Время от времени, когда
соседям-йенсенистам не удается провести межу между двумя поместьями, они
бросаются в арсенал-хранилище в Агентстве, в Нью-Йорке - это там, где
фабрикуются "печатные материалы". Потом сломя голову бросаются к своим
аэромобилям и мчатся в свои поместья - и ведут своих железок в бой. Это
просто смешно; они набрасываются друг на друга как ополоумевшие, после
чего выводят из строя дюжину-другую железок или просто их калечат,
достается иногда и йенсенистам. А затем отправляют покалеченных железок в
ближайшие подземные убежища, чтобы их там отремонтировали. Они ведь вечно
стремятся увеличить свои свиты и закрепить за собой железок новых, более
совершенных типов, которых изготовляют под землей.
- В поместьях у некоторых йенсенистов содержатся до двух тысяч
железок. Целые армии, - добавил другой.
- Поговаривают, что у Броза, - сказал Блэр, - десять или одиннадцать
тысяч железок, хотя чисто формально все без исключения железки Зап-Дема
находятся в распоряжении генерала Холта. Он может, как вы понимаете,
воспользоваться своей властью и отменить распоряжение любого йенсениста,
любого хозяина поместья, и призвать на службу своих железок. За
исключением железок Броза. - Он понизил голос: - Никто не может отменять
приказы Броза. Броз - самый главный. Только он может входить в то
хранилище, где хранится самое совершенное оружие, которое так и не было
применено. Это ведь страшное оружие, и если бы его пустили в ход, то от
нашей планеты остались бы одни воспоминания. Война прекратилась как раз
вовремя. Если бы она продлилась еще месяц - конец. - Он махнул рукой.
- Мне очень хочется закурить, - сказал Николас.
Четверо бородачей посовещались, и один из них неохотно протянул
Николасу пачку "Лаки Страйк". Николас бережно взял одну сигарету и вернул
драгоценную пачку.
- У нас ведь ничего нет, - извиняющимся тоном сказал Блэр. - Правда,
новый хозяин, начавший здесь строить поместье, этот Дэвид Лантано, парень
неплохой. Я бы даже сказал, что он не позволяет своим железкам выкурить
нас отсюда. Не разрешает им врываться в наше логово, но это только тогда,
когда он сам здесь. Он как бы заботится о нас. Снабжает нас едой. - Блэр
замолчал, а потом снова заговорил, причем Николас не мог понять то
выражение, которое появилось у него на лице: - И сигареты. Да, он и в
самом деле пытается нам помочь. И таблетки, он самолично сбрасывает нам с
аэромобиля противорадиационные таблетки. Он и сам принимает их. Я имею в
виду, он вынужден это делать.
- Он болен, - добавил другой бывший житель убежища. - Он сильно
обожжен. Понимаете ли, по закону он должен проводить здесь двенадцать
часов в сутки. И он не может сидеть в подвале, как мы. Это мы живем под
землей и вышли мы только потому, что заметили вас. - Блэру он нервно
сказал: - Нам лучше побыстрее убраться обратно в логово. Для одного дня мы
уже получили вполне достаточно. - И показал на Николаса: - И он тоже, ведь
он уже несколько часов на поверхности.
- Вы берете меня с собой? - спросил Николас. - Я могу жить у вас,
ребята? Я вас правильно понял?
- Само собой, - кивнул Блэр, - так наша община и появилась. Неужели
ты мог подумать, что мы прогоним тебя? Нет, мы не такие. - По-видимому, он
разозлился не на шутку. - Чтобы тебя убил какой-то железка? Ну, нет. Мы
этого не допустим! - Он помолчал, потом заговорил снова: - Это своего рода
благотворительность. Можешь оставаться у нас сколько хочешь - мы
приглашаем тебя. Позже, когда сориентируешься в обстановке, ты, если
захочешь, можешь им сдаться и поселиться в одном из тех жилых комплексов,
в которых живут уже сотни тысяч бывших жителей убежищ. Но это твое личное
дело. Однако пора идти.
Он зашагал среди развалин по едва заметной тропинке, все остальные, в
том числе и Николас, зашагали за ним гуськом.
- Иногда уходит несколько недель, - сказал Блэр через плечо, - чтобы
полностью "прочистить мозги", отделаться от всего, чем ты был нашпигован
за пятнадцать лет просмотров телепередач. - Он на мгновение остановился и
как-то очень искренне сказал: - Рассудком ты уже со всем этим примирился,
но я знаю, что сердцем, душой еще нет. Для этого нужно время. Никакого
Йенси нет и никогда не было. Никогда, мистер Сент-Николас.
- Нет, - поправил его Николас, - Николас Сент-Джеймс.
- Йенси никогда не существовал, хотя война поначалу и в самом деле
была, посмотри только. - Он показал на развалины, раскинувшиеся на многие
мили, на Чейенн. - Но Йенси изобрел Стэнтон Броз, воспользовавшийся идеей
западногерманского продюсера, жившего в прошлом веке, ты, наверное, слышал
о нем. Но тот умер до того, как ты появился на свет, а они все еще
показывают его документальные фильмы: "Победа на Западе",
двадцатипятисерийный фильм о Второй Мировой войне. Я смотрел его еще
ребенком.
- Ну конечно, - сказал Николас, - Готтлиб Фишер.
Он видел, причем много раз, этот ставший уже классическим
документальный фильм, который ставили на один уровень с такими фильмами
как "Головокружение", "На западном фронте без перемен" и "Голубой ангел".
И он изобрел Йенси? Готтлиб Фишер? Николас шел за четверкой бородачей,
совершенно сбитый с толку, и очень хотел прояснить все сразу.
- Но почему он это сделал?
- Чтобы добиться власти, - ответил Блэр не останавливаясь; они уже
очень спешили, стремясь как можно быстрее добраться до своего "логова",
глубокого подвала, который уцелел под водородными бомбами, превратившими
эту местность в "горячую зону".
- Ага, - понимающим тоном повторил Николас, - чтобы добиться власти.
- Помнишь, Фишер исчез во время того злополучного полета на Венеру.
Он хотел стать одним из первых покорителей космоса, он не мог не
отправиться в тот рейс, и на этом для него все закончилось, потому что...
- Я помню, - сказал Николас. В газетах тогда появились огромные
заголовки. Преждевременная смерть Готтлиба Фишера; топливо, хранившееся в
трюмах его космического корабля, вспыхнуло при повторном вхождении в...
Фишер погиб, не дожив до сорока, и никто уже не мог сделать документальный
фильм, равный "Победе на Западе". Только в 90-е годы, незадолго до войны,
появились интересные фильмы какого-то русского, советского режиссера,
которые, впрочем, в Зап-Деме были запрещены... Как его звали?
Стараясь не отставать от быстро шагавших бородачей, Николас попытался
вспомнить фамилию русского режиссера: Айзенблад. Тот самый Айзенблад,
который, как только что сказал Блэр, фальсифицирует сцены войны для показа
жителям убежищ, как в Зап-Деме, так и в Нар-Паке - они придают
достоверность той лжи, из которой состоят речи Йенси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
соседям-йенсенистам не удается провести межу между двумя поместьями, они
бросаются в арсенал-хранилище в Агентстве, в Нью-Йорке - это там, где
фабрикуются "печатные материалы". Потом сломя голову бросаются к своим
аэромобилям и мчатся в свои поместья - и ведут своих железок в бой. Это
просто смешно; они набрасываются друг на друга как ополоумевшие, после
чего выводят из строя дюжину-другую железок или просто их калечат,
достается иногда и йенсенистам. А затем отправляют покалеченных железок в
ближайшие подземные убежища, чтобы их там отремонтировали. Они ведь вечно
стремятся увеличить свои свиты и закрепить за собой железок новых, более
совершенных типов, которых изготовляют под землей.
- В поместьях у некоторых йенсенистов содержатся до двух тысяч
железок. Целые армии, - добавил другой.
- Поговаривают, что у Броза, - сказал Блэр, - десять или одиннадцать
тысяч железок, хотя чисто формально все без исключения железки Зап-Дема
находятся в распоряжении генерала Холта. Он может, как вы понимаете,
воспользоваться своей властью и отменить распоряжение любого йенсениста,
любого хозяина поместья, и призвать на службу своих железок. За
исключением железок Броза. - Он понизил голос: - Никто не может отменять
приказы Броза. Броз - самый главный. Только он может входить в то
хранилище, где хранится самое совершенное оружие, которое так и не было
применено. Это ведь страшное оружие, и если бы его пустили в ход, то от
нашей планеты остались бы одни воспоминания. Война прекратилась как раз
вовремя. Если бы она продлилась еще месяц - конец. - Он махнул рукой.
- Мне очень хочется закурить, - сказал Николас.
Четверо бородачей посовещались, и один из них неохотно протянул
Николасу пачку "Лаки Страйк". Николас бережно взял одну сигарету и вернул
драгоценную пачку.
- У нас ведь ничего нет, - извиняющимся тоном сказал Блэр. - Правда,
новый хозяин, начавший здесь строить поместье, этот Дэвид Лантано, парень
неплохой. Я бы даже сказал, что он не позволяет своим железкам выкурить
нас отсюда. Не разрешает им врываться в наше логово, но это только тогда,
когда он сам здесь. Он как бы заботится о нас. Снабжает нас едой. - Блэр
замолчал, а потом снова заговорил, причем Николас не мог понять то
выражение, которое появилось у него на лице: - И сигареты. Да, он и в
самом деле пытается нам помочь. И таблетки, он самолично сбрасывает нам с
аэромобиля противорадиационные таблетки. Он и сам принимает их. Я имею в
виду, он вынужден это делать.
- Он болен, - добавил другой бывший житель убежища. - Он сильно
обожжен. Понимаете ли, по закону он должен проводить здесь двенадцать
часов в сутки. И он не может сидеть в подвале, как мы. Это мы живем под
землей и вышли мы только потому, что заметили вас. - Блэру он нервно
сказал: - Нам лучше побыстрее убраться обратно в логово. Для одного дня мы
уже получили вполне достаточно. - И показал на Николаса: - И он тоже, ведь
он уже несколько часов на поверхности.
- Вы берете меня с собой? - спросил Николас. - Я могу жить у вас,
ребята? Я вас правильно понял?
- Само собой, - кивнул Блэр, - так наша община и появилась. Неужели
ты мог подумать, что мы прогоним тебя? Нет, мы не такие. - По-видимому, он
разозлился не на шутку. - Чтобы тебя убил какой-то железка? Ну, нет. Мы
этого не допустим! - Он помолчал, потом заговорил снова: - Это своего рода
благотворительность. Можешь оставаться у нас сколько хочешь - мы
приглашаем тебя. Позже, когда сориентируешься в обстановке, ты, если
захочешь, можешь им сдаться и поселиться в одном из тех жилых комплексов,
в которых живут уже сотни тысяч бывших жителей убежищ. Но это твое личное
дело. Однако пора идти.
Он зашагал среди развалин по едва заметной тропинке, все остальные, в
том числе и Николас, зашагали за ним гуськом.
- Иногда уходит несколько недель, - сказал Блэр через плечо, - чтобы
полностью "прочистить мозги", отделаться от всего, чем ты был нашпигован
за пятнадцать лет просмотров телепередач. - Он на мгновение остановился и
как-то очень искренне сказал: - Рассудком ты уже со всем этим примирился,
но я знаю, что сердцем, душой еще нет. Для этого нужно время. Никакого
Йенси нет и никогда не было. Никогда, мистер Сент-Николас.
- Нет, - поправил его Николас, - Николас Сент-Джеймс.
- Йенси никогда не существовал, хотя война поначалу и в самом деле
была, посмотри только. - Он показал на развалины, раскинувшиеся на многие
мили, на Чейенн. - Но Йенси изобрел Стэнтон Броз, воспользовавшийся идеей
западногерманского продюсера, жившего в прошлом веке, ты, наверное, слышал
о нем. Но тот умер до того, как ты появился на свет, а они все еще
показывают его документальные фильмы: "Победа на Западе",
двадцатипятисерийный фильм о Второй Мировой войне. Я смотрел его еще
ребенком.
- Ну конечно, - сказал Николас, - Готтлиб Фишер.
Он видел, причем много раз, этот ставший уже классическим
документальный фильм, который ставили на один уровень с такими фильмами
как "Головокружение", "На западном фронте без перемен" и "Голубой ангел".
И он изобрел Йенси? Готтлиб Фишер? Николас шел за четверкой бородачей,
совершенно сбитый с толку, и очень хотел прояснить все сразу.
- Но почему он это сделал?
- Чтобы добиться власти, - ответил Блэр не останавливаясь; они уже
очень спешили, стремясь как можно быстрее добраться до своего "логова",
глубокого подвала, который уцелел под водородными бомбами, превратившими
эту местность в "горячую зону".
- Ага, - понимающим тоном повторил Николас, - чтобы добиться власти.
- Помнишь, Фишер исчез во время того злополучного полета на Венеру.
Он хотел стать одним из первых покорителей космоса, он не мог не
отправиться в тот рейс, и на этом для него все закончилось, потому что...
- Я помню, - сказал Николас. В газетах тогда появились огромные
заголовки. Преждевременная смерть Готтлиба Фишера; топливо, хранившееся в
трюмах его космического корабля, вспыхнуло при повторном вхождении в...
Фишер погиб, не дожив до сорока, и никто уже не мог сделать документальный
фильм, равный "Победе на Западе". Только в 90-е годы, незадолго до войны,
появились интересные фильмы какого-то русского, советского режиссера,
которые, впрочем, в Зап-Деме были запрещены... Как его звали?
Стараясь не отставать от быстро шагавших бородачей, Николас попытался
вспомнить фамилию русского режиссера: Айзенблад. Тот самый Айзенблад,
который, как только что сказал Блэр, фальсифицирует сцены войны для показа
жителям убежищ, как в Зап-Деме, так и в Нар-Паке - они придают
достоверность той лжи, из которой состоят речи Йенси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66