОД-ИБАНСК
Задолго до ВЦ под Ибанском была создана грандиозная сеть подземных
сооружений. Одних только станций метро было несколько десятков тысяч. А
сколько канализационных отстойников и мусорных отлежников! Поцелуеубежища со
всем, что нужно для жизни огромного числа людей на длительное время.
Население, занятое в подземном хозяйстве, само по себе могло образовать
целое государство. В речи по поводу награждения канализационной сети орденом
Заибан сказал, что из одних только золотариков мы можем укомплектовать
аппарат управления и научные учреждения любого западного государства. Были
созданы первоклассные научно-исследовательские институты по исследованию
подземного хозяйства. Для подземников построили благоустроенные жилые
кварталы под землей, санатории и спортивные сооружения. Большая часть
подземников настолько привыкла к подземному образу жизни, что даже
испытывала неудовольствие, когда их выгоняли наверх для участиях в
демонстрациях, встречах и проводах. Так что, когда началась война, Ибанск
был стерт с земли и выходы на поверхность оказались все замурованными,
подземники долгое время жили как ни в чем не бывало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
действительно прав?! Вот это хохма! Ладно, черт с ней, с теорией. Пошли.
Пора открывать этот псизм. Нас уже там заждались.
ХМЫРЬ
Хмырь ошивался в районе Продуктового Ларька, правдами и неправдами
заколачивая ровно столько, сколько нужно на выпивку и расплату с Участковым.
Напившись в ближайшей Забегаловке, он плелся в Берлогу, -- в комнатушку к
своей Сожительнице, распевал на весь Ибанск непристойные песенки.
Сногсшибательный успех!
Гип-ура! Но вот потеха.
Раздолбали мы их всех,
И теперь нам не до смеха.
Поэт-лауреат, опустившийся в народ с целью стать его вожаком,
презрительно кривил истонченные завистью губы потасканного
импотента-гомосексуалиста. Он считал, что это не искусство. Но Хмырю было
наплевать на мнение любимца ООН и молодежи, так как он сам категорически
отрицал свою причастность к искусству. И он продолжал орать благим матом.
На кого теперь валить
Со жратвою недостачи?
Кто поможет нам покрыть
В освоеньи неудачи?
Этого поэт стерпеть не мог и побежал жаловаться. Хмыря забрали. В
каталажке он выцарапал ржавым гвоздем прямо под портретом Заибана
апологетический стих:
Демократий наших рай
Ширится и прочится.
Куда хочешь, удирай,
Говори, что хочется.
Но удирать было уже некуда, так как везде был Ибанск. И на месте Парижа
Ибанск. И на месте Нью-Йорка Ибанск. И даже на месте Лондона Ибанск.
Я б удрал. Да вот беда.
Удирать-то некуда.
И говорить было нечего, так как все было уже сказано. И без всяких
последствий.
Я бы что-нибудь сказал,
Да от слов эффект пропал.
Не знаю, как с точки зрения поэзии, сказал Коридорный, но по содержанию
правильно. Потом выяснилось, что Хмырь -- единственный и последний ибанец с
нулевым уровнем сознательности. Как так, удивились сотрудники ООН. Ибанец --
и без наград, степеней и званий? Не может быть такого! И Хмыря отпустили
домой как резерв, за счет которого в дальнейшем будет происходить прогресс
общественного сознания.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
И очень плохо там без языков, говорит Мазила. Что за черт! Десять лет
учили иностранный язык в школе. Потом в институте. Потом с учителями. На
курсах. И никакого толку. В чем дело? Есть разные объяснения, говорит
Болтун.
Учим, учим языки.
Языки иностранные.
От пеленок до доски.
А результаты странные.
Начинаем лепетать --
Мнемся и хихикаем.
И по-нашему опять
Шпрахаем и спикаем.
Отчего, хотел бы знать.
С чем причина связана?
За границей нам бывать
Проти-во-по-ка-за-но!!
За границею наш брат,
Хоть и заикается,
От общенья, рад-не рад,
Духом разлагается.
Как же так! А вера где?!
А наше преимущество?!
Воспитание в труде?!
Теории могущество?!
Мне начальник пояснил.
Не себе стараемся.
Мы за Запад, чтоб он сгнил,
Шибко опасаемся.
Между нами говоря,
Не психуй, а выслушай.
Не пускаем вас не зря,
А для цели выс-с-с-шей.
Вас наслушаются там,
Примут резолюцию,
И устроят тарарам,
То есть революцию.
Что ж, кричу я, за беда?
С этим же не спорю я.
Подтвердится, как всегда,
Лишний раз теория!
Объясню тебе, изволь.
Тут тебе не критика,
Не начальства произвол,
А тонкая политика.
Думать надо, говорит,
Головой, ей-богу.
Если Запад погорит,
Кто нам даст подмогу?
Это ж в миг сообразит
Бывший брат -- китайцы.
И ухватит, паразит,
Нас с тобой за яйца.
Такова событий нить.
Опытные данные.
Так что дуй домой учить
Языки иностранные.
Неужели все эти проблемы сохранились, спросил Мазила. Конечно, сказал
Болтун. Они вечны. Не будет заграницы, разобьют мир на районы и создадут
искусственные препятствия для передвижений и общения. Это один из
глубочайших социальных законов. Индивид должен быть ограничен во всех
отношениях. Иначе такое огромное общество существовать не может. Все эти
разговоры о нормах общения двадцатого века -- пустяки. Антидемагогия, но
демагогия. Тебе часто приходилось видеть, чтобы клетка из задницы индивида
совершила туристическую поездку или эмигрировала в правое полушарие мозга?
Но это же совсем другое, сказал Мазила. Пусть, сказал Болтун. А как часто
клетки из мозга одного свободного индивида перебираются в мозг другого? Мы
живем идеалами прошлого. А дело фактически идет к формированию сложнейших
гигантских автономных социальных механизмов, исключающих свободу и
взаимозаменимость деталей. Ты только почитай, вот здесь. Видишь, даже
готтентоты строят металлургический комбинат и завод швейных машинок, заводят
академию наук и разрабатывают программу полетов в космос. И без визы их
теперь даже за бананами на дерево уже не выпускают. Это, конечно, из области
анекдотов, сказал Мазила. На Западе-то ничего подобного нет. Они отстали,
сказал Болтун. Во всех отношениях отстали. Вот, читай далее. Видишь, в
Народной Тибенголии открылась выставка живописи и скульптуры. Выставлено
скульптур в полтора раза больше, чем во всем Париже, вместе взятом, а
полотен в два раза больше, чем в Нью-Йорке с пригородами. Во как! А ты --
Запад!... У нас скоро открывается школа для одаренных детей на сто тысяч
мест. Вот это масштабы! Приказано поднять уровень и утереть Западу нос.
Погоди, может быть, тебя попросят там лекции почитать. О сочетании
скульптуры с архитектурой и политикой.
ПОД-ИБАНСК
Задолго до ВЦ под Ибанском была создана грандиозная сеть подземных
сооружений. Одних только станций метро было несколько десятков тысяч. А
сколько канализационных отстойников и мусорных отлежников! Поцелуеубежища со
всем, что нужно для жизни огромного числа людей на длительное время.
Население, занятое в подземном хозяйстве, само по себе могло образовать
целое государство. В речи по поводу награждения канализационной сети орденом
Заибан сказал, что из одних только золотариков мы можем укомплектовать
аппарат управления и научные учреждения любого западного государства. Были
созданы первоклассные научно-исследовательские институты по исследованию
подземного хозяйства. Для подземников построили благоустроенные жилые
кварталы под землей, санатории и спортивные сооружения. Большая часть
подземников настолько привыкла к подземному образу жизни, что даже
испытывала неудовольствие, когда их выгоняли наверх для участиях в
демонстрациях, встречах и проводах. Так что, когда началась война, Ибанск
был стерт с земли и выходы на поверхность оказались все замурованными,
подземники долгое время жили как ни в чем не бывало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119