Он нащупал в дырявом кармане среди хлебных крошек,
обломков спичек и обрывков бумаги ключ, тихо всунул его в замочную скважину
и повернул два раза по часовой стрелке, затем два раза против часовой
стрелки и наконец еще два раза назад. Это был хитроумный секрет против
воров, которые в невероятных количествах расплодились в Ибанске накануне
объявления высшей ступени социзма. В комнатушке на кровати рядом с
Сожительницей без штанов, но в сапогах и со свистком в зубах, лежал
Участковый. Хмырь на цыпочках подкрался к кителю Участкового, вытянул из
кармана трояк и отправился к Забегаловку. Сожительнице он для хохмы оставил
записку следующего содержания: ты тут с этим... ........ .........,. а в
Ларьке ширли-мырли дают! Откуда ему было знать, что эта шутка повернет весь
ход ибанской истории совсем не туда, куда ей следовало идти по замыслу
классиков.
ПРОГРЕСС
После того, как везде в мире стал Ибанск, Заибану стало скучно. Поехать
с визитом некуда. Ездить вручать ордена надоело. Да теперь это вроде бы уже
унизительно. Ефрейториссимус, Верховный Главнокомандующий Всеми Вооруженными
и Безоружными Силами Галактики -- изволь, видите ли, ехать в какую-то
вонючую глушь вручать эти ничего не значащие картонки... Целоваться
по-настоящему не с кем. С Заместителями противно. Это хотя и положено по
Уставу, а Устав он чтит, но противно. Он этих Заместителей знает, как
облупленных. Сам таким был. Они только и думают о том, как бы его спихнуть и
занять его место. Ничтожества! На что они способны! Только языком молоть да
по президиумам сидеть. Ах, как хорошо было раньше, до... Почетные караулы!
Приветствия народных масс,: тонущих под игом капитала и колониализма!
Речи. Встречи. Рук пожатья.
Поцелуй взасос. Объятья.
Плеск знамен. Толпы оранье.
Со слезами провожанье.
Где все это? Нет! Мы не должны нигилистически относиться к прошлому.
Кое-что хорошее было и в прошлом. Вот Хозяин, к примеру. Так он. И Заибан
вызвал Замов, Помов, Сомов, Шемов, Стумов и т.д. вплоть до младших
референтов. И дал указание.
Вскоре Ибанск разбили на геометрически равные и одинаковые районы.
Каждый район сделали таким, как будто он есть целый Ибанск. Только во главе
каждого района поставили Заибанчиков, так как верховная власть Ибанска и вся
прочая прежняя система управления остались без изменения. Новое деление и
новая система власти в каждом районе просто присоединилась к прежней,
наложилась на нее, но действовала так как, будто никакой другой власти
помимо нее не было. Между районами установили такие отношения, какие раньше
были между суверенными государствами. Поставили пограничников. Учредили
таможенную службу. Ввели визы. И теперь из одного района в другой ибанцы
стали ездить так же свободно, как раньше (до) они ездили за границу.
Теперь Заибана при поездках по районам стали встречать так, как будто
бы он приезжал в суверенное государство за границу, в котором народ
бесконечно любит его и жаждет пойти по его стопам и присоединиться к нему. В
столицах районов завели специальные магазины, в которых за валюту стали
продавать заграничное барахло. Заибану, Замам и сотрудникам ООН это барахло
продавали без валюты, как если бы они на самом деле приехали за границу.
Приезды Заибана в район стали всенародными праздниками. Ибанцы обязаны были
при этом бросать работу и бежать на установленное место приветствовать. За
это им продавали там по бутерброду с вареной колбасой.
Особой любовью Заибана стал пользоваться район Сортира. Там был
установлен постоянно действующий почетный караул. А жители района
круглосуточно дежурили по обочинам дороги, по которой проносились
сверхбронированные автомобили с Заибаном. Никто не знал, в какой сидел
настоящий Заибан, так как Роботы-Заибаны, сидевшие в прочих машинах, ничем
от него не отличались. Единственное, чего они не могли делать, это то, что
делал настоящий Заибан в Сортире. Сидя в Сортире, Заибан помимо того, что не
могли делать Роботы, читал речи. Сортирные речи Заибана пользовались особой
любовью народа и издавались такими неслыханными тиражами, что от них не
стало прохода по улицам. Тогда их стали продавать в нагрузку ко всем прочим
продуктам. И подкрепили это тем, что всех граждан обязали записаться в
кружки по изучению речей и сдать зачеты.
И после этого Заибану стало весело. Жизнь приобрела интерес и смысл.
Воочию видя ликующий от счастья народ, он лил слезы прямо в рюмку и говорил:
а ведь не зря мы кровь свою мешками лили на баррикады.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Ты не прав, говорит Мазила. Вспомни историю с надгробием Хряку. Успех
был? Был. Достоинство свое я сохранил? Сохранил. А тут аналогичный случай.
Что бы там ни было, Заибан делает прогрессивное дело. Его внешняя политика
-- огромный шаг вперед. Это же разумный шаг! Его шаг, удивился Болтун. Но
пусть даже его. Не он же, этот шаг, -- вынужденный. А вынужденные действия
не являются ни умными, ни глупыми, ни добрыми, ни злыми. Они вынуждены, и
только. И дело вообще не в этом. Ты говоришь об успехе. Но надо различать
сущностный успех и иллюзорный успех. Если их измерять, то для них будут
иметь силу различные формулы. Величина первого равна некоторой
фундаментальной постоянной личности, деленной на коэффициент популярности и
известности, который больше единицы, а величина второго равна этой
постоянной, умноженной на этот коэффициент. Хотя это и банально, но это
истина. Лепи Заибана. В этом, в принципе, ничего плохого нет. Но есть ли это
прогресс в твоем творческом развитии?
ДЕТИ -- НАШЕ БУДУЩЕЕ
Сегодня меня вызвали в школу, говорит Лапоть. Оказывается, моя дочь
сочиняет стихи. И какие! Ни много -- ни мало, антиибанские! Велели меры
принимать. А что я могу сделать? А что дочь говорит по сему поводу, спросил
Хмырь. Отказывается от стихов, говорит Лапоть. Пусть, говорит. Они сначала
докажут, что это я придумала. Вы только почитайте! Это по поводу годовщины
смерти Литератора.
Ты преждевременно подох,
Пройдоха первый из пройдох.
Как никогда нужон сейчас
Твой гнусный подхалимский глас.
Чудные ныне времена.
Теперь ибанская страна
Уму и сердцу вопреки
Не знает твердости руки.
Хоть мы живем одной семьей,
Но плохо ладим меж собой.
Крамольные из уст в уста
Слова летают неспроста.
Проснись, певец! Надень порты!
Строчи донос! Чего же ты?
Очнись скорей и пасть раскрой!
И, как бывало, вновь воспой
Того, чье имя и сейчас,
Незримое, живет средь нас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
обломков спичек и обрывков бумаги ключ, тихо всунул его в замочную скважину
и повернул два раза по часовой стрелке, затем два раза против часовой
стрелки и наконец еще два раза назад. Это был хитроумный секрет против
воров, которые в невероятных количествах расплодились в Ибанске накануне
объявления высшей ступени социзма. В комнатушке на кровати рядом с
Сожительницей без штанов, но в сапогах и со свистком в зубах, лежал
Участковый. Хмырь на цыпочках подкрался к кителю Участкового, вытянул из
кармана трояк и отправился к Забегаловку. Сожительнице он для хохмы оставил
записку следующего содержания: ты тут с этим... ........ .........,. а в
Ларьке ширли-мырли дают! Откуда ему было знать, что эта шутка повернет весь
ход ибанской истории совсем не туда, куда ей следовало идти по замыслу
классиков.
ПРОГРЕСС
После того, как везде в мире стал Ибанск, Заибану стало скучно. Поехать
с визитом некуда. Ездить вручать ордена надоело. Да теперь это вроде бы уже
унизительно. Ефрейториссимус, Верховный Главнокомандующий Всеми Вооруженными
и Безоружными Силами Галактики -- изволь, видите ли, ехать в какую-то
вонючую глушь вручать эти ничего не значащие картонки... Целоваться
по-настоящему не с кем. С Заместителями противно. Это хотя и положено по
Уставу, а Устав он чтит, но противно. Он этих Заместителей знает, как
облупленных. Сам таким был. Они только и думают о том, как бы его спихнуть и
занять его место. Ничтожества! На что они способны! Только языком молоть да
по президиумам сидеть. Ах, как хорошо было раньше, до... Почетные караулы!
Приветствия народных масс,: тонущих под игом капитала и колониализма!
Речи. Встречи. Рук пожатья.
Поцелуй взасос. Объятья.
Плеск знамен. Толпы оранье.
Со слезами провожанье.
Где все это? Нет! Мы не должны нигилистически относиться к прошлому.
Кое-что хорошее было и в прошлом. Вот Хозяин, к примеру. Так он. И Заибан
вызвал Замов, Помов, Сомов, Шемов, Стумов и т.д. вплоть до младших
референтов. И дал указание.
Вскоре Ибанск разбили на геометрически равные и одинаковые районы.
Каждый район сделали таким, как будто он есть целый Ибанск. Только во главе
каждого района поставили Заибанчиков, так как верховная власть Ибанска и вся
прочая прежняя система управления остались без изменения. Новое деление и
новая система власти в каждом районе просто присоединилась к прежней,
наложилась на нее, но действовала так как, будто никакой другой власти
помимо нее не было. Между районами установили такие отношения, какие раньше
были между суверенными государствами. Поставили пограничников. Учредили
таможенную службу. Ввели визы. И теперь из одного района в другой ибанцы
стали ездить так же свободно, как раньше (до) они ездили за границу.
Теперь Заибана при поездках по районам стали встречать так, как будто
бы он приезжал в суверенное государство за границу, в котором народ
бесконечно любит его и жаждет пойти по его стопам и присоединиться к нему. В
столицах районов завели специальные магазины, в которых за валюту стали
продавать заграничное барахло. Заибану, Замам и сотрудникам ООН это барахло
продавали без валюты, как если бы они на самом деле приехали за границу.
Приезды Заибана в район стали всенародными праздниками. Ибанцы обязаны были
при этом бросать работу и бежать на установленное место приветствовать. За
это им продавали там по бутерброду с вареной колбасой.
Особой любовью Заибана стал пользоваться район Сортира. Там был
установлен постоянно действующий почетный караул. А жители района
круглосуточно дежурили по обочинам дороги, по которой проносились
сверхбронированные автомобили с Заибаном. Никто не знал, в какой сидел
настоящий Заибан, так как Роботы-Заибаны, сидевшие в прочих машинах, ничем
от него не отличались. Единственное, чего они не могли делать, это то, что
делал настоящий Заибан в Сортире. Сидя в Сортире, Заибан помимо того, что не
могли делать Роботы, читал речи. Сортирные речи Заибана пользовались особой
любовью народа и издавались такими неслыханными тиражами, что от них не
стало прохода по улицам. Тогда их стали продавать в нагрузку ко всем прочим
продуктам. И подкрепили это тем, что всех граждан обязали записаться в
кружки по изучению речей и сдать зачеты.
И после этого Заибану стало весело. Жизнь приобрела интерес и смысл.
Воочию видя ликующий от счастья народ, он лил слезы прямо в рюмку и говорил:
а ведь не зря мы кровь свою мешками лили на баррикады.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Ты не прав, говорит Мазила. Вспомни историю с надгробием Хряку. Успех
был? Был. Достоинство свое я сохранил? Сохранил. А тут аналогичный случай.
Что бы там ни было, Заибан делает прогрессивное дело. Его внешняя политика
-- огромный шаг вперед. Это же разумный шаг! Его шаг, удивился Болтун. Но
пусть даже его. Не он же, этот шаг, -- вынужденный. А вынужденные действия
не являются ни умными, ни глупыми, ни добрыми, ни злыми. Они вынуждены, и
только. И дело вообще не в этом. Ты говоришь об успехе. Но надо различать
сущностный успех и иллюзорный успех. Если их измерять, то для них будут
иметь силу различные формулы. Величина первого равна некоторой
фундаментальной постоянной личности, деленной на коэффициент популярности и
известности, который больше единицы, а величина второго равна этой
постоянной, умноженной на этот коэффициент. Хотя это и банально, но это
истина. Лепи Заибана. В этом, в принципе, ничего плохого нет. Но есть ли это
прогресс в твоем творческом развитии?
ДЕТИ -- НАШЕ БУДУЩЕЕ
Сегодня меня вызвали в школу, говорит Лапоть. Оказывается, моя дочь
сочиняет стихи. И какие! Ни много -- ни мало, антиибанские! Велели меры
принимать. А что я могу сделать? А что дочь говорит по сему поводу, спросил
Хмырь. Отказывается от стихов, говорит Лапоть. Пусть, говорит. Они сначала
докажут, что это я придумала. Вы только почитайте! Это по поводу годовщины
смерти Литератора.
Ты преждевременно подох,
Пройдоха первый из пройдох.
Как никогда нужон сейчас
Твой гнусный подхалимский глас.
Чудные ныне времена.
Теперь ибанская страна
Уму и сердцу вопреки
Не знает твердости руки.
Хоть мы живем одной семьей,
Но плохо ладим меж собой.
Крамольные из уст в уста
Слова летают неспроста.
Проснись, певец! Надень порты!
Строчи донос! Чего же ты?
Очнись скорей и пасть раскрой!
И, как бывало, вновь воспой
Того, чье имя и сейчас,
Незримое, живет средь нас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119