Голос Серении прошептал ей: «Отравленного меда не пробуй ».
Архитектор сел напротив, и чем громче становились вопли мальчишки, тем благостней улыбался бледный человечек.
– Никогда не слышала, чтобы царь колдовал, – пробормотала Изомира. – Никто нам не говорил.
– Ты многого еще не знаешь. А еще большего не узнаешь никогда.
При взгляде на него Изомире мерещились выползающие из глаз архитектора бледные черви силы, впивающиеся в ее мозг. Она опустила голову, закрыла глаза, но весь чертог наполняла темная мощь, от которой ныли зубы и кожу словно стягивала невидимая паутина. «Беги, дуреха ! – надрывалась Серения в глубине ее рассудка. – Антаровы ядра, если хочешь спастись – беги !».
– Зачем он так поступает с нами? – выдохнула она.
– Разве служить нашему царю – такая мука? – насмешливо ответил архитектор.
Мысленному взору Изомиры открылось жуткое видение: вся Янтарная цитадель заполнена злом. Лафеом, владыка Поэль, Граннен, Серпет, даже Намания – все они кружат обок царя, питают его бредовые видения, помогают плести черную паутину…
– Что же ты такое? – прошептала Изомира.
Архитектор замер вдруг. Черные его зенки разом запульсировали, словно он понял – девушка прозрела в нем яд, но пытаясь запугать ее, он лишь открыл истинное свое лицо…
Их прервал стук. Мгновение улетело. Отвернувшись, Изомира подняла взгляд и увидела, как открывается потайная дверь.
На пороге стоял царь. Грудь его вздымалась, рот был приоткрыт, глаза закатывались. На руках его была кровь, красные пятна на камзоле, и край мантии оставлял на полу багровый след.
Изомира, шатаясь, поднялась на ноги, подавляя неслышный визг. Юбка ее зацепилась за игральную доску, и фигуры разлетелись по полу.
Гарнелис ткнул в нее пальцем.
– Вон, – приказал царь. Он шагнул к ней, и она увидела на дрожащей его руке кровь, таящуюся в морщинах. – Уходи!
И она побежала.
Коридоры вели вокруг нее хоровод, бесконечные и пустынные, озаренные неяркими фонарями. Она заблудилась; в груди кололо, не хватало воздуха, ныли ноги, но она продолжала бег. И не царь преследовал ее в воображении, а Лафеом, с улыбкой на бледном лице.
Коридор уперся в вызолоченные створки. Дернув за ручку, девушка влетела внутрь и захлопнула двери за собой. Изомира оказалась в огромной гостиной; двери по левую руку вели в спальню, к просторной постели под балдахином – и в проеме дверей стояла женщина в полосатом шелковом платье, потрясенно взирая на Изомиру.
Девушка вжалась в дверной косяк. От усталости у нее так болели ребра, что она не могла говорить.
Женщина неторопливо двинулась к ней. Лицо ее под безупречно уложенными седыми волосами было исполнено царственного величия, достоинства и силы. Платье было так накрахмалено, что плыло вместе с хозяйкой, как галеон.
Серебро, золото, чернь смешались перед глазами Изомиры. Она рухнула, и дворянка подхватила ее. Потом оказалось, что девушка лежит на широкой кровати, задыхаясь, а комната то скрывается во мраке, то вновь выходит на свет.
– Вот так, дыши глубже, – подбодрила ее дама. – Сесть и не пробуй. Бедняжка.
На лоб девушке легла тряпица, мокрая и восхитительно холодная. Голова кружилась все меньше, силы постепенно возвращались к Изомире. Глянув на даму, она поняла, что сильное, красивое ее лицо не меньше, чем лик царя, обезображено тяжким гнетом. И что-то в нем было знакомое.
– Как тебя зовут? – спросила дама. У нее и голос был внушительный.
– Изомира.
– Я Мабриана.
– Ох, богиня! – всхлипнула Изомира, пытаясь встать, но поднялась только на локоть. – Царица! Ваше величество…
– Да, но это не главное. – С намеком на суровость. – Расскажи, кто ты, и от чего спасалась.
– Я… я не могу… Простите, ваше величество, я не знала, чьи это чертоги.
– Очевидно. Но не зови меня так. Не надо титулов. Расскажи.
Изомира не могла даже отдаленно передать случившееся – тем более рассказать самой царице. Ужас плескался в ней, и единственным ее словом было:
– Царь.
– Бо-оги. – К изумлению Изомиры, Мабриана тяжело опустилась на кровать рядом с ней. – Дальше можешь не объяснять. Он привел тебя с Башни? Ты такая хорошенькая, но это платье тебе не идет. Они никому из вас не идут.
Изомира начала всхлипывать. Ей казалось, что она сходит с ума.
– На нем была кровь…
– Знаю. Я видела.
– Он хотел забрать меня, а вместо того привел парня. Я слышала…
Мабриана прижала ее к груди, укачивая, покуда девушка не выплакалась. Потом царица принесла ей бокал вина и поднесла к губам, потом пригладила растрепавшиеся волосы – совсем как делала мать.
– Не знаю, что и сказать тебе, Изомира, – проговорила, наконец, царица. – Я не могла остановить его. Боги свидетели, я пыталась. Я не могу защитить тебя от него. Уже не один год я живу одна. Раньше я молилась, чтобы он пришел ко мне. Сейчас я молюсь, чтобы не приходил.
Изомира молчала.
– Я могу понять, почему он пощадил тебя, – продолжила царица, помедлив. – Даже заплаканная, ты прелестна. Что-то в тебе есть особенное.
– Нет… Это сестра моя особенная… не я.
– Она в Башне?
Имми покачала головой.
– Нет. Она дома. Я по ней тоскую, но я так рада, что она в безопасности.
Мабриана не спросила, где это – дома.
– Не обещаю, что царь будет щадить тебя вечно. Если он не смилостивился даже над родным сыном, над собственной внучкой… надежды нет ни у кого из нас. – Вздернув острый подбородок, она слепо уставилась в угол. – Ни у кого.
– Но что он творит?
– Думаю, – медленно проговорила Мабриана, – он верит, что питает заурому. Он знает, что завет гибнет, и пытается прибавить ему сил.
– Живыми людьми? – Девушке вспомнился вопящий шар.
– Все есть сила. Чародейство суть лишь тонкие вибрации незримых нам миров. Так говорят элир. Но уже слишком поздно, и никто не может объяснить ему… потому что тех, кто осмеливался спорить с царем, давно схоронили. Он заменил их жестокими и бездумными, каким стал сам. Прежде я верила Богине. Но сейчас я не слышу ее…
Изомира присела и спустила ноги с кровати, так что теперь они с царицей сидели рядом.
– Госпожа? – осторожно спросила она. – Этот Лафеом, архитектор… вы его знаете?
– Я с ним встречалась. Знать его я не желаю.
– Откуда он?
– Он посредник. Ты слыхала о них?
– Не припомню.
– Чародеи со Змеиных островов. Они порой выходят в мир.
– Они люди?
– Кто, посредники? Конечно, люди.
– А… Лафеом – нет .
С минуту Мабриана молчала. Потом:
– Тш. Ты не в себе. Бывает, больным мерещится всякое. Думать об этом не стоит. Я сейчас ничего не могу сделать. Ничего.
Наступила тишина, необъятная и невыносимая. Больше, чем когда-либо, Изомира чувствовала себя одинокой, потерянной. «Она опустила руки , – подсказала Серения. – Нечего с ней говорить ».
Девушка раздумывала, что бы сказать, когда в дверь заколотили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Архитектор сел напротив, и чем громче становились вопли мальчишки, тем благостней улыбался бледный человечек.
– Никогда не слышала, чтобы царь колдовал, – пробормотала Изомира. – Никто нам не говорил.
– Ты многого еще не знаешь. А еще большего не узнаешь никогда.
При взгляде на него Изомире мерещились выползающие из глаз архитектора бледные черви силы, впивающиеся в ее мозг. Она опустила голову, закрыла глаза, но весь чертог наполняла темная мощь, от которой ныли зубы и кожу словно стягивала невидимая паутина. «Беги, дуреха ! – надрывалась Серения в глубине ее рассудка. – Антаровы ядра, если хочешь спастись – беги !».
– Зачем он так поступает с нами? – выдохнула она.
– Разве служить нашему царю – такая мука? – насмешливо ответил архитектор.
Мысленному взору Изомиры открылось жуткое видение: вся Янтарная цитадель заполнена злом. Лафеом, владыка Поэль, Граннен, Серпет, даже Намания – все они кружат обок царя, питают его бредовые видения, помогают плести черную паутину…
– Что же ты такое? – прошептала Изомира.
Архитектор замер вдруг. Черные его зенки разом запульсировали, словно он понял – девушка прозрела в нем яд, но пытаясь запугать ее, он лишь открыл истинное свое лицо…
Их прервал стук. Мгновение улетело. Отвернувшись, Изомира подняла взгляд и увидела, как открывается потайная дверь.
На пороге стоял царь. Грудь его вздымалась, рот был приоткрыт, глаза закатывались. На руках его была кровь, красные пятна на камзоле, и край мантии оставлял на полу багровый след.
Изомира, шатаясь, поднялась на ноги, подавляя неслышный визг. Юбка ее зацепилась за игральную доску, и фигуры разлетелись по полу.
Гарнелис ткнул в нее пальцем.
– Вон, – приказал царь. Он шагнул к ней, и она увидела на дрожащей его руке кровь, таящуюся в морщинах. – Уходи!
И она побежала.
Коридоры вели вокруг нее хоровод, бесконечные и пустынные, озаренные неяркими фонарями. Она заблудилась; в груди кололо, не хватало воздуха, ныли ноги, но она продолжала бег. И не царь преследовал ее в воображении, а Лафеом, с улыбкой на бледном лице.
Коридор уперся в вызолоченные створки. Дернув за ручку, девушка влетела внутрь и захлопнула двери за собой. Изомира оказалась в огромной гостиной; двери по левую руку вели в спальню, к просторной постели под балдахином – и в проеме дверей стояла женщина в полосатом шелковом платье, потрясенно взирая на Изомиру.
Девушка вжалась в дверной косяк. От усталости у нее так болели ребра, что она не могла говорить.
Женщина неторопливо двинулась к ней. Лицо ее под безупречно уложенными седыми волосами было исполнено царственного величия, достоинства и силы. Платье было так накрахмалено, что плыло вместе с хозяйкой, как галеон.
Серебро, золото, чернь смешались перед глазами Изомиры. Она рухнула, и дворянка подхватила ее. Потом оказалось, что девушка лежит на широкой кровати, задыхаясь, а комната то скрывается во мраке, то вновь выходит на свет.
– Вот так, дыши глубже, – подбодрила ее дама. – Сесть и не пробуй. Бедняжка.
На лоб девушке легла тряпица, мокрая и восхитительно холодная. Голова кружилась все меньше, силы постепенно возвращались к Изомире. Глянув на даму, она поняла, что сильное, красивое ее лицо не меньше, чем лик царя, обезображено тяжким гнетом. И что-то в нем было знакомое.
– Как тебя зовут? – спросила дама. У нее и голос был внушительный.
– Изомира.
– Я Мабриана.
– Ох, богиня! – всхлипнула Изомира, пытаясь встать, но поднялась только на локоть. – Царица! Ваше величество…
– Да, но это не главное. – С намеком на суровость. – Расскажи, кто ты, и от чего спасалась.
– Я… я не могу… Простите, ваше величество, я не знала, чьи это чертоги.
– Очевидно. Но не зови меня так. Не надо титулов. Расскажи.
Изомира не могла даже отдаленно передать случившееся – тем более рассказать самой царице. Ужас плескался в ней, и единственным ее словом было:
– Царь.
– Бо-оги. – К изумлению Изомиры, Мабриана тяжело опустилась на кровать рядом с ней. – Дальше можешь не объяснять. Он привел тебя с Башни? Ты такая хорошенькая, но это платье тебе не идет. Они никому из вас не идут.
Изомира начала всхлипывать. Ей казалось, что она сходит с ума.
– На нем была кровь…
– Знаю. Я видела.
– Он хотел забрать меня, а вместо того привел парня. Я слышала…
Мабриана прижала ее к груди, укачивая, покуда девушка не выплакалась. Потом царица принесла ей бокал вина и поднесла к губам, потом пригладила растрепавшиеся волосы – совсем как делала мать.
– Не знаю, что и сказать тебе, Изомира, – проговорила, наконец, царица. – Я не могла остановить его. Боги свидетели, я пыталась. Я не могу защитить тебя от него. Уже не один год я живу одна. Раньше я молилась, чтобы он пришел ко мне. Сейчас я молюсь, чтобы не приходил.
Изомира молчала.
– Я могу понять, почему он пощадил тебя, – продолжила царица, помедлив. – Даже заплаканная, ты прелестна. Что-то в тебе есть особенное.
– Нет… Это сестра моя особенная… не я.
– Она в Башне?
Имми покачала головой.
– Нет. Она дома. Я по ней тоскую, но я так рада, что она в безопасности.
Мабриана не спросила, где это – дома.
– Не обещаю, что царь будет щадить тебя вечно. Если он не смилостивился даже над родным сыном, над собственной внучкой… надежды нет ни у кого из нас. – Вздернув острый подбородок, она слепо уставилась в угол. – Ни у кого.
– Но что он творит?
– Думаю, – медленно проговорила Мабриана, – он верит, что питает заурому. Он знает, что завет гибнет, и пытается прибавить ему сил.
– Живыми людьми? – Девушке вспомнился вопящий шар.
– Все есть сила. Чародейство суть лишь тонкие вибрации незримых нам миров. Так говорят элир. Но уже слишком поздно, и никто не может объяснить ему… потому что тех, кто осмеливался спорить с царем, давно схоронили. Он заменил их жестокими и бездумными, каким стал сам. Прежде я верила Богине. Но сейчас я не слышу ее…
Изомира присела и спустила ноги с кровати, так что теперь они с царицей сидели рядом.
– Госпожа? – осторожно спросила она. – Этот Лафеом, архитектор… вы его знаете?
– Я с ним встречалась. Знать его я не желаю.
– Откуда он?
– Он посредник. Ты слыхала о них?
– Не припомню.
– Чародеи со Змеиных островов. Они порой выходят в мир.
– Они люди?
– Кто, посредники? Конечно, люди.
– А… Лафеом – нет .
С минуту Мабриана молчала. Потом:
– Тш. Ты не в себе. Бывает, больным мерещится всякое. Думать об этом не стоит. Я сейчас ничего не могу сделать. Ничего.
Наступила тишина, необъятная и невыносимая. Больше, чем когда-либо, Изомира чувствовала себя одинокой, потерянной. «Она опустила руки , – подсказала Серения. – Нечего с ней говорить ».
Девушка раздумывала, что бы сказать, когда в дверь заколотили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146