Итак, в
соответствии с указанием Заибана надо создать группу оппозиционно
настроенных интеллигентов, которые дают умную и правдивую критику наших
порядков, не идут на сговор с нами, не сознаются и не каются. Иначе
наказание их никого не устрашит, и никто нам не поверит. А великодушие
теперь ни к чему. Перед кем нам выпендриваться? Оппозиция вообще должна быть
умной и смелой. Тогда ее легко опровергнуть и разгромить. Это апологетика
должна быть глупой и трусливой. Тогда она неуязвима. Оппозицию надо связать
с очередью. Ширлей-мырлей все равно не будет, если даже выяснят, что это
такое, и соберут богатый урожай. Все равно сгноят на корню и разворуют. Так
что кто-то за это должен будет нести ответственность. Что касается состава
группы, то тут никакой проблемы нет. Хмырь, Балда, Учитель, Лапоть,
Сожительница, Спекулянтка, Девица. Добавим к ним десяток уголовников. Зашлем
пару дюжин агентов и провокаторов. Пришпилим пяток иностранцев. Полсотни
случайных лиц из Очереди. Свяжем с преступными элементами из далекого
прошлого и близкого будущего. Наладим переписку с Правдецом. Подкинем пару
машинисток. Дадим ротатор. Ого-го-го-го! Да так целая партия получается!
Нет, надо чуть-чуть поубавить. А то возьмут, да сдуру переусердствуют и
устроят настоящий государственный переворот! С этими бандитами все может
статься. Переворот -- это, вообще говоря, идея! Но это потом. Кто лидер?
Хмырь? Учитель? Ни в коем случае. Больно жирно будет. Руководство я,
пожалуй, возьму на себя.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Работы Клеветника и Шизофреника знало довольно большое число людей,
говорит Мазила. Большинство из них -- ученые. Но они не вызвали у них
никакого интереса. В чем дело? Значит они только казались серьезными. Если
бы они были серьезные, какой-то эффект был бы. Ты неправ, говорит Болтун.
Чудовищно, оскорбительно неправ. Они вызвали интерес. И потому их авторов
дружно уничтожили и еще более дружно замалчивают. Из этих работ в свое время
воровали все, кому не лень. Потом идеи расползлись. Их пережевывают в самых
различных кругах и группах. Не задумываясь над тем, кто породил их. Но люди
и не обязаны всегда докапываться до первоисточников, говорит Мазила.
Конечно, не обязаны, говорит Болтун. И эту свою необязанность они свято
выполняют. Но речь о другом, -- о том, что такой первоисточник был. И ты его
знаешь. И при этом говоришь об отсутствии эффекта. Не было публичного
эффекта. Это верно. Но ведь тут действует закон, фиксированный все тем же
Шизофреником: чем глубже и серьезнее социальные идеи, тем менее явно они
проникают в сознание людей. Не столь быстро и широко, как поверхностные и
конъюнктурные. И даже тогда, когда серьезный автор получает признание, то он
получает его сначала за поверхностные и побочные явления своих идей. У нас
это усиливается тем, что ибанской творческой личности приходится
преодолевать сопротивление властей всякого рода, сопротивление
профессиональной среды и сопротивление общей традиционности сознания,
восприятия, оценок и т.д. Все это действует в совокупности, переплетаясь
так, что в конкретных ситуациях не разберешь, какие факторы и в каких
пропорциях действуют. И тут вступает в силу одно очень коварное явление.
Преодолевая эти сопротивления, человек постепенно принимает форму,
приближающуюся к стандартам индивида этого общества. Иначе он не продавится
через дырочки в преградах. Человеку кажется, что он сохраняет свою
творческую индивидуальность и реализует свои идеалы. На самом деле, он
подгоняется под стандарт. Но кто-то все-таки преодолевает сопротивление,
сохраняя свое Я, говорит Мазила. Нет, говорит Болтун. Тот, кто сохраняет Я,
тот не продавливается через дырочки в преградах. Он погибает или так и
остается перед преградами, не выпускается на видимую сцену истории.
ЛЕГЕНДА
Зарулив машины на стоянку, летчики направились в столовую. Кто бы мог
подумать, что первой жертвой в нашей группе будет Лопух, сказал Уклонист.
Судьба, сказал Учитель.
Судьба слепа. Не можешь знать,
Когда ты вдрызг упьешься,
С кого штаны начнешь снимать,
Где в землю-мать воткнешься.
Недурно, сказал Уклонист.
И потому, как было встарь,
Нет в жизни совершенства.
Совершенно верно, сказал Учитель.
Ты получил под глаз фонарь,
Я -- райское блаженство.
Это смотря по последствиям, сказал Уклонист.
С судьбой проделку не схитришь.
Не мнись судьбы мудрее.
Блаженство рая, говоришь?
А если гонорея?
Учитель на мгновение растерялся. В глазах ребят засветилось
удовлетворение. Один-ноль в пользу..., начал было говорить Мерин. Но не
успел докончить.
Плевать! Гляди-ка, испугал!
Не думай, не раскаюсь.
Зато я с бабами лежал.
Какую грудь в руках держал!
Увидел бы, так задрожал.
Заметив смазливую девчушку, выскочившую из столовой взглянуть на
молоденьких пилотиков. Учитель закончил:
И снова попытаюсь!
Уклонист проследил за взглядом Учителя и поднял руки.
Ты прав! Я честно признаюсь,
Мура -- борьба с судьбою.
Грудь, говоришь? Что ж, я сдаюсь.
Возьми меня с собою.
Один-ноль в пользу Учителя, сказал Мерин. Если не возражаете, я
присоединяюсь к вам.
Когда летчики вошли в столовую, весь женский персонал кухни высунулся в
раздаточное окно. Вон из этого мальчика получится настоящий мужик, сказала
видавшая виды матерая повариха Старуха, кивая на Уклониста. А мне больше
нравится вон тот, тоненький, сказала начинающая Официанточка, указывая на
Учителя. И она взглядом дала ему понять, что свободна, и что Учитель сегодня
может на нее рассчитывать. Учитель поднял два пальца. Официанточка поняла и
заговорщически подмигнула. Везет же некоторым соплякам, сказал Лидер. У этой
шпаны никакого почтения ни к возрасту, ни к званию, ни к наградам. Где
справедливость? Мне еле за тридцать перевалило. Я майор. Орденов и медалей
куча. У меня высшее образование, в конце концов. А вынужден добиваться
расположения старых посудомоек. Эй, пацаны! На эту старую ведьму никто не
претендует? Считайте ее за мной. Эти сопляки, подумал он про себя, понятия
не имеют о том, что такое настоящая женщина. Он допустил только одну
маленькую ошибку, -- не учел того, что настоящая женщина знает, что такое
настоящий мужчина. Настоящая женщина, во всяком случае, знает, что настоящие
мужчины не играют в хоккей, футбол и политику. Настоящие мужчины вообще не
играют.
ВНЕЗЕМНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Однажды дворник, обслуживающий подворотню и подзаборье Союза
Распространения Академической Книги (СРАК), поздно ночью возвращался из
Забегаловки, где он вместе со сторожем из Политического Управления Пустяками
(ПУП) пропивал выручку за пятьдесят тонн сочинений старого Заибана, сданных
в макулатуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
соответствии с указанием Заибана надо создать группу оппозиционно
настроенных интеллигентов, которые дают умную и правдивую критику наших
порядков, не идут на сговор с нами, не сознаются и не каются. Иначе
наказание их никого не устрашит, и никто нам не поверит. А великодушие
теперь ни к чему. Перед кем нам выпендриваться? Оппозиция вообще должна быть
умной и смелой. Тогда ее легко опровергнуть и разгромить. Это апологетика
должна быть глупой и трусливой. Тогда она неуязвима. Оппозицию надо связать
с очередью. Ширлей-мырлей все равно не будет, если даже выяснят, что это
такое, и соберут богатый урожай. Все равно сгноят на корню и разворуют. Так
что кто-то за это должен будет нести ответственность. Что касается состава
группы, то тут никакой проблемы нет. Хмырь, Балда, Учитель, Лапоть,
Сожительница, Спекулянтка, Девица. Добавим к ним десяток уголовников. Зашлем
пару дюжин агентов и провокаторов. Пришпилим пяток иностранцев. Полсотни
случайных лиц из Очереди. Свяжем с преступными элементами из далекого
прошлого и близкого будущего. Наладим переписку с Правдецом. Подкинем пару
машинисток. Дадим ротатор. Ого-го-го-го! Да так целая партия получается!
Нет, надо чуть-чуть поубавить. А то возьмут, да сдуру переусердствуют и
устроят настоящий государственный переворот! С этими бандитами все может
статься. Переворот -- это, вообще говоря, идея! Но это потом. Кто лидер?
Хмырь? Учитель? Ни в коем случае. Больно жирно будет. Руководство я,
пожалуй, возьму на себя.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Работы Клеветника и Шизофреника знало довольно большое число людей,
говорит Мазила. Большинство из них -- ученые. Но они не вызвали у них
никакого интереса. В чем дело? Значит они только казались серьезными. Если
бы они были серьезные, какой-то эффект был бы. Ты неправ, говорит Болтун.
Чудовищно, оскорбительно неправ. Они вызвали интерес. И потому их авторов
дружно уничтожили и еще более дружно замалчивают. Из этих работ в свое время
воровали все, кому не лень. Потом идеи расползлись. Их пережевывают в самых
различных кругах и группах. Не задумываясь над тем, кто породил их. Но люди
и не обязаны всегда докапываться до первоисточников, говорит Мазила.
Конечно, не обязаны, говорит Болтун. И эту свою необязанность они свято
выполняют. Но речь о другом, -- о том, что такой первоисточник был. И ты его
знаешь. И при этом говоришь об отсутствии эффекта. Не было публичного
эффекта. Это верно. Но ведь тут действует закон, фиксированный все тем же
Шизофреником: чем глубже и серьезнее социальные идеи, тем менее явно они
проникают в сознание людей. Не столь быстро и широко, как поверхностные и
конъюнктурные. И даже тогда, когда серьезный автор получает признание, то он
получает его сначала за поверхностные и побочные явления своих идей. У нас
это усиливается тем, что ибанской творческой личности приходится
преодолевать сопротивление властей всякого рода, сопротивление
профессиональной среды и сопротивление общей традиционности сознания,
восприятия, оценок и т.д. Все это действует в совокупности, переплетаясь
так, что в конкретных ситуациях не разберешь, какие факторы и в каких
пропорциях действуют. И тут вступает в силу одно очень коварное явление.
Преодолевая эти сопротивления, человек постепенно принимает форму,
приближающуюся к стандартам индивида этого общества. Иначе он не продавится
через дырочки в преградах. Человеку кажется, что он сохраняет свою
творческую индивидуальность и реализует свои идеалы. На самом деле, он
подгоняется под стандарт. Но кто-то все-таки преодолевает сопротивление,
сохраняя свое Я, говорит Мазила. Нет, говорит Болтун. Тот, кто сохраняет Я,
тот не продавливается через дырочки в преградах. Он погибает или так и
остается перед преградами, не выпускается на видимую сцену истории.
ЛЕГЕНДА
Зарулив машины на стоянку, летчики направились в столовую. Кто бы мог
подумать, что первой жертвой в нашей группе будет Лопух, сказал Уклонист.
Судьба, сказал Учитель.
Судьба слепа. Не можешь знать,
Когда ты вдрызг упьешься,
С кого штаны начнешь снимать,
Где в землю-мать воткнешься.
Недурно, сказал Уклонист.
И потому, как было встарь,
Нет в жизни совершенства.
Совершенно верно, сказал Учитель.
Ты получил под глаз фонарь,
Я -- райское блаженство.
Это смотря по последствиям, сказал Уклонист.
С судьбой проделку не схитришь.
Не мнись судьбы мудрее.
Блаженство рая, говоришь?
А если гонорея?
Учитель на мгновение растерялся. В глазах ребят засветилось
удовлетворение. Один-ноль в пользу..., начал было говорить Мерин. Но не
успел докончить.
Плевать! Гляди-ка, испугал!
Не думай, не раскаюсь.
Зато я с бабами лежал.
Какую грудь в руках держал!
Увидел бы, так задрожал.
Заметив смазливую девчушку, выскочившую из столовой взглянуть на
молоденьких пилотиков. Учитель закончил:
И снова попытаюсь!
Уклонист проследил за взглядом Учителя и поднял руки.
Ты прав! Я честно признаюсь,
Мура -- борьба с судьбою.
Грудь, говоришь? Что ж, я сдаюсь.
Возьми меня с собою.
Один-ноль в пользу Учителя, сказал Мерин. Если не возражаете, я
присоединяюсь к вам.
Когда летчики вошли в столовую, весь женский персонал кухни высунулся в
раздаточное окно. Вон из этого мальчика получится настоящий мужик, сказала
видавшая виды матерая повариха Старуха, кивая на Уклониста. А мне больше
нравится вон тот, тоненький, сказала начинающая Официанточка, указывая на
Учителя. И она взглядом дала ему понять, что свободна, и что Учитель сегодня
может на нее рассчитывать. Учитель поднял два пальца. Официанточка поняла и
заговорщически подмигнула. Везет же некоторым соплякам, сказал Лидер. У этой
шпаны никакого почтения ни к возрасту, ни к званию, ни к наградам. Где
справедливость? Мне еле за тридцать перевалило. Я майор. Орденов и медалей
куча. У меня высшее образование, в конце концов. А вынужден добиваться
расположения старых посудомоек. Эй, пацаны! На эту старую ведьму никто не
претендует? Считайте ее за мной. Эти сопляки, подумал он про себя, понятия
не имеют о том, что такое настоящая женщина. Он допустил только одну
маленькую ошибку, -- не учел того, что настоящая женщина знает, что такое
настоящий мужчина. Настоящая женщина, во всяком случае, знает, что настоящие
мужчины не играют в хоккей, футбол и политику. Настоящие мужчины вообще не
играют.
ВНЕЗЕМНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Однажды дворник, обслуживающий подворотню и подзаборье Союза
Распространения Академической Книги (СРАК), поздно ночью возвращался из
Забегаловки, где он вместе со сторожем из Политического Управления Пустяками
(ПУП) пропивал выручку за пятьдесят тонн сочинений старого Заибана, сданных
в макулатуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119