– Боги, ты злой стал, прямо как Руфрид!
– Какой-какой? – воскликнул Руфрид. – Я перед тобой ужом вьюсь, с тех пор, как…
– Ну ладно, – Девушка покраснела. – Я про то, что прежде…
– Извини. – Линден уткнулся носом в землю. – Я не хотел тебе нос откусывать, Тан. Но мне все видится этот шар, и я знаю, что Имми рядом, и я хочу быть с ней рядом!
– Мы тоже, Лин.
Когда Элдарет вышел из леса, Линден обернулся к нему и спросил:
– Сейчас мы направимся прямо в Париону?
– Без меня вы поступили бы так?
– Пожалуй.
– Ну, приказывать вам я не вправе, но не советовал бы. Какой у вас был план?
Воцарилось неловкое молчание.
– У меня была мысль, – пробормотала, наконец, Танфия, – коней или продать, или спрятать, потом пробраться в Башню – я думала, проще всего будет записаться добровольцами – и когда найдем Имми, вытащить ее оттуда ночью.
– Неплохо, – признал Элдарет.
– Но?
– До невозможности рискованно.
– Не рискнув, мы ничего и не добьемся, – горячо возразил Линден. – Или у тебя есть план получше?
– Не обязательно. – Элдарет задумчиво оглядел лесные своды. – Мы не знаем, насколько хуже дела стали с осени. Я бы предложил вам потерпеть и отправиться со мной. Всех нас разыскивают по царскому указу, и нам стоит держаться друг друга. У меня есть друзья, которые укроют нас, пока мы обдумываем следующий шаг.
– Я согласен, – заявил Руфрид. – Тебе мы доверяем.
Элдарет усмехнулся.
– Спасибо.
Сердце Танфии царапнул коготок сомнения. Не то, чтобы она сама не доверяла страннику, но ей казалось, что с его появлением излучинцы перестали думать за себя. Его присутствие, его опыт и уверенность ободряли, но девушку беспокоило, что даже Руфрид ключевые решения оставлял на Элдарета.
Они вступили в Митрайн, царство прозрачных сосновых боров, изукрашенных серебряными озерами и реками. Не один день шел маленький отряд этими чудными краями, разбивая лагерь под величественными утесами, питаясь выловленной в озерах блесткой форелью. Линдена с Руфридом эти края вводили в раздражительность, а вот Танфии нравилась здешняя печальная тишь, нравилось, как встают над озерцами туманы и плывут, складываясь в почти человечьи фигуры. Элдарет в этом краю чувствовал себя как дома.
Кони быстро обрели прежнюю форму на свежей воде и молодой травке. Танфия молча радовалась, что после ужаса подземелий Линден смог успокоить животных. Так или иначе, а открывавшаяся впереди дорога приводила всех в доброе расположение духа.
– Мы движемся вдоль тракта, ведущего от Саванных гор к Параниосу, – объяснял Элдарет. – Идти по дороге все же слишком опасно.
Путники сидели на берегу озерца, расплескавшегося ртутной каплей по темной, засыпанной хвоей земле. Вокруг призраками вставали сосны; дальний берег терялся в лиловом тумане, не пробиваемом последними лучами заходящего солнца.
– Мейондрасский тракт, – отозвался Руфрид. – Знаю.
– Ты уже ходил этой дорогой?
– Нет, но я в клятую карту часами пялился. Как-то же я довел нас от Излучинки до Менрофского перевала, не заблудились.
– Едва-едва, – рассмеялась Танфия. Руфрид скорчил ей гримасу.
– Я бы сказал, что от Сребренхольма мы одолели миль двести, – заметил Элдарет. – Осталось еще шесть сотен.
– Еще шестьсот миль вокруг этих злосчастных озер? – с ужасом переспросил Руфрид.
– Нет, вокруг озер меньше! – рассмеялся странник. – Правду говорят – Митрайн или любят, или ненавидят.
– Здесь есть рот, – промолвил Линден. – Я их чую… но они не опасны… то есть, коли их не тревожить.
– Умница, – одобрил Элдарет. – Самые могучие рот в Митрайне – озерные, и здешние боги – это духи воды и камня. Есть легенда о герое Джамиане, который во времена царицы Гетиды пришел в Митрайн, спасаясь от бхадрадомен. Пред ни явилась водяница, и предложила спрятать его от преследователей, дозволив дышать под водой, если он доверится ей. Но духи вод славятся тем, что заманивают юношей под воды и топят. Ты бы поверил такому созданию?
Руфрид хохотнул.
– Навряд ли.
– Нов Джамиана не было выбора – погоня наступала ему на пятки. И он позволил духу свести себя в озеро, и она обратила его в рыбу, так что он избежал бхадрадоменов. А когда она вновь сделала его человеком, она открыла ему, что встретил герой не простую водяницу, а саму Эште, богиню вод. И сказала, что не доверься он ей, она бы его взаправду утопила.
– Тогда Руфе пришел бы конец. – Танфия хихикнула. – Могу себе представить, как из озера поднимается Эште. Такое чудо – путешествовать в дальних краях!.. было бы, когда б не Имми.
Элдарет кивнул.
– Я обошел все девять царств, и воистину, каждое по-своему прекрасно. Мне всегда кажется, что у каждой земли свои краски. Митрайн – серебряный, с аметистовыми бликами.
– Правда! – воскликнула Танфия. – А Сеферет – черный, синий и изжелта-белый, хотя Брейида и Антар мнятся мне одетыми в зеленое. Дейрланд – серый, как роса, и рудый и зеленый, как осенняя листва. В таком краю бог и богиня могут предстать только оленем и оленухою; людским обликам там не место. – Девушка примолкла, вспоминая, как пролетели мимо нее воплощения богов, преследуемые молчаливой охотой. – Я думала, я одна о таких глупостях думаю.
– Примечать такие вещи, – возразил Элдарет, – значит приближаться к пониманию духа Авентурии.
– Похоже, ты нашла себе умалишенного под стать, Тан, – кисло заметил Руфрид.
– Ну и пускай мы сумасшедшие, – огрызнулась она. – Элдарет, расскажи – какие они, другие земли?
Элдарет сел, упершись руками в колени, глядя на озеро.
– Ну, Параниос – зеленый и золотой, и немного лилового, как спелый виноград, и боги его – боги роскоши, Нефетер, повелительница ума и творчества, и супруг ее Дион, даритель плодовитости и веселия. Парионцы любят считать себя центром культуры; и забывают, что первой была Лазура Марок. Соблазнительное местечко этот южный край. Их великая богиня – колка, дикая кошка, похожая на рысь, но они привечают множество разных культов, и школ философии, заимствованных у элир. Вспоминая Лазуру Марок, я вижу перед глазами глубокую синь и багрянец, и желтизну песка, и золотые блестки в ночном небе.
А северная Норейя – к тамошним жителям я питаю глубочайшую приязнь. Они больше знают о роф деревьев, чем вы можете вообразить. Цвета их – темная зелень, и соломенная желтизна кудрей. Они поклоняются священным деревам, и в деревьях обитают их боги, и малые божества также.
– Я слышала, – встряла Танфия, – что в Торит Мире все леса мертвы. Правда?
Элдарет чуть сморщился.
– Нет, конечно. Есть там окаменелые леса, и это зрелище, достойное внимания. На свой суровый лад прекрасен и Торит Мир. И что поговаривают о жителях его, тоже не вся правда. Да, бывают они воинственны, но в родном краю они поразят тебя гостеприимством и верностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Какой-какой? – воскликнул Руфрид. – Я перед тобой ужом вьюсь, с тех пор, как…
– Ну ладно, – Девушка покраснела. – Я про то, что прежде…
– Извини. – Линден уткнулся носом в землю. – Я не хотел тебе нос откусывать, Тан. Но мне все видится этот шар, и я знаю, что Имми рядом, и я хочу быть с ней рядом!
– Мы тоже, Лин.
Когда Элдарет вышел из леса, Линден обернулся к нему и спросил:
– Сейчас мы направимся прямо в Париону?
– Без меня вы поступили бы так?
– Пожалуй.
– Ну, приказывать вам я не вправе, но не советовал бы. Какой у вас был план?
Воцарилось неловкое молчание.
– У меня была мысль, – пробормотала, наконец, Танфия, – коней или продать, или спрятать, потом пробраться в Башню – я думала, проще всего будет записаться добровольцами – и когда найдем Имми, вытащить ее оттуда ночью.
– Неплохо, – признал Элдарет.
– Но?
– До невозможности рискованно.
– Не рискнув, мы ничего и не добьемся, – горячо возразил Линден. – Или у тебя есть план получше?
– Не обязательно. – Элдарет задумчиво оглядел лесные своды. – Мы не знаем, насколько хуже дела стали с осени. Я бы предложил вам потерпеть и отправиться со мной. Всех нас разыскивают по царскому указу, и нам стоит держаться друг друга. У меня есть друзья, которые укроют нас, пока мы обдумываем следующий шаг.
– Я согласен, – заявил Руфрид. – Тебе мы доверяем.
Элдарет усмехнулся.
– Спасибо.
Сердце Танфии царапнул коготок сомнения. Не то, чтобы она сама не доверяла страннику, но ей казалось, что с его появлением излучинцы перестали думать за себя. Его присутствие, его опыт и уверенность ободряли, но девушку беспокоило, что даже Руфрид ключевые решения оставлял на Элдарета.
Они вступили в Митрайн, царство прозрачных сосновых боров, изукрашенных серебряными озерами и реками. Не один день шел маленький отряд этими чудными краями, разбивая лагерь под величественными утесами, питаясь выловленной в озерах блесткой форелью. Линдена с Руфридом эти края вводили в раздражительность, а вот Танфии нравилась здешняя печальная тишь, нравилось, как встают над озерцами туманы и плывут, складываясь в почти человечьи фигуры. Элдарет в этом краю чувствовал себя как дома.
Кони быстро обрели прежнюю форму на свежей воде и молодой травке. Танфия молча радовалась, что после ужаса подземелий Линден смог успокоить животных. Так или иначе, а открывавшаяся впереди дорога приводила всех в доброе расположение духа.
– Мы движемся вдоль тракта, ведущего от Саванных гор к Параниосу, – объяснял Элдарет. – Идти по дороге все же слишком опасно.
Путники сидели на берегу озерца, расплескавшегося ртутной каплей по темной, засыпанной хвоей земле. Вокруг призраками вставали сосны; дальний берег терялся в лиловом тумане, не пробиваемом последними лучами заходящего солнца.
– Мейондрасский тракт, – отозвался Руфрид. – Знаю.
– Ты уже ходил этой дорогой?
– Нет, но я в клятую карту часами пялился. Как-то же я довел нас от Излучинки до Менрофского перевала, не заблудились.
– Едва-едва, – рассмеялась Танфия. Руфрид скорчил ей гримасу.
– Я бы сказал, что от Сребренхольма мы одолели миль двести, – заметил Элдарет. – Осталось еще шесть сотен.
– Еще шестьсот миль вокруг этих злосчастных озер? – с ужасом переспросил Руфрид.
– Нет, вокруг озер меньше! – рассмеялся странник. – Правду говорят – Митрайн или любят, или ненавидят.
– Здесь есть рот, – промолвил Линден. – Я их чую… но они не опасны… то есть, коли их не тревожить.
– Умница, – одобрил Элдарет. – Самые могучие рот в Митрайне – озерные, и здешние боги – это духи воды и камня. Есть легенда о герое Джамиане, который во времена царицы Гетиды пришел в Митрайн, спасаясь от бхадрадомен. Пред ни явилась водяница, и предложила спрятать его от преследователей, дозволив дышать под водой, если он доверится ей. Но духи вод славятся тем, что заманивают юношей под воды и топят. Ты бы поверил такому созданию?
Руфрид хохотнул.
– Навряд ли.
– Нов Джамиана не было выбора – погоня наступала ему на пятки. И он позволил духу свести себя в озеро, и она обратила его в рыбу, так что он избежал бхадрадоменов. А когда она вновь сделала его человеком, она открыла ему, что встретил герой не простую водяницу, а саму Эште, богиню вод. И сказала, что не доверься он ей, она бы его взаправду утопила.
– Тогда Руфе пришел бы конец. – Танфия хихикнула. – Могу себе представить, как из озера поднимается Эште. Такое чудо – путешествовать в дальних краях!.. было бы, когда б не Имми.
Элдарет кивнул.
– Я обошел все девять царств, и воистину, каждое по-своему прекрасно. Мне всегда кажется, что у каждой земли свои краски. Митрайн – серебряный, с аметистовыми бликами.
– Правда! – воскликнула Танфия. – А Сеферет – черный, синий и изжелта-белый, хотя Брейида и Антар мнятся мне одетыми в зеленое. Дейрланд – серый, как роса, и рудый и зеленый, как осенняя листва. В таком краю бог и богиня могут предстать только оленем и оленухою; людским обликам там не место. – Девушка примолкла, вспоминая, как пролетели мимо нее воплощения богов, преследуемые молчаливой охотой. – Я думала, я одна о таких глупостях думаю.
– Примечать такие вещи, – возразил Элдарет, – значит приближаться к пониманию духа Авентурии.
– Похоже, ты нашла себе умалишенного под стать, Тан, – кисло заметил Руфрид.
– Ну и пускай мы сумасшедшие, – огрызнулась она. – Элдарет, расскажи – какие они, другие земли?
Элдарет сел, упершись руками в колени, глядя на озеро.
– Ну, Параниос – зеленый и золотой, и немного лилового, как спелый виноград, и боги его – боги роскоши, Нефетер, повелительница ума и творчества, и супруг ее Дион, даритель плодовитости и веселия. Парионцы любят считать себя центром культуры; и забывают, что первой была Лазура Марок. Соблазнительное местечко этот южный край. Их великая богиня – колка, дикая кошка, похожая на рысь, но они привечают множество разных культов, и школ философии, заимствованных у элир. Вспоминая Лазуру Марок, я вижу перед глазами глубокую синь и багрянец, и желтизну песка, и золотые блестки в ночном небе.
А северная Норейя – к тамошним жителям я питаю глубочайшую приязнь. Они больше знают о роф деревьев, чем вы можете вообразить. Цвета их – темная зелень, и соломенная желтизна кудрей. Они поклоняются священным деревам, и в деревьях обитают их боги, и малые божества также.
– Я слышала, – встряла Танфия, – что в Торит Мире все леса мертвы. Правда?
Элдарет чуть сморщился.
– Нет, конечно. Есть там окаменелые леса, и это зрелище, достойное внимания. На свой суровый лад прекрасен и Торит Мир. И что поговаривают о жителях его, тоже не вся правда. Да, бывают они воинственны, но в родном краю они поразят тебя гостеприимством и верностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146