41.
До того как Габаль и члены рода Хамдан вышли из своего дома, на улице творилось нечто неописуемое. Мужчины, а вслед за ними и женщины врывались в дома футувв, избивали всех, кто там находился, пуская при этом в ход и руки, и ноги. Родственники и близкие футувв разбегались, прикрывая от ударов лбы и затылки, охая и утирая слезы. Дома были разграблены полностью, были унесены мебель, и еда, и одежда, а все, что нельзя было унести, было сломано и разбито, так что жилища превратились в груды обломков и развалин. После этого негодующие толпы устремились к дому управляющего и сгрудились перед закрытой входной дверью. Слышались громкие возгласы: «Давайте сюда управляющего. Пусть выходит, а не то!..» Эти требования и угрозы сопровождались улюлюканьем и насмешками. Часть толпы направилась к Большому дому, призывая Габалауи выйти наконец из своего уединения, навести порядок и восстановить справедливость. Другие же стали колотить в дверь дома управляющего кулаками и наваливаться на нее плечами с намерением сломать ее. В этот критический момент показался Габаль во главе мужчин и женщин из своего рода. Они шли уверенно, воодушевленные одержанной победой. Толпа расступилась, пропуская их, раздались приветственные возгласы, крики радости и одобрения. Но Габаль поднял руку, прося тишины, и голоса постепенно смолкли. В наступившей тишине стало слышно, как шумит налетающий порывами ветер. Габаль вгляделся в обращенные к нему лица и сказал:
– Жители улицы! Я приветствую и благодарю вас!
В ответ снова раздались радостные возгласы, но Габаль опять попросил тишины.
– Если вы не разойдетесь спокойно по домам,– проговорил он,– мы не сможем завершить начатое.
– Мы хотим справедливости, господин наш! – послышалось в ответ.
Громко, чтобы его услышали все, Габаль повторил:
– Расходитесь спокойно, и да осуществится воля Габалауи!
Вновь поднялся шум и крики в честь Габалауи и его внука Габаля. Людям очень не хотелось расходиться, но они не могли противиться просьбе Габаля и его повелительному взгляду. Вскоре перед домом управляющего не осталось никого, кроме членов рода Хамдан. Тогда Габаль постучал в дверь и крикнул:
– Дядюшка Хасанейн, открой! Ему ответил дрожащий голос:
– А люди… люди…
– Здесь никого нет, кроме нас!
Дверь открылась, и Габаль вошел во двор, а за ним вошли члены его рода. Пройдя по мощеной дорожке к саламлику, они увидели ханум, покорно стоявшую у порога, а в дверях залы – эфенди со склоненной головой и с лицом белее савана. При виде эфенди у многих вырвались гневные восклицания. Ханум со вздохом промолвила:
– Мне очень плохо, Габаль!
Габаль, сделав презрительный жест в сторону управляющего, ответил:
– Если бы коварный замысел этого потерявшего честь человека удался, мы все были бы сейчас хладными трупами.
Ханум лишь тяжело вздохнула, а Габаль, не отводя сурового взгляда от эфенди, продолжал:
– Сколь жалок и беспомощен ты теперь, когда у тебя не осталось ни защитников – футувв, ни собственной смелости. Если бы я отдал тебя на суд жителям улицы, они растерзали бы тебя и растоптали ногами.
Управляющий задрожал всем телом и съежился так, что стал даже меньше ростом, а ханум приблизилась к Габалю и умоляюще проговорила:
– Прошу тебя, не говори таких ужасных вещей, ведь я привыкла слышать от тебя только добрые слова. Мы в таком состоянии, что заслуживаем снисхождения…
– Если бы не мое уважение к тебе, то дело приняло бы совсем другой оборот,– проговорил Габаль, отворачиваясь от ханум, чтобы скрыть волнение, охватившее его при звуках ее голоса.
– Я не сомневаюсь в этом, Габаль, я знаю, ты не можешь отказать в просьбе.
– Как было бы хорошо, если бы мы могли добиться справедливости, не пролив ни капли крови, – грустно произнес Габаль.
Эфенди пошатнулся, как будто теряя последние силы, а Хода быстро проговорила:
– Что случилось, то случилось, а сейчас мы полностью покоряемся твоей воле.
Было видно, что управляющий силится что-то сказать. Наконец, слабым голосом он произнес:
– Ведь есть возможность исправить совершенные ошибки.
Все с любопытством уставились на человека, который еще недавно был столь могущественным, а сейчас выглядел слабым и униженным. Управляющий, приободренный тем, что он вновь обрел дар речи, сказал:
– Теперь ты, Габаль, можешь занять место Заклата. Ты его заслужил.
Габаль нахмурился.
– Я не желаю быть футуввой,– презрительно сказал он.– Поищи себе кого– нибудь другого, кто стал бы охранять тебя. Я же хочу лишь вернуть права роду Хамдан!
– Они и так принадлежат вам, а ты, если хочешь, можешь управлять имением.
– Как это было раньше, Габаль,– вмешалась ханум.
– А почему бы нам не завладеть всем имением? – воскликнул Даабас.
Хамданы одобрительно зашумели, а лица ханум и эфенди покрылись мертвенной бледностью. Габаль метнул на своих сородичей гневный взгляд.
– Владелец имения приказал мне вернуть вам ваши права, а не лишать прав других.
– А откуда тебе известно, что и другие вернут себе свои права? – спросил Даабас.
– Это их дело,– сказал Габаль.– А ты, Даабас, ненавидишь несправедливость, только когда сам становишься ее жертвой.
– Ты честный человек, Габаль,– проговорила в сильном волнении ханум,– как бы я хотела, чтобы ты вернулся в мой дом!
– Я останусь жить с хамданами,– решительно ответил Габаль.
– Но это не приличествует твоему положению!
– Когда мы получим свою долю доходов от имения, мы отстроим дом не хуже Большого дома! Такова воля нашего деда Габалауи.
Эфенди недоверчиво покосился на Габаля и сказал:
– После того что произошло сегодня, мы не можем быть спокойны за свою безопасность.
– Вы сами должны налаживать ваши отношения с жителями улицы,– с презрением проговорил Габаль.– Меня это не касается.
– Если ты будешь уважать наш уговор,– неожиданно вмешался Даабас,– никто не посмеет тебе угрожать.
– Я заявляю публично о законности ваших прав,– решительно заявил эфенди, а ханум умоляюще посмотрела на Габаля.
– Поужинай сегодня со мной, Габаль, прошу тебя как мать.
Габаль пытался догадаться, чего она добивается, так настойчиво подчеркивая свою любовь к нему, но был не в силах отказать ей и сказал, склонив голову:
– Как пожелаешь, госпожа моя!
42.
И вот настали светлые дни для рода Хамдан или рода Габаль, как он стал теперь называться. Широко распахнулись двери кофейни, и поэт Ридван занял свое место на скамье. Вновь зазвучали струны ребаба, рекой полилось пиво, клубы голубоватого дыма от кальяна заволокли потолок. Тамархенна танцевала так, что у нее чуть не переломилась поясница. И никого больше не волновало, будет ли найден убийца Кадру. А история встречи Габаля с Габалауи обрастала все новыми легендарными подробностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119