Лрафа крикнул им:
– Возвращайтесь в дом! Но слуги отказались.
– Мы должны охранять тебя! Так приказал господин управляющий, – объяснили они.
Арафа едва сдерживал охвативший его гнев. Теперь уже вчетвером они направились к старому дому в квартале Касем. Поднявшись на последний этаж, где находилась комната Умм Занфаль, Арафа несколько раз стукнул в дверь. Вскоре ее открыла сама Аватыф с заспанным лицом. Разглядев при свете лампы, которую она держала в руке, Арафу, Аватыф попятилась назад. Арафа вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Проснулась спавшая в углу Умм Занфаль и с недоумением вглядывалась в лицо нежданного гостя. Аватыф с вызовом спросила:
– Зачем пришел? Чего ты хочешь? Возвращайся в свой прекрасный дом!
Разглядев пришедшего, Умм Занфаль испуганно прошептала:
– Арафа, волшебник! Не обращая на испуганную старуху никакого внимания, Арафа обратился к жене:
– Образумься и пойдем со мной! Но Аватыф с прежним вызовом в голосе заявила:
– Я не вернусь в твою тюрьму и не пожертвую душевным покоем, который обрела в этой комнате.
– Но ты моя жена!
– Твои жены благоденствуют в твоем доме! – почти крикнула Аватыф.
Тут в разговор вмешалась Умм Занфаль.
– Оставь ее! Дай людям спать! Приходи завтра утром. Арафа только злобно посмотрел в сторону старухи и, обращаясь к жене, сказал:
– За каждым мужчиной водятся грешки.
– Ты с головой погряз в грехах! – возмущенно воскликнула Аватыф.
Арафа придвинулся к ней совсем близко и умоляюще проговорил:
– Аватыф, я не могу без тебя!
– Зато я могу!
– Ты предаешь меня из-за ошибки, которую я совершил, будучи пьяным.
– Пьянство не оправдание. Вся твоя жизнь – сплошные ошибки, и их уже ничем не исправишь. С тобой мне суждены лишь несчастья и мучения!
– Все же жить со мной лучше, чем в этой комнате!
– Как знать! – горько улыбнулась Аватыф и насмешливо спросила:
– Скажи лучше, как удалось тебе удрать от своих тюремщиков?
– Аватыф! Но она была непреклонна:
– Я не вернусь в дом, где мне нечего делать и остается юлько зевать да общаться с любовницами мужа, великого волшебника.
Напрасно Арафа пытался переубедить ее, она стояла на своем. На его нежность она отвечала упорством, на гнев гневом, на ругань руганью. Так он и ушел, не добившись толку, в сопровождении своего друга и слуг.
– Что ты будешь теперь делать? – спросил его Ханаш.
– То же, что и всегда! – угрюмо ответил Арафа. В тот же день управляющий поинтересовался:
– Есть ли новости о твоей жене? Арафа, усаживаясь на свое место подле Кадри, пробурчал:
– Упрямая как мул, да сохранит ее Аллах!
– Стоит ли думать о какой-то женщине,– пренебрежительно заметил управляющий. – Найдешь себе лучше! Говоря это, он внимательно глядел на Арафу и думал чем-то, потом вдруг спросил:
– А твоей жене известны какие-нибудь твои секреты? Подозрительно глянув на управляющего, Арафа ответил:
– Секреты мастерства знает только сам мастер!
– Я боюсь, что…
– Не бойся ничего, особенно того, чего не существует! Несколько секунд они молчали, потом Арафа твердо сказал:
– Ты не сделаешь ей ничего плохого, пока я жив! Управляющий сдержал гнев и, указывая с улыбкой на наполненные бокалы, воскликнул:
– А кто сказал, что я желаю ей зла?
109.
Со временем дружба между Арафой и Кадри настолько упрочилась, что управляющий стал приглашать Арафу на свои кутежи, которые начинались обычно после полуночи. Иногда кутежи устраивались в большой зале. На них подавалась самая изысканная еда и лучшее вино, а красивые обнаженные женщины плясали и пели. От всего выпитого и увиденного Арафа чуть не потерял голову. Сам же управляющий в сноси безмерной разнузданности уподоблялся дикому животному. Как-то Кадри пригласил Арафу принять участие в кутеже, который он устроил в саду, под сводами деревьев, где протекал ручеек, блестевший при свете луны. Им подали туда фрукты и вино. Кроме того, с ними были две красавицы одна из них должна была приготовить угли для кальяна, а вторая раскурить трубку. Весенний ветерок доносил до них ароматы цветов и звуки голосов, поющих под аккомпанемент лютни:
Как восхитителен цветок душистый, Укрывшийся в саду, в тени росистой…
Ночь была ясная, полная луна проглядывала время от времени между ветвей, колеблемых ветерком, и казалась светлым оком в переплетении темных листьев и ветвей. Вид красавиц и кальян ударили в голову Арафе, ему почудилось, что он кружится вместе с небосводом.
– Да упокоит Аллах душу Адхама!– воскликнул он.
– И да упокоит он душу Идриса! – улыбаясь, добавил управляющий.
– Но почему ты вдруг вспомнил о них?
– Когда-то и они сидели так же, как мы.
– Да, Адхам любил мечтать, но все мечты его были лишь о том, чему научил его Габалауи, тот самый Габалауи, которого ты избавил от мучений преклонного возраста.
Сердце Арафы упало, опьянение сто развеялось, и он печально пробормотал:
– В своей жизни я убил лишь одного преступного футувву!
– А слугу Габалауи?
– Убил, но помимо своей воли!
– А ты трус, Арафа, – насмешливо заметил Кадри. Арафа отвел взгляд и принялся рассматривать сначала луну, а потом красавицу, мешавшую угли в жаровне.
– Где твои мысли? – окликнул его управляющий.
Арафа обернулся к нему со странной улыбкой.
– И такие вечера ты проводишь в одиночестве, господин?!
– Здесь нет никого, достойного моего общества!
– У меня тоже нет никого, кроме Ханаша. Кадри небрежно махнул рукой.
– Когда выпьешь как следует, уже не имеет значения, один ты или нет. Немного поколебавшись, Арафа задал вопрос.
– Разве такая жизнь не тюрьма, господин управляющий?
– Что же делать, если мы окружены людьми, ненавидящими нас?
Тут Арафа вспомнил слова Аватыф и то, как она предпочла комнатушку Умм Занфаль его прекрасному дому, и сказал, тяжело вздыхая:
– Вот проклятие!
– Ну хватит, не омрачай наше веселье! Арафа сделал очередную затяжку и пожелал:
– Пусть веселье царит вечно!
– Вечно?! – рассмеялся Кадри. – Достаточно и того, если твое волшебство немного продлит нам молодость.
Арафа полной грудью вдохнул влажный ароматный ночной воздух.
– К счастью, от Арафы есть польза! – проговорил он.
Кадри выпустил густую струю дыма, который в свете луны казался серебряным, передал трубку одной из красавиц и грустно спросил:
– Почему мы обречены на старость? Разве не едим мы самую вкусную пищу, не пьем самое лучшее вино, не живем в холе и неге? А седина все равно появляется в назначенный срок так же неумолимо, как день меняется ночью!
– Однако таблетки Арафы превращают холод старости в пыл юности!
– Но есть вещи, перед которыми и ты бессилен!
– Что ты имеешь в виду, господин? Освещенный луной Кадри выглядел очень грустным и так же грустно спросил:
– Что более всего ненавистно твоему сердцу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
– Возвращайтесь в дом! Но слуги отказались.
– Мы должны охранять тебя! Так приказал господин управляющий, – объяснили они.
Арафа едва сдерживал охвативший его гнев. Теперь уже вчетвером они направились к старому дому в квартале Касем. Поднявшись на последний этаж, где находилась комната Умм Занфаль, Арафа несколько раз стукнул в дверь. Вскоре ее открыла сама Аватыф с заспанным лицом. Разглядев при свете лампы, которую она держала в руке, Арафу, Аватыф попятилась назад. Арафа вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Проснулась спавшая в углу Умм Занфаль и с недоумением вглядывалась в лицо нежданного гостя. Аватыф с вызовом спросила:
– Зачем пришел? Чего ты хочешь? Возвращайся в свой прекрасный дом!
Разглядев пришедшего, Умм Занфаль испуганно прошептала:
– Арафа, волшебник! Не обращая на испуганную старуху никакого внимания, Арафа обратился к жене:
– Образумься и пойдем со мной! Но Аватыф с прежним вызовом в голосе заявила:
– Я не вернусь в твою тюрьму и не пожертвую душевным покоем, который обрела в этой комнате.
– Но ты моя жена!
– Твои жены благоденствуют в твоем доме! – почти крикнула Аватыф.
Тут в разговор вмешалась Умм Занфаль.
– Оставь ее! Дай людям спать! Приходи завтра утром. Арафа только злобно посмотрел в сторону старухи и, обращаясь к жене, сказал:
– За каждым мужчиной водятся грешки.
– Ты с головой погряз в грехах! – возмущенно воскликнула Аватыф.
Арафа придвинулся к ней совсем близко и умоляюще проговорил:
– Аватыф, я не могу без тебя!
– Зато я могу!
– Ты предаешь меня из-за ошибки, которую я совершил, будучи пьяным.
– Пьянство не оправдание. Вся твоя жизнь – сплошные ошибки, и их уже ничем не исправишь. С тобой мне суждены лишь несчастья и мучения!
– Все же жить со мной лучше, чем в этой комнате!
– Как знать! – горько улыбнулась Аватыф и насмешливо спросила:
– Скажи лучше, как удалось тебе удрать от своих тюремщиков?
– Аватыф! Но она была непреклонна:
– Я не вернусь в дом, где мне нечего делать и остается юлько зевать да общаться с любовницами мужа, великого волшебника.
Напрасно Арафа пытался переубедить ее, она стояла на своем. На его нежность она отвечала упорством, на гнев гневом, на ругань руганью. Так он и ушел, не добившись толку, в сопровождении своего друга и слуг.
– Что ты будешь теперь делать? – спросил его Ханаш.
– То же, что и всегда! – угрюмо ответил Арафа. В тот же день управляющий поинтересовался:
– Есть ли новости о твоей жене? Арафа, усаживаясь на свое место подле Кадри, пробурчал:
– Упрямая как мул, да сохранит ее Аллах!
– Стоит ли думать о какой-то женщине,– пренебрежительно заметил управляющий. – Найдешь себе лучше! Говоря это, он внимательно глядел на Арафу и думал чем-то, потом вдруг спросил:
– А твоей жене известны какие-нибудь твои секреты? Подозрительно глянув на управляющего, Арафа ответил:
– Секреты мастерства знает только сам мастер!
– Я боюсь, что…
– Не бойся ничего, особенно того, чего не существует! Несколько секунд они молчали, потом Арафа твердо сказал:
– Ты не сделаешь ей ничего плохого, пока я жив! Управляющий сдержал гнев и, указывая с улыбкой на наполненные бокалы, воскликнул:
– А кто сказал, что я желаю ей зла?
109.
Со временем дружба между Арафой и Кадри настолько упрочилась, что управляющий стал приглашать Арафу на свои кутежи, которые начинались обычно после полуночи. Иногда кутежи устраивались в большой зале. На них подавалась самая изысканная еда и лучшее вино, а красивые обнаженные женщины плясали и пели. От всего выпитого и увиденного Арафа чуть не потерял голову. Сам же управляющий в сноси безмерной разнузданности уподоблялся дикому животному. Как-то Кадри пригласил Арафу принять участие в кутеже, который он устроил в саду, под сводами деревьев, где протекал ручеек, блестевший при свете луны. Им подали туда фрукты и вино. Кроме того, с ними были две красавицы одна из них должна была приготовить угли для кальяна, а вторая раскурить трубку. Весенний ветерок доносил до них ароматы цветов и звуки голосов, поющих под аккомпанемент лютни:
Как восхитителен цветок душистый, Укрывшийся в саду, в тени росистой…
Ночь была ясная, полная луна проглядывала время от времени между ветвей, колеблемых ветерком, и казалась светлым оком в переплетении темных листьев и ветвей. Вид красавиц и кальян ударили в голову Арафе, ему почудилось, что он кружится вместе с небосводом.
– Да упокоит Аллах душу Адхама!– воскликнул он.
– И да упокоит он душу Идриса! – улыбаясь, добавил управляющий.
– Но почему ты вдруг вспомнил о них?
– Когда-то и они сидели так же, как мы.
– Да, Адхам любил мечтать, но все мечты его были лишь о том, чему научил его Габалауи, тот самый Габалауи, которого ты избавил от мучений преклонного возраста.
Сердце Арафы упало, опьянение сто развеялось, и он печально пробормотал:
– В своей жизни я убил лишь одного преступного футувву!
– А слугу Габалауи?
– Убил, но помимо своей воли!
– А ты трус, Арафа, – насмешливо заметил Кадри. Арафа отвел взгляд и принялся рассматривать сначала луну, а потом красавицу, мешавшую угли в жаровне.
– Где твои мысли? – окликнул его управляющий.
Арафа обернулся к нему со странной улыбкой.
– И такие вечера ты проводишь в одиночестве, господин?!
– Здесь нет никого, достойного моего общества!
– У меня тоже нет никого, кроме Ханаша. Кадри небрежно махнул рукой.
– Когда выпьешь как следует, уже не имеет значения, один ты или нет. Немного поколебавшись, Арафа задал вопрос.
– Разве такая жизнь не тюрьма, господин управляющий?
– Что же делать, если мы окружены людьми, ненавидящими нас?
Тут Арафа вспомнил слова Аватыф и то, как она предпочла комнатушку Умм Занфаль его прекрасному дому, и сказал, тяжело вздыхая:
– Вот проклятие!
– Ну хватит, не омрачай наше веселье! Арафа сделал очередную затяжку и пожелал:
– Пусть веселье царит вечно!
– Вечно?! – рассмеялся Кадри. – Достаточно и того, если твое волшебство немного продлит нам молодость.
Арафа полной грудью вдохнул влажный ароматный ночной воздух.
– К счастью, от Арафы есть польза! – проговорил он.
Кадри выпустил густую струю дыма, который в свете луны казался серебряным, передал трубку одной из красавиц и грустно спросил:
– Почему мы обречены на старость? Разве не едим мы самую вкусную пищу, не пьем самое лучшее вино, не живем в холе и неге? А седина все равно появляется в назначенный срок так же неумолимо, как день меняется ночью!
– Однако таблетки Арафы превращают холод старости в пыл юности!
– Но есть вещи, перед которыми и ты бессилен!
– Что ты имеешь в виду, господин? Освещенный луной Кадри выглядел очень грустным и так же грустно спросил:
– Что более всего ненавистно твоему сердцу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119