Во всех остальных
случаях смертная казнь в соответствии с буквой зако-
на, есть не что иное, как завуалированное правовыми
формальностями убийство. Но существует ли другое
право среди людей, кроме права сильнейшего? Следо-
вало бы по крайней мере уяснить себе, что все подо-
бные убийства вредны для общества, так как смерть
одного человека всегда наносит обществу ущерб. К
тому же подобные убийства неэффективны, посколь-
ку не препятствуют совершению преступлений, и чис-
ло злодеяний остается почти все время одним и тем
же. Все это заставляет констатировать в очередной
раз, что нищенская и рабская жизнь, которую труд
мог бы обратить на пользу общества, вызывает у лю-
дей не больше страха, чем идея смерти. Следовало
258
бы также выяснить, не является ли присущая челове-
ческой природе тайная страсть к совершению безрас-
судных поступков с риском для жизни причиной то-
го, что казни представляются менее устрашающим
средством, чем осознание безысходной перспективы
влачить жалкую жизнь, полную тягот и забот. Необ-
ходимо также понять, что наказание должно быть
адекватным преступлению. Ведь отсутствие дифферен-
цированности наказаний по степени строгости стиму-
лирует несчастных, решившихся на преступления, на-
носить обществу максимальный вред, несмотря на
то, что для достижения своих злонамеренных целей
они могли бы вполне ограничиться нанесением го-
раздо меньшего ущерба. Я отдаю себе отчет в том,
что более просвещенное уголовное судопроизводство
не в состоянии избавить человеческое общество от
преступлений. Мне совершенно ясно и то, что несча-
стный, повешенный или колесованный за свершен-
ные злодеяния, сможет, вероятно, без особого труда
доказать нам, что, принимая во внимание все объек-
тивные обстоятельства, природу и взаимосвязь собы-
тий с момента его рождения до казни, ему не остава-
лось ничего лучшего, чем закончить свои дни на ви-
селице, или быть колесованным. Но такая печальная
защитительная речь лишь подтверждает ту истину, к
сожалению, бесспорную, что человеческой мудрости
не дано предупредить неизбежности свершения зла.
Эта речь показала бы также, что искусство избегать
преступлений и уменьшать число преступников зави-
259
сит от великой науки направлять деятельность людей
на благие дела, а также от тех принципов, которыми
руководствуется просвещенное и эффективное управ-
ляющее правительство. Но как бы то ни было, оста-
ется только пожелать, чтобы все законодатели Евро-
пы использовали идеи г-на Беккариа для искорене-
ния варварства, царящего в наших судах. Хотелось
бы также верить, что если бы судьи парижского
парламента и посвятили бы несколько своих заседа-
ний реформе уголовной юстиции королевства в со>
отвегствии с принципами нашего миланского фи-
лософа, то заслужили бы самую большую похвалу
всей нации, а королю показали бы больше рвения и
преданности, чем заботясь о спасении души урсулин-
ской монахини из Сен-Клу и упрекая всех и вся в
том, о чем сами судьи никогда не имели ясного
представления.
Г-н ЛАверди, ныне государственный министр и ге-
неральный контролер, в бытность советником парла-
мента, сочинил труд по уголовному праву, который
небезынтересно сравнить с книгой г-на Беккариа, что-
бы выявить различия между ними. Например, в кни-
ге французского юриста вы найдете длинную главу о
преступлении, о котором миланский философ про-
сто-напросто забыл: речь идет о магии. И это не по-
тому, что он ничем не обязан Франции. Наоборот,
без "Духа законов" книга г-на Беккариа никогда бы
не появилась. И читая ее, вы сможете убедиться, что
семена великого творения упали на благодатную по-
260
чву. Вы не найдете у миланского философа масштаб-
ности и проявлений гениальности г-на Монтескье. Но
вы найдете у него ум просвещенный, глубокий, точ-
ный и проникновенный. Вы убедитесь в исключи-
тельной утонченности его души, столь нежной и
столь чувствительной, столь сильно стремящейся сде-
лать людей счастливыми, что вас невольно охватят те
же сильные чувства, которые вдохновили автора на
написание этой книги. К тому же она относится к
числу тех немногочисленных ценных творений, кото-
рые заставляют думать. В ней нет ни одного вопроса,
представляющего интерес, который не вызвал бы у
вас желания поразмышлять. И конечно, все то, о чем
< в ней говорится, кажется столь верным, столь соот-
ветствующим здравому смыслу и разуму, что вы ве-
рите, будто читаете собственные мысли и собранные
воедино общепризнанные истины. И прочитав кни-
гу, уже начинаете размышлять, а не удивляться тому,
насколько судебная практика далека от принципов
правосудия.
К несчастью, взгляды миланского философа все
еще в новинку для большинства людей. И начиная с
палача, сформулировавшего уголовные законы непо-
бедимого Карла V, и вплоть до секретаря турнелль-
ской судебной палаты, подписывающего приговоры,
ни один служитель правосудия не обладал душой
Беккариа. И даже новые, довольно примечательные
обвинения в неуважительном отношении к законода-
тельству не смогут помешать этой небольшой непоч-
261
тительной книжице иметь успех и по праву приобре-
сти в скором времени очень большую известность.
Книга уже была переиздана несколько раз. Пере-
листывая одно из этих изданий, я увидел, что автор
добавил несколько новых и превосходных глав. Он
подверг свое сочинение тщательной переработке и
сделал несколько удачных изменений. В одном из до-
бавлений к главе о несостоятельных должниках он
упрекает себя в слишком суровом отношении к ним
в предыдущих изданиях. Он пишет: "Я всегда уважал
религию, а меня называли безбожником, я всегда за-
щищал право, а меня обвиняли в неуважении к за-
кону, я имел несчастье в этом месте оскорбить чело-
вечество, но никто не упрекнул меня за это". Пусть
вам служит утешением, г-н Беккариа, что везде все
одинаково, и у вас и у нас. Примите, как должное,
что люди похожи друг на друга. И где вы видели,
чтобы кого-то интересовала судьба человечества?
ПИСЬМО ЕКАТЕРИНЫ II
И.П. ЕЛАГИНУ (1766 г.)1
Речь идет об авторе одной итальянской книги:
"Трактат о преступлениях и наказаниях". Она переве-
дена почти на все языки. Он - священник, а может
быть и не священник, по имени Беккариа. Прожива-
ет во Флорениции. Говорят, он работает на гра-
фа Фирмиана Его книга вышла в 1765 г. и 6
месяцев спустя в Италии появилось уже три ее
издания. Во Франции его книга запрещена за не-
уважение к законодательству. Это новый вид пре-
ступления. Но было бы желательно познакомить-
ся с принципами т-на Беккариа, который не ре-
шился поставить свое имя на титуле своего
произведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
случаях смертная казнь в соответствии с буквой зако-
на, есть не что иное, как завуалированное правовыми
формальностями убийство. Но существует ли другое
право среди людей, кроме права сильнейшего? Следо-
вало бы по крайней мере уяснить себе, что все подо-
бные убийства вредны для общества, так как смерть
одного человека всегда наносит обществу ущерб. К
тому же подобные убийства неэффективны, посколь-
ку не препятствуют совершению преступлений, и чис-
ло злодеяний остается почти все время одним и тем
же. Все это заставляет констатировать в очередной
раз, что нищенская и рабская жизнь, которую труд
мог бы обратить на пользу общества, вызывает у лю-
дей не больше страха, чем идея смерти. Следовало
258
бы также выяснить, не является ли присущая челове-
ческой природе тайная страсть к совершению безрас-
судных поступков с риском для жизни причиной то-
го, что казни представляются менее устрашающим
средством, чем осознание безысходной перспективы
влачить жалкую жизнь, полную тягот и забот. Необ-
ходимо также понять, что наказание должно быть
адекватным преступлению. Ведь отсутствие дифферен-
цированности наказаний по степени строгости стиму-
лирует несчастных, решившихся на преступления, на-
носить обществу максимальный вред, несмотря на
то, что для достижения своих злонамеренных целей
они могли бы вполне ограничиться нанесением го-
раздо меньшего ущерба. Я отдаю себе отчет в том,
что более просвещенное уголовное судопроизводство
не в состоянии избавить человеческое общество от
преступлений. Мне совершенно ясно и то, что несча-
стный, повешенный или колесованный за свершен-
ные злодеяния, сможет, вероятно, без особого труда
доказать нам, что, принимая во внимание все объек-
тивные обстоятельства, природу и взаимосвязь собы-
тий с момента его рождения до казни, ему не остава-
лось ничего лучшего, чем закончить свои дни на ви-
селице, или быть колесованным. Но такая печальная
защитительная речь лишь подтверждает ту истину, к
сожалению, бесспорную, что человеческой мудрости
не дано предупредить неизбежности свершения зла.
Эта речь показала бы также, что искусство избегать
преступлений и уменьшать число преступников зави-
259
сит от великой науки направлять деятельность людей
на благие дела, а также от тех принципов, которыми
руководствуется просвещенное и эффективное управ-
ляющее правительство. Но как бы то ни было, оста-
ется только пожелать, чтобы все законодатели Евро-
пы использовали идеи г-на Беккариа для искорене-
ния варварства, царящего в наших судах. Хотелось
бы также верить, что если бы судьи парижского
парламента и посвятили бы несколько своих заседа-
ний реформе уголовной юстиции королевства в со>
отвегствии с принципами нашего миланского фи-
лософа, то заслужили бы самую большую похвалу
всей нации, а королю показали бы больше рвения и
преданности, чем заботясь о спасении души урсулин-
ской монахини из Сен-Клу и упрекая всех и вся в
том, о чем сами судьи никогда не имели ясного
представления.
Г-н ЛАверди, ныне государственный министр и ге-
неральный контролер, в бытность советником парла-
мента, сочинил труд по уголовному праву, который
небезынтересно сравнить с книгой г-на Беккариа, что-
бы выявить различия между ними. Например, в кни-
ге французского юриста вы найдете длинную главу о
преступлении, о котором миланский философ про-
сто-напросто забыл: речь идет о магии. И это не по-
тому, что он ничем не обязан Франции. Наоборот,
без "Духа законов" книга г-на Беккариа никогда бы
не появилась. И читая ее, вы сможете убедиться, что
семена великого творения упали на благодатную по-
260
чву. Вы не найдете у миланского философа масштаб-
ности и проявлений гениальности г-на Монтескье. Но
вы найдете у него ум просвещенный, глубокий, точ-
ный и проникновенный. Вы убедитесь в исключи-
тельной утонченности его души, столь нежной и
столь чувствительной, столь сильно стремящейся сде-
лать людей счастливыми, что вас невольно охватят те
же сильные чувства, которые вдохновили автора на
написание этой книги. К тому же она относится к
числу тех немногочисленных ценных творений, кото-
рые заставляют думать. В ней нет ни одного вопроса,
представляющего интерес, который не вызвал бы у
вас желания поразмышлять. И конечно, все то, о чем
< в ней говорится, кажется столь верным, столь соот-
ветствующим здравому смыслу и разуму, что вы ве-
рите, будто читаете собственные мысли и собранные
воедино общепризнанные истины. И прочитав кни-
гу, уже начинаете размышлять, а не удивляться тому,
насколько судебная практика далека от принципов
правосудия.
К несчастью, взгляды миланского философа все
еще в новинку для большинства людей. И начиная с
палача, сформулировавшего уголовные законы непо-
бедимого Карла V, и вплоть до секретаря турнелль-
ской судебной палаты, подписывающего приговоры,
ни один служитель правосудия не обладал душой
Беккариа. И даже новые, довольно примечательные
обвинения в неуважительном отношении к законода-
тельству не смогут помешать этой небольшой непоч-
261
тительной книжице иметь успех и по праву приобре-
сти в скором времени очень большую известность.
Книга уже была переиздана несколько раз. Пере-
листывая одно из этих изданий, я увидел, что автор
добавил несколько новых и превосходных глав. Он
подверг свое сочинение тщательной переработке и
сделал несколько удачных изменений. В одном из до-
бавлений к главе о несостоятельных должниках он
упрекает себя в слишком суровом отношении к ним
в предыдущих изданиях. Он пишет: "Я всегда уважал
религию, а меня называли безбожником, я всегда за-
щищал право, а меня обвиняли в неуважении к за-
кону, я имел несчастье в этом месте оскорбить чело-
вечество, но никто не упрекнул меня за это". Пусть
вам служит утешением, г-н Беккариа, что везде все
одинаково, и у вас и у нас. Примите, как должное,
что люди похожи друг на друга. И где вы видели,
чтобы кого-то интересовала судьба человечества?
ПИСЬМО ЕКАТЕРИНЫ II
И.П. ЕЛАГИНУ (1766 г.)1
Речь идет об авторе одной итальянской книги:
"Трактат о преступлениях и наказаниях". Она переве-
дена почти на все языки. Он - священник, а может
быть и не священник, по имени Беккариа. Прожива-
ет во Флорениции. Говорят, он работает на гра-
фа Фирмиана Его книга вышла в 1765 г. и 6
месяцев спустя в Италии появилось уже три ее
издания. Во Франции его книга запрещена за не-
уважение к законодательству. Это новый вид пре-
ступления. Но было бы желательно познакомить-
ся с принципами т-на Беккариа, который не ре-
шился поставить свое имя на титуле своего
произведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52