Конечно, Брианна молилась, так горячо, как только умела, — но она не была создана для молитвы и ожидания. Она была рождена для действия. Если бы только она могла поехать с ними на поиски Роджера!
Но у нее не было выбора. Брианна стиснула зубы, ее ладони прижались к животу. У нее во многом нет выбора, во многом… Но одно она решила, сделав свой выбор, — сохранила своего ребенка… и теперь должна жить, приняв последствия этого решения.
Брианна постепенно начала дрожать от холода. И вдруг отвернулась от окна, за которым бушевала буря, и подошла к камину. Крошечный язычок пламени танцевал на одном из черных поленьев, с той стороны, где на его поверхности еще светились янтарем угольки. Янтарные, золотые, испускающие тепло…
Она опустилась на коврик перед камином и закрыла глаза; тепло, исходящее от углей, постепенно согрело ее застывшую кожу, лаская, как нежная рука. На этот раз ей удалось прогнать все мысли о Боннете, она отказалась вспоминать его грубые объятия, яростно сосредоточившись на тех немногих драгоценных мгновениях, что провела с Роджером…
…держи руку на моем сердце. Скажи мне, если оно остановится… Она слышала его голос, как наяву, она слышала его дыхание, прерывистое от смеха и страсти…
Откуда, черт побери, ты знаешь это? И ощущение жестких вьющихся волос под ее ладонью, и его гладкие, крепкие плечи, и биение пульса на его шее, сбоку, — когда она прижала его к себе, и коснулась его губами, и ей захотелось укусить его, попробовать его на вкус, впитать в себя соль и пыль с его кожи…
И еще тайные, темные уголки его тела, которые она познала только на ощупь… это вспоминалось как некая мягкая тяжесть, округлая и чувствительная в ее руке, неохотно уступавшая ее испытующим пальцам… (о, господи, не останавливайся… только поосторожнее… Ох!) И странный сморщенный шелк, который становился все более упругим и гладким, наполняя ее ладонь, восставая… безмолвный и невероятный, как стебель ночного цветка, что открывается прямо у тебя на глазах…
И нежность, бесконечная нежность его прикосновений… (Боже праведный, как бы мне хотелось видеть твое лицо, я хочу знать, каково это для тебя, хорошо ли тебе… Вот так хорошо? Скажи мне, Бри, говори со мной…) А она исследовала его тело, и ее губы касались его сосков… Брианну снова охватило изумление от его силы, как в тот момент, когда он совсем забылся и сжал ее, и поднял так, словно она ничего не весила, и уложил спиной на солому, и взял ее… с некоторым колебанием, потому что помнил о совсем недавно нарушенной девственности… но она требовательно вонзила ногти ему в спину, и он яростно овладел ею, заставив забыть все прежние страхи (когда-то ей казалось, что это должно быть похоже на казнь… ну, когда человека сажают на кол…), и она приняла его счастливо, самозабвенно, и последние преграды между ними рухнули, и они соединились навсегда в потоке пота и мускусного запаха, крови и семени…
Брианна громко застонала и замерла в неподвижности, слишком ослабев, не в силах даже шевельнуть рукой. Ее сердце билось сильно и очень медленно. Ее живот натянулся, как барабан. Но вот наконец ее отпустил спазм, сжавший бедра… Половина тела Брианны была освещена углями камина, другая половина была холодной и темной…
Через мгновение-другое она поднялась на четвереньки и отползла в сторону. Потом заставила себя забраться в постель… она была словно раненный зверек, забившийся в нору… и еще долго она лежала, ошеломленная, не обращая внимания на волны тепла и холода, поочередно пробегавшие по ее телу.
Наконец Брианна пошевелилась, натянула на себя стеганое одеяло и уставилась в стену, сложив руки на животе, оберегая своего ребенка. Да, уже было слишком поздно. Все чувства и сожаления следует отставить прочь, вместе с любовью и гневом. Она должна запретить и телу, и уму вспоминать о прошлом. Это необходимо. И она это сделает.
Брианне понадобилось три дня, чтобы убедить себя в осуществимости ее плана, справиться с угрызениями совести и, наконец, выбрать подходящее время и место, захватить его одного, врасплох. Но она не торопилась, она была терпелива; ведь у нее была еще масса времени — почти три месяца.
И вот во вторник ей наконец подвернулась такая возможность. Джокаста заперлась в своем кабинете с Дунканом Иннесом и счетными книгами, Юлисес — бросив короткий непроницаемый взгляд на закрытую дверь кабинета. — отбыл на кухню, чтобы проследить за приготовлением очередного обильного обеда для его светлости лорда, а Брианне удалось избавиться от Федры, отправив ее верхом в Ягодную Поляну, чтобы забрать книгу, которую ей обещал дать Макнейл.
В свежем голубом камлотовом платье, так подходившем к ее глазам, и с сердцем, колотившимся в ее груди как отбойный молоток, Брианна пустилась по следу своей жертвы. Она нашла лорда Джона в библиотеке — он читал «Размышления» Марка Аврелия, сидя возле французского окна, и лучи утреннего солнца заливали его голову и плечи, заставляя гладкие светлые волосы лорда сиять, как маслянистую конфету.
Когда Брианна вошла, лорд Джон поднял голову от книги и посмотрел на нее; пожалуй, сердито подумала Брианна, даже бегемот мог бы ступать более изящно, и тут же от волнения зацепилась юбкой за столик, на котором стояли всякие безделушки… но лорд Джон поспешно отодвинул столик подальше и, вскочив, грациозно склонился над рукой Брианны, после чего предложил ей кресло.
— Нет, я не хочу садиться, спасибо, — она резко качнула головой. — Я хотела… ну вот что, я собиралась прогуляться немного. Вы не составите мне компанию?
Нижние секции французского окна затянуло морозным узором, над домом свистел холодный ветер, а в библиотеке-были мягкие кресла, бренди, огонь в камине… Однако лорд Джон был настоящим джентльменом.
— Я ничего большего и желать бы не мог, — галантно заверил он Брианну и тут же отложил Марка Аврелия, даже не бросив ему прощального взгляда.
День был холодным, но абсолютно ясным. Закутавшись в толстые плащи, Брианна и лорд Джон повернули к огороду, поскольку его высокие стены давали некоторую защиту от ветра.
На ходу они обменивались короткими пустыми замечаниями относительно чистого неба, клялись друг другу, что им совсем не холодно, и вот наконец прошли под невысокой аркой ворот в укрытый кирпичными стенами садик, где выращивались пряные травы. Брианна огляделась по сторонам; они с лордом Джоном были совершенно одни, и она могла быть уверена, что обязательно заметит любого, кому вздумалось бы пойти в их сторону. И тем не менее терять время понапрасну было незачем.
— У меня к вам предложение, — заявила она.
— Я уверен, что любое ваше желание должно быть немедленно удовлетворено, — с легкой улыбкой ответил лорд Джон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191