Касем склонил голову и тяжело вздохнул.
– Сердце мое погребено в ее могиле, дядюшка! Лицо Хасана при этих словах исказила гримаса сострадания. Минуту все молчали.
– Пора идти!– напомнил Закария. Но Касем не тронулся с места.
– Зачем они пришли сюда? – с неприязнью вымолвил он. Поняв, кого он имеет в виду, Закария ответил:
– В любом случае спасибо им. Приободренный многолюдством похорон, Увейс проговорил:
– Мы помиримся с ними. Их поведение требует и от тебя ответных шагов. К счастью, они не принимают всерьез того, что говорят о тебе в других кварталах.
Касем предпочел молчать и не вступать в спор Вдруг – словно они только и ждали, когда все разойдутся,– появились друзья Касема во главе с Садеком. Пришедших было много, но среди них не было ни одного незнакомого лица. Друзья кинулись обнимать Касема, и тут глаза его наполнились слезами. Увейс с неодобрением наблюдал за встречей, но никто не обращал на него внимания.
– Больше ничто не удерживает тебя на улице, – обратился к Касем у Садека.
Закария, опередив Касема, решительно возразил:
– Здесь его дочь, его дом, его имущество.
– Мне было необходимо остаться здесь,– ответил Касем Садеку.
– Благодаря этому вас стало намного больше. Он оглядел лица друзей, словно призывая их в свидетели своей правоты. Большинство составляли те, кого Касем уговорил бежать с улицы и присоединиться к друзьям, ушедшим первыми. Ночами он тайно выбирался из своего дома, шел к тем, кто вызывал в нем симпатию и доверие, и убеждал в необходимости покинуть улицу.
– Долго нам еще ждать? – спросил Аграма.
– Пока вас не соберется достаточно много.
Аграма отвел Касема в сторону и, поцеловав его, прошептал:
– Мое сердце разрывается от печали за тебя. Я лучше всех понимаю, сколь ужасно твое горе.
– Ты прав, мне очень плохо,– признался Касем, едва сдерживая слезы.
– Поскорее присоединяйся к нам, ведь ты теперь совсем один.
– Всему свое время. Тут Увейс позвал Касема:
– Пора возвращаться!
Друзья обнялись на прощание, и Касем вернулся домой.
Шли дни, а Касем все пребывал в одиночестве и тоске, так что Сакина стала даже опасаться за него. Но по ночам Касем неустанно продолжал обходить дома, и число покидавших улицу быстро росло. Жители Квартала бродяг недоумевали, а в других кварталах откровенно издевались над бродягами и над их футуввами. Утверждали даже, что не сегодня завтра сбежит сам Саварис.
Закария предостерегал Касема:
– Все это вызывает тревогу. Будь осторожен!
Но было необходимо ждать. Жизнь Касема полностью была заполнена работой и опасностью, и его единственной радостью была Ихсан. Она уже училась стоять, держась за спинку стула, и разговаривала с отцом на своем детском языке. Касем любовался дочерью. Он говорил в душе: «Ты будешь красивой девочкой, но главное, чтобы ты была доброй и нежной, как твоя мать». Ему было приятно, когда Ихсан смотрела на него черными материнскими глазами. И личико ее своей округлостью напоминало лицо Камар. Ихсан была символом их любви, подаренной им судьбой и ею же жестоко оборванной. Доживет ли он до того дня, когда она станет прекрасной невестой, или ему суждена лишь боль воспоминаний о былом счастье?
Однажды в дверь дома кто-то постучал. Сакина, подойдя к порогу, осведомилась, кто там, и молодой голос ответил:
– Открой, Сакина!
Отворив дверь, Сакина увидела девочку лет двенадцати или чуть старше, закутанную, против обыкновения, в малайю и с покрывалом на лице. Сакина спросила, чего та хочет, но девочка торопливо вошла в комнату, где находился Касем, и обратилась к нему:
– Добрый вечер, дядя!
Она сняла покрывало, и открылось милое круглое личико с правильными чертами.
– Добро пожаловать, садись,– проговорил удивленный Касем.
Девочка присела на краешек дивана и сказала:
– Я Бадрийя. Меня послал к тебе мой брат Садек.
– Садек?
– Да!
– Что заставило его решиться на это?
В малайе меня никто не узнает,– с серьезным видом, делавшим ее еще привлекательнее, ответила Бадрийя.
Касем посмотрел на нее – по фигуре она действительно казалась старше своих лет – и одобрительно кивнул головой.
– Он сказал,– еще более серьезно заговорила девочка, чтобы ты немедленно уходил с улицы, так как Лахита, Гулта, Хаджадж и Саварис задумали этой ночью убить тебя!
Касем нахмурился, а Сакина всхлипнула.
– Как он узнал об этом?
– Один пьяный говорил об этом в пивной лавке, когда там был друг муаллима Яхьи. Так сказал брат.
Касем молча смотрел на нее, а Бадрийя поднялась и стала заворачиваться в свою малайю. Касем тоже встал.
– Спасибо тебе, Бадрийя. Закутайся как следует и иди с миром! Передай от меня привет брату!
Она опустила покрывало на лицо и спросила:
– Что ему сказать?
– Скажи, что еще до утра мы встретимся с ним! Девочка попрощалась и ушла.
82.
– Немедленно уйдем из этого дома! – воскликнула сильно побледневшая Сакина, испуганно глядя на Касема, и кинулась собирать вещи.
– Заверни Ихсан,– приказал Касем,– спрячь ее под плащ и иди, будто по своим делам, а сама отправляйся на кладбище и жди у могилы Камар.
– А ты, господин?
– Я найду тебя, когда позволят обстоятельства. Сакина металась в растерянности, и руки ее тряслись от страха.
Касем стал успокаивать ее:
– С вами пойдет Хасан, он проводит вас в наше новое жилище.
В считанные минуты Сакина была готова. Касем несколько раз поцеловал Ихсан. Перед тем как уйти, служанка сказала:
– Прощай, бессмертный квартал.
Сквозь деревянную решетку окна Касем наблюдал, как рабыня вышла из дома и направилась в сторону Гамалийи. Он следил за ней, пока она не скрылась за поворотом. Сердце его колотилось при виде дорогой ноши, которую Сакина крепко обнимала под плащом. Потом он обвел взглядом весь квартал и увидел нескольких подручных футувв. Одни из них сидели в кофейне Дунгуля, другие слонялись без дела по улице. Лица их было трудно разглядеть в сгущающихся сумерках, но их поведение ясно говорило о том, что они к чему-то готовятся. Неужели они собираются подкараулить его, когда он выйдет ночью из дома? Неужели им известно об этом? Или они хотят напасть на его дом к концу ночи? Сейчас они разбрелись по всей улице, чтобы не привлекать внимания и не вызывать подозрений. Ползают в темноте, как зловредные насекомые! Что ждет его, судьба Габаля или судьба Рифаа? Вот гак когда-то темной ночью скрывался в своем доме Рифаа, сердце которого было полно самых добрых намерений. А внизу раздавался стук тяжелых шагов людей, обуянных жаждой крови. Когда же на тебе перестанет проливаться кровь, о несчастная улица?!
Касем продолжал ходить взад и вперед по комнате, пока в дверь не постучали и до его слуха не донесся голос Хасана, звавший его. Великан Хасан вошел с тревожным видом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
– Сердце мое погребено в ее могиле, дядюшка! Лицо Хасана при этих словах исказила гримаса сострадания. Минуту все молчали.
– Пора идти!– напомнил Закария. Но Касем не тронулся с места.
– Зачем они пришли сюда? – с неприязнью вымолвил он. Поняв, кого он имеет в виду, Закария ответил:
– В любом случае спасибо им. Приободренный многолюдством похорон, Увейс проговорил:
– Мы помиримся с ними. Их поведение требует и от тебя ответных шагов. К счастью, они не принимают всерьез того, что говорят о тебе в других кварталах.
Касем предпочел молчать и не вступать в спор Вдруг – словно они только и ждали, когда все разойдутся,– появились друзья Касема во главе с Садеком. Пришедших было много, но среди них не было ни одного незнакомого лица. Друзья кинулись обнимать Касема, и тут глаза его наполнились слезами. Увейс с неодобрением наблюдал за встречей, но никто не обращал на него внимания.
– Больше ничто не удерживает тебя на улице, – обратился к Касем у Садека.
Закария, опередив Касема, решительно возразил:
– Здесь его дочь, его дом, его имущество.
– Мне было необходимо остаться здесь,– ответил Касем Садеку.
– Благодаря этому вас стало намного больше. Он оглядел лица друзей, словно призывая их в свидетели своей правоты. Большинство составляли те, кого Касем уговорил бежать с улицы и присоединиться к друзьям, ушедшим первыми. Ночами он тайно выбирался из своего дома, шел к тем, кто вызывал в нем симпатию и доверие, и убеждал в необходимости покинуть улицу.
– Долго нам еще ждать? – спросил Аграма.
– Пока вас не соберется достаточно много.
Аграма отвел Касема в сторону и, поцеловав его, прошептал:
– Мое сердце разрывается от печали за тебя. Я лучше всех понимаю, сколь ужасно твое горе.
– Ты прав, мне очень плохо,– признался Касем, едва сдерживая слезы.
– Поскорее присоединяйся к нам, ведь ты теперь совсем один.
– Всему свое время. Тут Увейс позвал Касема:
– Пора возвращаться!
Друзья обнялись на прощание, и Касем вернулся домой.
Шли дни, а Касем все пребывал в одиночестве и тоске, так что Сакина стала даже опасаться за него. Но по ночам Касем неустанно продолжал обходить дома, и число покидавших улицу быстро росло. Жители Квартала бродяг недоумевали, а в других кварталах откровенно издевались над бродягами и над их футуввами. Утверждали даже, что не сегодня завтра сбежит сам Саварис.
Закария предостерегал Касема:
– Все это вызывает тревогу. Будь осторожен!
Но было необходимо ждать. Жизнь Касема полностью была заполнена работой и опасностью, и его единственной радостью была Ихсан. Она уже училась стоять, держась за спинку стула, и разговаривала с отцом на своем детском языке. Касем любовался дочерью. Он говорил в душе: «Ты будешь красивой девочкой, но главное, чтобы ты была доброй и нежной, как твоя мать». Ему было приятно, когда Ихсан смотрела на него черными материнскими глазами. И личико ее своей округлостью напоминало лицо Камар. Ихсан была символом их любви, подаренной им судьбой и ею же жестоко оборванной. Доживет ли он до того дня, когда она станет прекрасной невестой, или ему суждена лишь боль воспоминаний о былом счастье?
Однажды в дверь дома кто-то постучал. Сакина, подойдя к порогу, осведомилась, кто там, и молодой голос ответил:
– Открой, Сакина!
Отворив дверь, Сакина увидела девочку лет двенадцати или чуть старше, закутанную, против обыкновения, в малайю и с покрывалом на лице. Сакина спросила, чего та хочет, но девочка торопливо вошла в комнату, где находился Касем, и обратилась к нему:
– Добрый вечер, дядя!
Она сняла покрывало, и открылось милое круглое личико с правильными чертами.
– Добро пожаловать, садись,– проговорил удивленный Касем.
Девочка присела на краешек дивана и сказала:
– Я Бадрийя. Меня послал к тебе мой брат Садек.
– Садек?
– Да!
– Что заставило его решиться на это?
В малайе меня никто не узнает,– с серьезным видом, делавшим ее еще привлекательнее, ответила Бадрийя.
Касем посмотрел на нее – по фигуре она действительно казалась старше своих лет – и одобрительно кивнул головой.
– Он сказал,– еще более серьезно заговорила девочка, чтобы ты немедленно уходил с улицы, так как Лахита, Гулта, Хаджадж и Саварис задумали этой ночью убить тебя!
Касем нахмурился, а Сакина всхлипнула.
– Как он узнал об этом?
– Один пьяный говорил об этом в пивной лавке, когда там был друг муаллима Яхьи. Так сказал брат.
Касем молча смотрел на нее, а Бадрийя поднялась и стала заворачиваться в свою малайю. Касем тоже встал.
– Спасибо тебе, Бадрийя. Закутайся как следует и иди с миром! Передай от меня привет брату!
Она опустила покрывало на лицо и спросила:
– Что ему сказать?
– Скажи, что еще до утра мы встретимся с ним! Девочка попрощалась и ушла.
82.
– Немедленно уйдем из этого дома! – воскликнула сильно побледневшая Сакина, испуганно глядя на Касема, и кинулась собирать вещи.
– Заверни Ихсан,– приказал Касем,– спрячь ее под плащ и иди, будто по своим делам, а сама отправляйся на кладбище и жди у могилы Камар.
– А ты, господин?
– Я найду тебя, когда позволят обстоятельства. Сакина металась в растерянности, и руки ее тряслись от страха.
Касем стал успокаивать ее:
– С вами пойдет Хасан, он проводит вас в наше новое жилище.
В считанные минуты Сакина была готова. Касем несколько раз поцеловал Ихсан. Перед тем как уйти, служанка сказала:
– Прощай, бессмертный квартал.
Сквозь деревянную решетку окна Касем наблюдал, как рабыня вышла из дома и направилась в сторону Гамалийи. Он следил за ней, пока она не скрылась за поворотом. Сердце его колотилось при виде дорогой ноши, которую Сакина крепко обнимала под плащом. Потом он обвел взглядом весь квартал и увидел нескольких подручных футувв. Одни из них сидели в кофейне Дунгуля, другие слонялись без дела по улице. Лица их было трудно разглядеть в сгущающихся сумерках, но их поведение ясно говорило о том, что они к чему-то готовятся. Неужели они собираются подкараулить его, когда он выйдет ночью из дома? Неужели им известно об этом? Или они хотят напасть на его дом к концу ночи? Сейчас они разбрелись по всей улице, чтобы не привлекать внимания и не вызывать подозрений. Ползают в темноте, как зловредные насекомые! Что ждет его, судьба Габаля или судьба Рифаа? Вот гак когда-то темной ночью скрывался в своем доме Рифаа, сердце которого было полно самых добрых намерений. А внизу раздавался стук тяжелых шагов людей, обуянных жаждой крови. Когда же на тебе перестанет проливаться кровь, о несчастная улица?!
Касем продолжал ходить взад и вперед по комнате, пока в дверь не постучали и до его слуха не донесся голос Хасана, звавший его. Великан Хасан вошел с тревожным видом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119