Выпутываясь из рубахи, она нашарила что-то в кармане.
Старинный вечный дар матерей дочерям. Как им пользоваться, Танфия знала, но применять знание на опыте ей еще не доводилось. То был предохраняющие от зачатия упругий колпачок из дерева арх. С помощью Руфрида девушка разоблачилась, и, покуда юноша, оторвавшись от нее, раздевался сам, улучила момент, чтобы вставить колпачок на место.
– Что ты делаешь? – прошептал Руфрид.
– А ты как думаешь? – возмутилась Танфия.
– О!.. – Он улыбнулся ей, и, нагие, они упали на расстеленный плащ.
Все было так странно. Возбуждение изменило Руфрида, переплавило. Ладони Танфии наслаждались грубой силой его тела, шелковой лаской густых волосков на бедрах, гордо воздвигшимся из черной шерсти членом. Лесному богу, Антару, был подобен ее любовник. Пальцы его скользнули в ее потаенные места, и жаркая похоть, тлевшая в ней, вспыхнула ярко.
– Ты прекрасна, – прошептал Руфрид.
– Ты тоже. А с чего ты вдруг передумал?
– Я всегда думал так.
Он опустился на нее, его напряженный ствол настойчиво и нежно стучался в ее двери. Возбуждение их нарастало, и Танфия торопливо направила его уд вглубь. В миг слияния любовники замерли, будто не в силах поверить случившемуся; а затем начался священный ритм, в котором с потом, с борьбою, с ласковым шепотом сочетались полузвери-полубоги. И когда страсть их разрешилась вспышкою алого пламени, Руфрид вскричал, погружаясь в тело своей возлюбленной, а Танфию сотрясла судорога наслаждения глубокого, как мука, и глаза ей застил кровавый проблеск, словно взлетевшая к небесам огненная стрела, коснувшаяся экстаза, породившего вселенную.
Покуда Танфия и Руфрид продолжали свою вечную свару, Линден пытался заснуть. Голову он замотал капюшоном, но голоса все равно сочились. Наконец, юноша задремал, и тут же открыл глаза, разбуженный некоей переменой. Линден прислушался, приподнялся – и замер, глядя сквозь пляшущее пламя неверящими глазами. Эти двое начали целоваться… хуже того – ох, нет, только не это! – любиться.
Смущенный и пристыженный до безъязычия, Линден снова лег и сделал вид, что дрыхнет. Спутники его даже не пытались сдерживать себя: каждый смешок, стон и вздох разносились в тихом вечернем воздухе и били Линдена по ушам. Заслышав их восторженные вскрики, юноша повернулся на спину и, стиснув ладонями виски, впился взглядом в холодные звезды. Его переполняла боль, и стыд – оттого, что звуки из-за костра возбуждали его.
Разве ж это честно? Все жизнь эти двое друг друга не переносили на дух, а теперь с такой легкостью забыли об этом, лишь бы утолить вспыхнувшую похоть А он и Изомира, любившие друг друга больше жизни – разделены.
Глаза Линдена защипало. Он так хотел увидеть Имми, обнять, погладить ее косы… любиться с ней. В принципе, поскольку она была на царской службе, под царской рукой, ей ничто не грозило, но сердце подсказывал юноше – это ложь. Страх раздирал ему грудь. Им бы следовало идти вперед, невзирая на темноту, а не выжидать, покуда эта парочка успеет насладиться друг другом.
«А что, если я больше ее не увижу? – подумалось Линдену. – Что, если мы не сможем больше полюбиться, если бы не будем обручены? Как я это переживу?»
Некоторое время стояла тишина, прерываемая только пересвистом неясыти и похрапыванием Зырки. Потом голоса, звуки… боги, эти двое опять за свое!
Боль в душе Линдена обернулась слепящим гневом. Все, хватит с него! Юноша резко поднялся, зашвырнул в мешок свои нехитрые пожитки – танцующее пламя скрывало его, но парочка по ту сторону костра все равно даже голов не подняла. Огонька юноше оставлять очень не хотелось, но делать было нечего.
– Чтоб вам обоим провалиться! – процедил Линден тихонько. – Толку от вас никакого. Я сам найду Имми!
Он закинул мешок на плечо с такой силой, что сам себе поставил синяк, и ринулся в темноту.
Глава восьмая.
Синий жеребец
– Я тебе так и не дорассказала про элира, – сонно пробормотала Танфия. – В моем сне нож был новый, изумительной работы, весь самоцветами усыпанный. Элир мог со мной говорить, только если я видела его в отражении, вроде тихого пруда, и даже так его почти не было слышно. – Девушка нахмурилась. – Он сказал, что нож защитит меня. Что он заперт, пытается до меня докричаться… Он был в полном расстройстве, а я ничего не могла поделать. Узнать бы, кто он такой…
– Это всего лишь сон, Тан, – пробурчал Руфрид. О всяких загадках ему говорить не хотелось. – Может, в первый раз ты его и наяву видела, но потом это были просто сны.
– Если б можно было все объяснить так просто… ну, неважно. – Она нежно провела рукой по его бедру.
Спали они в объятьях друг друга, постелив плащ Танфии и накрывшись накидкой Руфрида. Тело девушки, такое гладкое, жаркое, жалось к нему, и Руфрид хотел ее снова и снова, но заря уже набросила на озеро серебряную сеть, и, честно говоря, он слишком устал, чтобы любиться на утреннем холодке. За ночь они сплетались трижды… Руфрид самодовольно ухмыльнулся своим воспоминаниям.
– Вот как мы это Линдену объясним – ума не дам, – заметил он.
– Если мы встанем раньше него, и объяснять не придется. А вообще – какая разница?
– Ему будет неловко, и он решит, что мы умом тронулись.
– А то нет? – Девушка положила подбородок ему на грудь, чтобы взглянуть в глаза. Ее черные кудри ниспадали неровными волнами, делая Танфию невыразимо соблазнительной, глаза цвета морской волны сияли. – Я хочу сказать, разве не тронулись? Или ты сейчас встанешь и сделаешь вид, будто ничего не случилось?
– Разве что ты так поступишь.
Гавкнул Зырка, но спорщики не обратили внимания.
– Я первая спросила. Можешь ты научиться говорить со мной культурно? Понимаю, тебе тяжело… – Танфия сардонически усмехнулась, но глаза ее были серьезны.
– Мне тяжело?
– Ты просто получаешь, на что напросился.
– Очень надеюсь. – Он привлек девушку к себе и поцеловал. – Эта ночь была прекрасна.
– Это был мой первый раз, – прошептала Танфия.
– Знаю. Ты берегла свои силы для какого-нибудь надушенного городского умника, а не для того, чтобы кататься по траве с грязным землепашцем. Боги, боги – столько мук, и все напрасно.
Танфия больно укусила его за сосок.
– И никаких мук. Со своей правой рукой я очень близком знакома, спасибо. А ты? Скажи, я ревновать не буду.
Хвастаться Руфриду было особенно нечем, поэтому он сказал правду.
– Ну, была эта Эллин, дочка ткача. И еще девушка, которую я пару раз встречал в Хаверейне, пока она не выскочила за какого-то купчину.
Он смутно надеялся, что Танфия взревнует, но девушка только расхохоталась.
– Эллин? А был в деревне кто-то, с кем она не спала?
– Наверное, один Линден. – Руфрид скривился. – Ладно, у меня тое опыт не большой. Честно сказать, я больше стрельбой из лука и охотой интересовался, потому что наши девушки меня не привлекали… кроме тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Старинный вечный дар матерей дочерям. Как им пользоваться, Танфия знала, но применять знание на опыте ей еще не доводилось. То был предохраняющие от зачатия упругий колпачок из дерева арх. С помощью Руфрида девушка разоблачилась, и, покуда юноша, оторвавшись от нее, раздевался сам, улучила момент, чтобы вставить колпачок на место.
– Что ты делаешь? – прошептал Руфрид.
– А ты как думаешь? – возмутилась Танфия.
– О!.. – Он улыбнулся ей, и, нагие, они упали на расстеленный плащ.
Все было так странно. Возбуждение изменило Руфрида, переплавило. Ладони Танфии наслаждались грубой силой его тела, шелковой лаской густых волосков на бедрах, гордо воздвигшимся из черной шерсти членом. Лесному богу, Антару, был подобен ее любовник. Пальцы его скользнули в ее потаенные места, и жаркая похоть, тлевшая в ней, вспыхнула ярко.
– Ты прекрасна, – прошептал Руфрид.
– Ты тоже. А с чего ты вдруг передумал?
– Я всегда думал так.
Он опустился на нее, его напряженный ствол настойчиво и нежно стучался в ее двери. Возбуждение их нарастало, и Танфия торопливо направила его уд вглубь. В миг слияния любовники замерли, будто не в силах поверить случившемуся; а затем начался священный ритм, в котором с потом, с борьбою, с ласковым шепотом сочетались полузвери-полубоги. И когда страсть их разрешилась вспышкою алого пламени, Руфрид вскричал, погружаясь в тело своей возлюбленной, а Танфию сотрясла судорога наслаждения глубокого, как мука, и глаза ей застил кровавый проблеск, словно взлетевшая к небесам огненная стрела, коснувшаяся экстаза, породившего вселенную.
Покуда Танфия и Руфрид продолжали свою вечную свару, Линден пытался заснуть. Голову он замотал капюшоном, но голоса все равно сочились. Наконец, юноша задремал, и тут же открыл глаза, разбуженный некоей переменой. Линден прислушался, приподнялся – и замер, глядя сквозь пляшущее пламя неверящими глазами. Эти двое начали целоваться… хуже того – ох, нет, только не это! – любиться.
Смущенный и пристыженный до безъязычия, Линден снова лег и сделал вид, что дрыхнет. Спутники его даже не пытались сдерживать себя: каждый смешок, стон и вздох разносились в тихом вечернем воздухе и били Линдена по ушам. Заслышав их восторженные вскрики, юноша повернулся на спину и, стиснув ладонями виски, впился взглядом в холодные звезды. Его переполняла боль, и стыд – оттого, что звуки из-за костра возбуждали его.
Разве ж это честно? Все жизнь эти двое друг друга не переносили на дух, а теперь с такой легкостью забыли об этом, лишь бы утолить вспыхнувшую похоть А он и Изомира, любившие друг друга больше жизни – разделены.
Глаза Линдена защипало. Он так хотел увидеть Имми, обнять, погладить ее косы… любиться с ней. В принципе, поскольку она была на царской службе, под царской рукой, ей ничто не грозило, но сердце подсказывал юноше – это ложь. Страх раздирал ему грудь. Им бы следовало идти вперед, невзирая на темноту, а не выжидать, покуда эта парочка успеет насладиться друг другом.
«А что, если я больше ее не увижу? – подумалось Линдену. – Что, если мы не сможем больше полюбиться, если бы не будем обручены? Как я это переживу?»
Некоторое время стояла тишина, прерываемая только пересвистом неясыти и похрапыванием Зырки. Потом голоса, звуки… боги, эти двое опять за свое!
Боль в душе Линдена обернулась слепящим гневом. Все, хватит с него! Юноша резко поднялся, зашвырнул в мешок свои нехитрые пожитки – танцующее пламя скрывало его, но парочка по ту сторону костра все равно даже голов не подняла. Огонька юноше оставлять очень не хотелось, но делать было нечего.
– Чтоб вам обоим провалиться! – процедил Линден тихонько. – Толку от вас никакого. Я сам найду Имми!
Он закинул мешок на плечо с такой силой, что сам себе поставил синяк, и ринулся в темноту.
Глава восьмая.
Синий жеребец
– Я тебе так и не дорассказала про элира, – сонно пробормотала Танфия. – В моем сне нож был новый, изумительной работы, весь самоцветами усыпанный. Элир мог со мной говорить, только если я видела его в отражении, вроде тихого пруда, и даже так его почти не было слышно. – Девушка нахмурилась. – Он сказал, что нож защитит меня. Что он заперт, пытается до меня докричаться… Он был в полном расстройстве, а я ничего не могла поделать. Узнать бы, кто он такой…
– Это всего лишь сон, Тан, – пробурчал Руфрид. О всяких загадках ему говорить не хотелось. – Может, в первый раз ты его и наяву видела, но потом это были просто сны.
– Если б можно было все объяснить так просто… ну, неважно. – Она нежно провела рукой по его бедру.
Спали они в объятьях друг друга, постелив плащ Танфии и накрывшись накидкой Руфрида. Тело девушки, такое гладкое, жаркое, жалось к нему, и Руфрид хотел ее снова и снова, но заря уже набросила на озеро серебряную сеть, и, честно говоря, он слишком устал, чтобы любиться на утреннем холодке. За ночь они сплетались трижды… Руфрид самодовольно ухмыльнулся своим воспоминаниям.
– Вот как мы это Линдену объясним – ума не дам, – заметил он.
– Если мы встанем раньше него, и объяснять не придется. А вообще – какая разница?
– Ему будет неловко, и он решит, что мы умом тронулись.
– А то нет? – Девушка положила подбородок ему на грудь, чтобы взглянуть в глаза. Ее черные кудри ниспадали неровными волнами, делая Танфию невыразимо соблазнительной, глаза цвета морской волны сияли. – Я хочу сказать, разве не тронулись? Или ты сейчас встанешь и сделаешь вид, будто ничего не случилось?
– Разве что ты так поступишь.
Гавкнул Зырка, но спорщики не обратили внимания.
– Я первая спросила. Можешь ты научиться говорить со мной культурно? Понимаю, тебе тяжело… – Танфия сардонически усмехнулась, но глаза ее были серьезны.
– Мне тяжело?
– Ты просто получаешь, на что напросился.
– Очень надеюсь. – Он привлек девушку к себе и поцеловал. – Эта ночь была прекрасна.
– Это был мой первый раз, – прошептала Танфия.
– Знаю. Ты берегла свои силы для какого-нибудь надушенного городского умника, а не для того, чтобы кататься по траве с грязным землепашцем. Боги, боги – столько мук, и все напрасно.
Танфия больно укусила его за сосок.
– И никаких мук. Со своей правой рукой я очень близком знакома, спасибо. А ты? Скажи, я ревновать не буду.
Хвастаться Руфриду было особенно нечем, поэтому он сказал правду.
– Ну, была эта Эллин, дочка ткача. И еще девушка, которую я пару раз встречал в Хаверейне, пока она не выскочила за какого-то купчину.
Он смутно надеялся, что Танфия взревнует, но девушка только расхохоталась.
– Эллин? А был в деревне кто-то, с кем она не спала?
– Наверное, один Линден. – Руфрид скривился. – Ладно, у меня тое опыт не большой. Честно сказать, я больше стрельбой из лука и охотой интересовался, потому что наши девушки меня не привлекали… кроме тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146