Он следил за ним глазами, а Аграма стал посреди квартала бродяг и крикнул: «Вот какой я удалец!» Насмешливый голос из окна дома в квартале Рифаа отозвался:
– Эй, ты, краса бродяг!
Аграма поднял осоловелые глаза к окну, из которого раздался голос, и с пьяным бахвальством заорал:
– Пришел наш черед, цыгане!
Вокруг него стали собираться мальчишки, пьяные и накурившиеся гашиша жители улицы, поднялся шум и гам, загудели в трубы, забили в барабаны, зазвенели песни. Вдруг кто-то крикнул:
– Вы слышали, что он сказал? Пришел черед бродяг! Или вы не желаете слушать?
Едва держась на ногах, Аграма вопил:
– У всех один дед, и имение – для всех! Долой футувв! Толпа скрыла его от глаз Касема. Касем встал, надел абу и поспешно вышел из комнаты с возгласом:
– Да будет проклято пьянство!
76.
Сидя у скалы Хинд в окружении самых близких ему членов клуба, Касем обводил лица юношей недовольным взглядом и укоризненно говорил:
– Не смейте появляться на людях в пьяном виде!
За спинами Касема и его друзей, в отдалении, величественно возвышалась гора Мукаттам, окутанная вечерними сумерками. В пустыне было безлюдно. Лишь одинокий пастух стоял, опираясь на свою палку, к югу от скалы Хинд. Аграма, виновато молчавший до сих пор, сокрушенно сказал:
– Лучше бы я умер!
– Такие поступки непростительны! – отозвался Касем.– Но сейчас важно узнать, как подействовали твои слова на наших врагов?
– Его слышали многие, это ясно, – проговорил Садек. А Хасан, нахмурившись, подтвердил:
– Я сам узнал об этом в кофейне Габаль, куда пригласил меня приятель из рода Габаль. Там один человек рассказывал об Аграме. Он, правда, рассказывал со смехом, но, думаю, рассказ его может заронить сомнение в души некоторых жителей улицы. Если об этом начнут говорить, то разговор может дойти до какого-нибудь футуввы.
– Не преувеличивай, Хасан,– вздыхая, сказал Аграма.
– Лучше быть излишне осторожным, чем легкомысленным,– заметил Садек,– иначе нас застанут врасплох.
Мы поклялись, что не испугаемся смерти! – возразил Аграма.
– Мы также поклялись хранить тайну! – ответил ему Садек.
– Если мы погибнем, то и наши надежды погибнут вместе с нами,– вмешался Касем.– Нам нужно все предусмотреть.
– Нужно предусмотреть худшее, что может случиться,– заметил Хасан.
– То есть схватку,– невесело промолвил Касем. Мужчины переглянулись в темноте. Высоко над ними в ночном небе загорались звезды. Порывы ветра еще несли в себе остатки дневного жара. Слово взял Хамруш:
– Мы будем драться не на жизнь, а на смерть!
– А на улице все останется без перемен! – недовольно возразил Касем.
– Они быстро нас одолеют,– признал Садек.
– К счастью, ты родственник Савариса,– обратился к Касему Абу Фисада,– а жена твоя в родстве с женой управляющего. Кроме того, Лахита в юности был одним из друзей твоего отца.
– Это не помешает ему расправиться с нами.
– Ты хотел когда-то обратиться за советом к адвокату,– вспомнил Садек.
– Но нам было сказано, что никакой адвокат не решится бросить вызов футуввам и управляющему.
Аграма, которому очень хотелось загладить свою вину, подсказал:
– В Бейт аль-Кади есть один адвокат, известный своей смелостью.
– Больше всего,– поразмыслив, заявил Садек,– я боюсь, что, если мы поторопимся выступить открыто, мы загубим дело.
Давайте все же посоветуемся с адвокатом,– предложил Аграма,– и договоримся с ним о том, что в суд мы обратимся лишь в крайнем случае. Мы можем даже пойти на то, чтобы интересы наши представлял человек не с нашей улицы!
Касем и другие одобрили этот план, поскольку это был единственный выход. Они немедленно отправились в Бейт аль-Кади к шариатскому адвокату аш– Шанафири.
Касем рассказал шейху аш-Шанафири обо всем и предупредил, что они хотят отложить подачу иска, пока не подготовятся хорошенько и не изучат дело во всех подробностях. Против ожидания многих из них, адвокат согласился принять дело. Друзья, довольные, отправились по домам, а Ка-сем решил навестить муаллима Яхью.
В хижине Яхьи Касем расположился рядом с хозяином, курившим кальян, и они принялись обсуждать последние события, Яхья очень опасался возможных последствий и посоветовал Касему быть как можно бдительнее и осторожнее. Вернувшись домой и взглянув на Камар, открывшую ему дверь, Касем встревожился и спросил, что случилось.
– Управляющий присылал за тобой! – отвечала Камар. Сердце Касема учащенно забилось.
– Когда?
– Последний раз от него приходили десять минут назад.
– Последний раз?!
– В течение часа он уже три раза требовал тебя. Глаза Камар наполнились слезами.
– Не ходи! – умоляюще произнесла она. Касем, стараясь казаться спокойным, сказал:
– Лучше пойти. Не забывай, что эти воры не нападают на людей в своих домах!
– Подожди хотя бы, пока я не встречусь с Аминой-ханум.
– Это ниже моего достоинства! – решительно заявил Касем.– Я пойду немедленно. У меня нет причин бояться его. Никто ничего обо мне не знает.
Камар вцепилась в мужа.
– Но он приказал явиться тебе, а не Аграме. Боюсь, что кто-то донес на тебя.
Касем осторожно высвободился из рук жены.
– Я же говорил тебе, что теперь наша спокойная жизнь кончилась.
И все мы знаем, что рано или поздно нам придется столкнуться со злом лицом к лицу. Не надо бояться за меня. Жди спокойно моего возвращения.
77.
Доложив управляющему о приходе Касема, бавваб вернулся к входной двери и равнодушно сказал:
– Входи.
Они через сад прошли в дом: впереди бавваб, за ним – Касем, пытающийся совладать со своими чувствами. Не глядя по сторонам, он ощущал благоухание цветущего сада. Перед дверью в залу бавваб пропустил Касема вперед, и тот твердой поступью, с решимостью, которой он раньше в себе и не подозревал, переступил порог. В глубине залы он увидел восседавшего на диване управляющего. По обе стороны его, в креслах, сидели двое мужчин, которых Касем сначала не узнал. Он подошел к управляющему и, остановившись в шаге от него, поднял руку в знак приветствия и почтительно сказал:
– Добрый вечер, господин управляющий!
Тут он непроизвольно бросил взгляд на человека, который сидел справа от управляющего, и узнал Лахиту. Когда же он присмотрелся к другому мужчине, его чуть не хватил удар: это был не кто иной, как шейх аш-Шанафири, шариатский адвокат. Тут только Касем понял всю серьезность положения, понял, что тайна его раскрыта и что подлый адвокат предал его. Он почувствовал отчаяние, но одновременно в душе родились гнев и злость. Касем сообразил, что ни хитростью, ни обманом он не спасется, и решил стоять на своем и не поддаваться угрозам. Ему теперь не было пути назад, надо было либо продвинуться еще на шаг вперед, либо по крайней мере удержать свои рубежи. Этот миг своей жизни он не раз вспоминал впоследствии, считая, что именно тогда в нем родился новый человек, о существовании которого он раньше и не подозревал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
– Эй, ты, краса бродяг!
Аграма поднял осоловелые глаза к окну, из которого раздался голос, и с пьяным бахвальством заорал:
– Пришел наш черед, цыгане!
Вокруг него стали собираться мальчишки, пьяные и накурившиеся гашиша жители улицы, поднялся шум и гам, загудели в трубы, забили в барабаны, зазвенели песни. Вдруг кто-то крикнул:
– Вы слышали, что он сказал? Пришел черед бродяг! Или вы не желаете слушать?
Едва держась на ногах, Аграма вопил:
– У всех один дед, и имение – для всех! Долой футувв! Толпа скрыла его от глаз Касема. Касем встал, надел абу и поспешно вышел из комнаты с возгласом:
– Да будет проклято пьянство!
76.
Сидя у скалы Хинд в окружении самых близких ему членов клуба, Касем обводил лица юношей недовольным взглядом и укоризненно говорил:
– Не смейте появляться на людях в пьяном виде!
За спинами Касема и его друзей, в отдалении, величественно возвышалась гора Мукаттам, окутанная вечерними сумерками. В пустыне было безлюдно. Лишь одинокий пастух стоял, опираясь на свою палку, к югу от скалы Хинд. Аграма, виновато молчавший до сих пор, сокрушенно сказал:
– Лучше бы я умер!
– Такие поступки непростительны! – отозвался Касем.– Но сейчас важно узнать, как подействовали твои слова на наших врагов?
– Его слышали многие, это ясно, – проговорил Садек. А Хасан, нахмурившись, подтвердил:
– Я сам узнал об этом в кофейне Габаль, куда пригласил меня приятель из рода Габаль. Там один человек рассказывал об Аграме. Он, правда, рассказывал со смехом, но, думаю, рассказ его может заронить сомнение в души некоторых жителей улицы. Если об этом начнут говорить, то разговор может дойти до какого-нибудь футуввы.
– Не преувеличивай, Хасан,– вздыхая, сказал Аграма.
– Лучше быть излишне осторожным, чем легкомысленным,– заметил Садек,– иначе нас застанут врасплох.
Мы поклялись, что не испугаемся смерти! – возразил Аграма.
– Мы также поклялись хранить тайну! – ответил ему Садек.
– Если мы погибнем, то и наши надежды погибнут вместе с нами,– вмешался Касем.– Нам нужно все предусмотреть.
– Нужно предусмотреть худшее, что может случиться,– заметил Хасан.
– То есть схватку,– невесело промолвил Касем. Мужчины переглянулись в темноте. Высоко над ними в ночном небе загорались звезды. Порывы ветра еще несли в себе остатки дневного жара. Слово взял Хамруш:
– Мы будем драться не на жизнь, а на смерть!
– А на улице все останется без перемен! – недовольно возразил Касем.
– Они быстро нас одолеют,– признал Садек.
– К счастью, ты родственник Савариса,– обратился к Касему Абу Фисада,– а жена твоя в родстве с женой управляющего. Кроме того, Лахита в юности был одним из друзей твоего отца.
– Это не помешает ему расправиться с нами.
– Ты хотел когда-то обратиться за советом к адвокату,– вспомнил Садек.
– Но нам было сказано, что никакой адвокат не решится бросить вызов футуввам и управляющему.
Аграма, которому очень хотелось загладить свою вину, подсказал:
– В Бейт аль-Кади есть один адвокат, известный своей смелостью.
– Больше всего,– поразмыслив, заявил Садек,– я боюсь, что, если мы поторопимся выступить открыто, мы загубим дело.
Давайте все же посоветуемся с адвокатом,– предложил Аграма,– и договоримся с ним о том, что в суд мы обратимся лишь в крайнем случае. Мы можем даже пойти на то, чтобы интересы наши представлял человек не с нашей улицы!
Касем и другие одобрили этот план, поскольку это был единственный выход. Они немедленно отправились в Бейт аль-Кади к шариатскому адвокату аш– Шанафири.
Касем рассказал шейху аш-Шанафири обо всем и предупредил, что они хотят отложить подачу иска, пока не подготовятся хорошенько и не изучат дело во всех подробностях. Против ожидания многих из них, адвокат согласился принять дело. Друзья, довольные, отправились по домам, а Ка-сем решил навестить муаллима Яхью.
В хижине Яхьи Касем расположился рядом с хозяином, курившим кальян, и они принялись обсуждать последние события, Яхья очень опасался возможных последствий и посоветовал Касему быть как можно бдительнее и осторожнее. Вернувшись домой и взглянув на Камар, открывшую ему дверь, Касем встревожился и спросил, что случилось.
– Управляющий присылал за тобой! – отвечала Камар. Сердце Касема учащенно забилось.
– Когда?
– Последний раз от него приходили десять минут назад.
– Последний раз?!
– В течение часа он уже три раза требовал тебя. Глаза Камар наполнились слезами.
– Не ходи! – умоляюще произнесла она. Касем, стараясь казаться спокойным, сказал:
– Лучше пойти. Не забывай, что эти воры не нападают на людей в своих домах!
– Подожди хотя бы, пока я не встречусь с Аминой-ханум.
– Это ниже моего достоинства! – решительно заявил Касем.– Я пойду немедленно. У меня нет причин бояться его. Никто ничего обо мне не знает.
Камар вцепилась в мужа.
– Но он приказал явиться тебе, а не Аграме. Боюсь, что кто-то донес на тебя.
Касем осторожно высвободился из рук жены.
– Я же говорил тебе, что теперь наша спокойная жизнь кончилась.
И все мы знаем, что рано или поздно нам придется столкнуться со злом лицом к лицу. Не надо бояться за меня. Жди спокойно моего возвращения.
77.
Доложив управляющему о приходе Касема, бавваб вернулся к входной двери и равнодушно сказал:
– Входи.
Они через сад прошли в дом: впереди бавваб, за ним – Касем, пытающийся совладать со своими чувствами. Не глядя по сторонам, он ощущал благоухание цветущего сада. Перед дверью в залу бавваб пропустил Касема вперед, и тот твердой поступью, с решимостью, которой он раньше в себе и не подозревал, переступил порог. В глубине залы он увидел восседавшего на диване управляющего. По обе стороны его, в креслах, сидели двое мужчин, которых Касем сначала не узнал. Он подошел к управляющему и, остановившись в шаге от него, поднял руку в знак приветствия и почтительно сказал:
– Добрый вечер, господин управляющий!
Тут он непроизвольно бросил взгляд на человека, который сидел справа от управляющего, и узнал Лахиту. Когда же он присмотрелся к другому мужчине, его чуть не хватил удар: это был не кто иной, как шейх аш-Шанафири, шариатский адвокат. Тут только Касем понял всю серьезность положения, понял, что тайна его раскрыта и что подлый адвокат предал его. Он почувствовал отчаяние, но одновременно в душе родились гнев и злость. Касем сообразил, что ни хитростью, ни обманом он не спасется, и решил стоять на своем и не поддаваться угрозам. Ему теперь не было пути назад, надо было либо продвинуться еще на шаг вперед, либо по крайней мере удержать свои рубежи. Этот миг своей жизни он не раз вспоминал впоследствии, считая, что именно тогда в нем родился новый человек, о существовании которого он раньше и не подозревал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119