Даннион, и Алорна, и Эсамира боятся. Каламис ведет себя так глупо, потому что он тоже напуган.
– Тогда у них нет причин удерживать нас!
– Лишь то, что вы можете распространить весть о нашем позоре.
– А если мы поклянемся молчать? Какое нам дело? Мы всего лишь хотим разыскать сестру…
– А тем временем это, – Амитрия ткнула в черную кляксу кривым пальцем, – пожрет всю Авентурию? Царь не поможет нам, ибо царь обезумел. Это я, и Аран, и Фейлан, и человек по имени Элдарет, – мы пытались предупредить остальной Сеферет. Но бхадрадомен прознали об этом и убили Арана, прежде чем письмо достигло цели. Даннион и остальные, конечно, не позволили бы его отправить вовсе.
– Боги, надеюсь, мы не подвели вас!
– Прочие не знают, что это была я. Да они бы ничего и не сделали. Здесь ни о чем не говорят и ничего не признают, заметила?
– Но они… – Танфия запнулась, вспомнив о тварях, явившихся из ниоткуда и убивших ее дядю. – Не хотите же вы сказать, что царь стакнулся с бхадрадоменами?! Я не верю!
– Сознательно –нет, не думаю. Но, мнится мне, события более не подчиняются его воле.
Пала ночь, но лунный свет переплавил лес в хрупкое, искристое чудо. Танфия молчала, взирая на раскинувшуюся вокруг красоту и думая о черном пятне, обращающем ее в прах. Спину ее буравил пылающий взор Амитрии.
– Мне тошно, – проговорила она наконец. – Мерзко. Я не могу даже думать об этом. И я боюсь.
– А это лишь начало.
– Чего вы хотите от нас?
– Я стара, дальний путь убьет меня. Ты молода и сильна. Я помогу вам уйти, если ты обещаешь сделать кое-что.
– Что?
– Помочь Авентурии. Остановить это безумие.
Танфия кивнула, прикусив ноготь, чтобы не расплакаться – скорей от гордости за оказанное доверие. Ласковая рука Амитрии коснулась ее плеча.
– Пойдем. Тебе нужно выпить чего-нибудь погорячей и покрепче. Я приготовлю.
– Нужно, – согласилась Танфия, ступая на хлипкую железную лесенку. – Госпожа, а не станет ли нам грозить та же опасность, что настигла Арана?
Амитрия бросила на нее колкий взгляд.
– Милочка… все мы в опасности.
Когда Танфия сбежала, Руфрид отправил брата последить за ней, а сам отправился побродить по дому, поискать выхода. Все парадные двери были намертво заколочены и заперты, окна на первом этаже – слишком узки, чтобы протиснуться. Но в конце длинного, низкого перехода Руфрид заметила выходящего из оружейной Каламиса. Тот отворил боковую дверцу и выступил наружу, на склон холма. Руфрид прижался к стене, покуда княжич не затворил за собою двери, а потом направился в оружейню.
Сморщенный старичок, восседавший на табурете у входа, при виде Руфрида подскочил и принялся втолковывать невеже, что тому ничего брать не разрешается. Но юноша попросту прошел мимо и, не обращая внимания на бессильные протесты, снял с гвоздя свой лук и колчан. Другого оружия он не желал – чужого не надобно.
Когда Руфрид вышел наружу, в сумерки, никакого ясного плана у него не было. Вокруг стояла тишина. По правую руку громоздилась груда валунов. Юношу охватило искушение рвануть в лес со всех ног, но без товарищей это было бы глупо. Он прошелся немного вниз по склону, огляделся.
– Застрелен при попытке к бегству, – послышался голос за его спиной.
Из-за груды камней выступил Каламис, сжимающий самострел. Наконечник дрота смотрел Руфриду точно в сердце. На шее юноши выступил холодный пот. Палец княжеского сына давил на курок все явственней.
Руфрид метнулся вперед, прежде чем звякнула тетива, и подсечкой сбил своего противника с ног. Самострел отлетел куда-то. Мужчины схватились, и Руфрид быстро понял, что его враг – никудышный борец. Через пару мгновений он уже вдавливал Каламиса лицом в траву, заломив противнику обе руки за спину. Каламис задыхался от боли, гнева и беспомощности.
– Оружие у тебя славное, – прошептал Руфрид ему в ухо, – да вот драться ты не обучен. Попробуешь снова кому-то из нас угрожать – я до тебя первым доберусь. Попытаешься нас задержать – я тебя просто убью. Я уже убивал. Во второй раз будет легче.
– Пусти! – прохрипел Каламис. – Меня ждет работа. Если ты меня убьешь, мой род отомстит тебе страшней, чем ты можешь представить!
Руфрид вздохнул.
– Уже боюсь.
– Ты, остолоп! Да, ты можешь это сделать – и оставить одним человеком в лесном дозоре меньше!
– И от кого вы обороняетесь? От дровосеков?
Руфрид поудобнее перехватил его запястья, намереваясь выдавить правду из этого барича, но Каламис из последних сил сбросил юношу и рванулся к самострелу. Руфрид попытался удержать его за лодыжку, но какое там! Каламис покатился вниз по склону, пытаясь на ходу перезарядить самострел. Руфрид вскочил на ноги и последовал за ним.
Лес в этом месте расступался, оставляя длинную узкую прогалину. В узкой щели неба плыли луны.
– Скажи правду, Каламис! – крикнул Руфрид. – Чего вы все так боитесь?
Захрустели ветви, и из лесу по левую руку, перед Руфридом, но за спиною Каламиса, выломилась бледная туша – уродливое и могучее подобие быка, о четырех острых рогах. Чтобы бегать быстро, оно было слишком тяжелым, но собственная тяжесть неотвратимо увлекала его вниз по склону, прямо на бегущего Каламиса.
– Берегись! – гаркнул Руфрид.
Каламис обернулся слишком поздно. Несмотря на попытку увернуться, один рог все же ударил его под ребра, легко пронзив толстое сукно камзола. Наследник вскрикнул и перегнулся пополам, зажимая ладонями рану. Бык пробежал еще несколько шагов, разрывая дерн копытами, развернулся и приготовился ударить снова.
Тварь заметила Руфрида – уродливая башка мотнулась в сторону юноши – но решила покончить вначале с Каламисом. Тот поднял самострел, но дрот вонзился в могучее плечо твари, только разозлив ее. Ужас, похоже, приковал Каламиса к месту. Руфрид приладил стрелу на тетиве, выцелился… но пробьет ли наконечник эту шкуру?
Стрела промчалась низкой дугой, с явственным хрустом вонзившись точно в глазницу чудовищного быка. Ноги твари подкосились, и туша рухнула, сотрясая землю. К тому времени, когда Руфрид подбежал к нему, бык был мертв. Стрела достигла его мозга. Нечто омерзительное было в его противоестественно-бледной плоти. Ничего подобного юноша не видывал прежде. Он выдернул стрелу, покрытую кровью и слизью.
– Нарежем на отбивные? – сухо поинтересовался он.
Каламис отвернулся, и его стошнило.
– Мы никогда не едим их, – выдавил он, утирая губы. – Никогда. Помоги.
Оглядевшись, чтобы увериться в отсутствии собратьев мерзкой твари, Руфрид подставил Каламису плечо, и, поддерживая княжьего наследника, двинулся вверх по склону.
– Что это за гнусь?
– Наш долг – сдерживать их, – прохрипел Каламис. – Быков. Они пожирают все. Их надо прореживать.
– Они ваши? Или дикие? Или…
– Они принадлежат… лейхолмцам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Тогда у них нет причин удерживать нас!
– Лишь то, что вы можете распространить весть о нашем позоре.
– А если мы поклянемся молчать? Какое нам дело? Мы всего лишь хотим разыскать сестру…
– А тем временем это, – Амитрия ткнула в черную кляксу кривым пальцем, – пожрет всю Авентурию? Царь не поможет нам, ибо царь обезумел. Это я, и Аран, и Фейлан, и человек по имени Элдарет, – мы пытались предупредить остальной Сеферет. Но бхадрадомен прознали об этом и убили Арана, прежде чем письмо достигло цели. Даннион и остальные, конечно, не позволили бы его отправить вовсе.
– Боги, надеюсь, мы не подвели вас!
– Прочие не знают, что это была я. Да они бы ничего и не сделали. Здесь ни о чем не говорят и ничего не признают, заметила?
– Но они… – Танфия запнулась, вспомнив о тварях, явившихся из ниоткуда и убивших ее дядю. – Не хотите же вы сказать, что царь стакнулся с бхадрадоменами?! Я не верю!
– Сознательно –нет, не думаю. Но, мнится мне, события более не подчиняются его воле.
Пала ночь, но лунный свет переплавил лес в хрупкое, искристое чудо. Танфия молчала, взирая на раскинувшуюся вокруг красоту и думая о черном пятне, обращающем ее в прах. Спину ее буравил пылающий взор Амитрии.
– Мне тошно, – проговорила она наконец. – Мерзко. Я не могу даже думать об этом. И я боюсь.
– А это лишь начало.
– Чего вы хотите от нас?
– Я стара, дальний путь убьет меня. Ты молода и сильна. Я помогу вам уйти, если ты обещаешь сделать кое-что.
– Что?
– Помочь Авентурии. Остановить это безумие.
Танфия кивнула, прикусив ноготь, чтобы не расплакаться – скорей от гордости за оказанное доверие. Ласковая рука Амитрии коснулась ее плеча.
– Пойдем. Тебе нужно выпить чего-нибудь погорячей и покрепче. Я приготовлю.
– Нужно, – согласилась Танфия, ступая на хлипкую железную лесенку. – Госпожа, а не станет ли нам грозить та же опасность, что настигла Арана?
Амитрия бросила на нее колкий взгляд.
– Милочка… все мы в опасности.
Когда Танфия сбежала, Руфрид отправил брата последить за ней, а сам отправился побродить по дому, поискать выхода. Все парадные двери были намертво заколочены и заперты, окна на первом этаже – слишком узки, чтобы протиснуться. Но в конце длинного, низкого перехода Руфрид заметила выходящего из оружейной Каламиса. Тот отворил боковую дверцу и выступил наружу, на склон холма. Руфрид прижался к стене, покуда княжич не затворил за собою двери, а потом направился в оружейню.
Сморщенный старичок, восседавший на табурете у входа, при виде Руфрида подскочил и принялся втолковывать невеже, что тому ничего брать не разрешается. Но юноша попросту прошел мимо и, не обращая внимания на бессильные протесты, снял с гвоздя свой лук и колчан. Другого оружия он не желал – чужого не надобно.
Когда Руфрид вышел наружу, в сумерки, никакого ясного плана у него не было. Вокруг стояла тишина. По правую руку громоздилась груда валунов. Юношу охватило искушение рвануть в лес со всех ног, но без товарищей это было бы глупо. Он прошелся немного вниз по склону, огляделся.
– Застрелен при попытке к бегству, – послышался голос за его спиной.
Из-за груды камней выступил Каламис, сжимающий самострел. Наконечник дрота смотрел Руфриду точно в сердце. На шее юноши выступил холодный пот. Палец княжеского сына давил на курок все явственней.
Руфрид метнулся вперед, прежде чем звякнула тетива, и подсечкой сбил своего противника с ног. Самострел отлетел куда-то. Мужчины схватились, и Руфрид быстро понял, что его враг – никудышный борец. Через пару мгновений он уже вдавливал Каламиса лицом в траву, заломив противнику обе руки за спину. Каламис задыхался от боли, гнева и беспомощности.
– Оружие у тебя славное, – прошептал Руфрид ему в ухо, – да вот драться ты не обучен. Попробуешь снова кому-то из нас угрожать – я до тебя первым доберусь. Попытаешься нас задержать – я тебя просто убью. Я уже убивал. Во второй раз будет легче.
– Пусти! – прохрипел Каламис. – Меня ждет работа. Если ты меня убьешь, мой род отомстит тебе страшней, чем ты можешь представить!
Руфрид вздохнул.
– Уже боюсь.
– Ты, остолоп! Да, ты можешь это сделать – и оставить одним человеком в лесном дозоре меньше!
– И от кого вы обороняетесь? От дровосеков?
Руфрид поудобнее перехватил его запястья, намереваясь выдавить правду из этого барича, но Каламис из последних сил сбросил юношу и рванулся к самострелу. Руфрид попытался удержать его за лодыжку, но какое там! Каламис покатился вниз по склону, пытаясь на ходу перезарядить самострел. Руфрид вскочил на ноги и последовал за ним.
Лес в этом месте расступался, оставляя длинную узкую прогалину. В узкой щели неба плыли луны.
– Скажи правду, Каламис! – крикнул Руфрид. – Чего вы все так боитесь?
Захрустели ветви, и из лесу по левую руку, перед Руфридом, но за спиною Каламиса, выломилась бледная туша – уродливое и могучее подобие быка, о четырех острых рогах. Чтобы бегать быстро, оно было слишком тяжелым, но собственная тяжесть неотвратимо увлекала его вниз по склону, прямо на бегущего Каламиса.
– Берегись! – гаркнул Руфрид.
Каламис обернулся слишком поздно. Несмотря на попытку увернуться, один рог все же ударил его под ребра, легко пронзив толстое сукно камзола. Наследник вскрикнул и перегнулся пополам, зажимая ладонями рану. Бык пробежал еще несколько шагов, разрывая дерн копытами, развернулся и приготовился ударить снова.
Тварь заметила Руфрида – уродливая башка мотнулась в сторону юноши – но решила покончить вначале с Каламисом. Тот поднял самострел, но дрот вонзился в могучее плечо твари, только разозлив ее. Ужас, похоже, приковал Каламиса к месту. Руфрид приладил стрелу на тетиве, выцелился… но пробьет ли наконечник эту шкуру?
Стрела промчалась низкой дугой, с явственным хрустом вонзившись точно в глазницу чудовищного быка. Ноги твари подкосились, и туша рухнула, сотрясая землю. К тому времени, когда Руфрид подбежал к нему, бык был мертв. Стрела достигла его мозга. Нечто омерзительное было в его противоестественно-бледной плоти. Ничего подобного юноша не видывал прежде. Он выдернул стрелу, покрытую кровью и слизью.
– Нарежем на отбивные? – сухо поинтересовался он.
Каламис отвернулся, и его стошнило.
– Мы никогда не едим их, – выдавил он, утирая губы. – Никогда. Помоги.
Оглядевшись, чтобы увериться в отсутствии собратьев мерзкой твари, Руфрид подставил Каламису плечо, и, поддерживая княжьего наследника, двинулся вверх по склону.
– Что это за гнусь?
– Наш долг – сдерживать их, – прохрипел Каламис. – Быков. Они пожирают все. Их надо прореживать.
– Они ваши? Или дикие? Или…
– Они принадлежат… лейхолмцам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146