Меня удивило то, что он до сих пор не заснул. Он поднялся еще до рассвета и целый день провел в горах с Брианной, и вернулся уже за полночь, принеся полный плен сонный, одурманенных дымом пчел, которые, пожалуй, будут весьма раздражены поутру, когда обнаружат, какой с ними проделали подлый фокус. Я решила, что буду держаться как можно дальше от того конца сада, где Джейми поселил новых жильцов; только что переселенные пчелы обычно склонны сначала кусать, а уж потом выяснять, кого именно они тяпнули.
Джейми глубоко вздохнул, и я придвинулась к нему, прилаживаясь к изгибам его тела Несмотря на то, что ночь была теплой, Джейми надел рубашку, чтобы не смущать Брианну.
— Не можешь заснуть? — спросила я шепотом. — Может, это лунный свет тревожит тебя?
— Нет. — Но он смотрел именно за окно, на луну. Она уже поднялась над гребнем горы, и хотя не обладала еще безупречной формой, все же сияла так, что небо вокруг нее казалось выгоревшим.
— Ну, если не луна, так еще что-то. — Я осторожно погладила его по животу и позволила своим пальцам лечь на его мощную, выпирающую грудную клетку.
Он снова вздохнул и сжал мою руку.
— Ох, это просто разные глупые сожаления, Сасснек. — Он повернул голову и посмотрел на низенькую выдвижную кровать, на разбросанные по подушке темные волосы Брианны. — Мне ужасно жаль, что нам придется потерять ее.
— Мм… — Я провела пальцем по его груди. Я знала, что потеря неизбежна… прекрасно осознавала, что нам обязательно придется расстаться… но я не хотела говорить об этом, не хотела разрушать очарование временного единства нас троих… — Но ведь ты не потеряешь ее на самом деле, — мягко напомнила я, прижимая кончик пальца к ямке в центре его груди.
— Она должна вернуться обратно, Сасснек… и ты знаешь это не хуже меня. — Джейми нетерпеливо шевельнулся, но не отстранил мою руку. — Ты посмотри на нее. Она же здесь, как верблюд Людовика!
Несмотря на легкую грусть, я хихикнула при этом воспоминании. Людовик, король Франции, завел в Версале замечательный зверинец, и в хорошие дни посетители могли выгуливать некоторых животных, водя их по просторным садам, ради просвещения народа.
Мы как-то раз тоже гуляли в тех садах, и, повернув в одну из аллей, вдруг обнаружили двугорбого верблюда, направлявшегося по дорожке в нашу сторону, великолепного и величественного в золотой и серебряной упряжи, безмятежно и в то же время презрительно возвышавшегося над толпой разинувших рты зрителей… он выглядел фантастически чужеродным в аккуратном французском парке, он был уж слишком не на месте среди классических белых скульптур…
— Да, — согласилась я, неохотно признавая ею правоту, хотя сердце у меня сжалось от горечи. — Да, конечно, она должна вернуться. Она принадлежит своему времени.
— Я это прекрасно понял. — Джейми положил ладонь на мою руку, но продолжал смотреть на Брианну. — Мне не следует печалиться из-за этого… но я ничего не могу с собой поделать.
— Я тоже. — Я прижалась лбом к его плечу, вдыхая чистый запах его кожи. — Но ведь все так, как я сказала… Ты не потеряешь своего ребенка Ты… ты помнишь Фэйт?
Мой голос дрогнул, когда я произнесла это; мы оба много лет вообще не упоминали о нашей первой дочери, родившейся мертвой, во Франции.
Рука Джейми обняла меня, сжала мои плечи.
— Конечно, я помню, — мягко ответил он. — Неужели ты думаешь, что я могу об этом забыть?
— Нет, не думаю… — По моим щекам потекли слезы, но я не плакала по-настоящему; просто меня переполняли чувства. — Вот это я и имела в виду. Я никогда не говорила тебе… но когда мы ездили в Париж, чтобы повидать Джаред, я ходила в Госпиталь Святых Ангелов; я нашла ее могилку. Я… я принесла ей розовый тюльпан.
Джейми на несколько мгновений замер.
— А я принес фиолетовый, — прошептал он наконец так тихо, что я едва смогла его расслышать.
Я тоже застыла от изумления, и мои слезы мгновенно высохли.
— Ты мне не говорил!
— Да ведь и ты не сказала. — Пальцы Джейми осторожно прошлись по моему позвоночнику, погладили спину…
— Я боялась растревожить тебя… — Мой голос замер. Я боялась, что в нем проснется чувство вины, что он подумает, будто я проклинаю его за эту потерю… ведь однажды я бросила ему злые слова. Мы тогда лишь недавно воссоединились; я боялась, что печальное событие нарушит нежные цепи, связавшие нас…
— Вот и я тоже.
— Мне очень жаль, что ты ее так и не увидел, — сказала я наконец и почувствовала, как Джейми вздохнул. Он повернулся ко мне и крепко обнял, его губы коснулись моего лба.
— Но это все не имеет значения, верно? Ну да, все, что ты сказала, — правда, Сасснек. Она была… и мы всегда будем с ней. И с Брианной. Если… когда она уйдет, она все равно останется с нами.
— Да. И неважно, что случится; неважно, где находится твое дитя, как оно далеко или как близко. Даже если это разлука навсегда… Мы все равно никогда не теряем своих детей. Мы просто не можем их потерять.
Джейми не ответил, но его руки крепче сжались вокруг меня, и он снова глубоко вздохнул. Ночной ветерок ворвался в окно и пролетел над нами, шелестя, словно крылья невидимых ангелов, и мы мирно заснули рядом, купаясь в лунном свете… и нестареющий лик луны заглядывал в наш дом.
Глава 43
Кувшин с виски
Мне не нравился Ронни Синклер. Он мне никогда не нравился. Мне не нравилось его почти красивое лицо, его лисья улыбка, не нравилось, как он смотрит на меня: уж так прямо, уж так честно, что сразу думалось, будто он что-то скрывает, даже если он вовсе ничего не таил на уме. А в особенности мне не нравилось то, как он смотрел на мою дочь.
Я громогласно кашлянула, заставив его подпрыгнуть. Он просиял в мою сторону острозубой улыбкой, неловко держа в руках обруч.
— Джейми говорит, ему понадобится к концу месяца еще не меньше дюжины маленьких бочонков для виски, а мне нужна большая бочка из дерева гикори, для копченого мяса, и как можно скорее.
Он кивнул и сделал какую-то затейливую отметку на сосновой дощечке, висевшей на стене. Для шотландца это было странным, однако Синклер не умел писать; но он придумал для себя нечто вроде личной системы стенографии, так что вполне справлялся в записью заказов и счетами.
— Хорошо, миссус Фрезер. Еще что-нибудь?
Я помолчала, стараясь припомнить все те возможные нужды, что могли возникнуть до начала зимы. Конечно, нам предстояла засолка мяса и рыбы, но эти продукты лучше держать в керамических емкостях; от деревянных бочек в них появлялся привкус смолы. У меня имелся хорошо выдержанный бочонок для яблок, и еще один — для баклажанов; картофель же лучше всего хранился просто в ящиках, так он меньше подвергался гниению.
— Нет, — решила я наконец. — Вроде бы это все.
— Да, миссус… — Синклер замялся, быстрее крутя в руках обруч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191