Джейми сидел теперь у нее в изголовье, наклонившись к дочери и крепко держа ее за руки, и продолжая непрерывно говорить мягким голосом, рассказывая одну за другой сказки про собак и про ловцов тюленей, про волынщиков и эльфов, про великанов, живущих в пещере Фингл, о черном жеребце дьявола, который мчится по воздуху быстрее мысли…
Схватки уже вот-вот должны были стать по-настоящему болезненными. Я кивнула Федре, и та быстро вышла, чтобы тут же вернуться с лучинкой, от которой зажгла все свечи в приготовленных загодя канделябрах.
Теперь в комнате стало прохладно и полутемно; по стенам пробегали трепещущие тени… Джейми охрип; Брианна была чуть жива.
Внезапно она вырвала у него руки и села, обхватив колени, и ее лицо густо покраснело от натуги.
— Ну, давай! — подбодрила ее я. Быстро положив подушки к спинке кровати, я заставила Брианну прижаться к ним и крикнула Федре, чтобы та держала подсвечник поближе ко мне.
Я смазала пальцы маслом, сунула руки под рубашку Брианны. Я стала осторожно помогать дочери, непрерывно говоря с ней — и зная, что ей совершенно безразлично, что именно я говорю.
Я почувствовала новую волну напряжения, потом мышцы расслабились… Потом снова напряглись, снова опали… И вдруг мощный поток околоплодных вод хлынул наружу, разлившись по кровати и забрызгав пол, наполнив комнату запахом плодородного речного ила. Я нажимала на живот, массировала его, оставляла в покое… молясь о том, чтобы дело не пошло слишком быстро, чтобы у Брианны не было разрывов.
Но вот кольцо плоти вдруг широко открылось — и мои пальцы коснулись чего-то влажного и твердого. Но тут мышцы расслабились — и твердое вернулось назад, оставив лишь легкое покалывание в концах моих пальцев, да ощущение, что я прикоснулась к чему-то абсолютно новому и неведомому. И снова сильный толчок изнутри, напряжение, и снова медленное возвращение к исходной позиции… Я откинула подол рубашки, и при следующем толчке кольцо плоти растянулось до неимоверных размеров, и наружу выскочила головка, страшная, как головы китайских чудовищ, вся залитая зеленоватой густой жидкостью и кровью.
Я вдруг обнаружила, что едва не уткнулась носом в эту голову — с личиком, похожим на сжатый кулак, покрытым белой восковой пленкой, скривившимся в яростной гримасе…
— Что это такое? Это мальчик? — Хриплый голос Джейми проник в мое ошеломленное сознание.
— Надеюсь, да, — ответила я, поспешно снимая с головы обрывки околоплодного пузыря. — Я такого уродца в жизни не видывала… если это девочка — помоги ей Господь…
Брианна издала звук, который вполне можно было принять за смех, и тут же изогнулась в мощном усилии. Я едва успела просунуть внутрь пальцы и слегка свести широкие плечики, чтобы хоть немного облегчить их прохождение. И тут же послышался отчетливый звук, словно из бутылки вылетела пробка, — поп! — и длинное мокрое тельце скользнуло наружу из влажного укрытия, извиваясь, как выброшенная на берег форель.
Я схватила чистое льняное полотенце и быстро завернула его — это был именно он, мальчик, с круглой набухшей мошонкой, пурпурно-красной, примостившейся между пухленькими бедрами. Я быстро осмотрела малыша; дыхание, цвет кожи, подвижность суставов… все в порядке. Он тихо, сердито попискивал в моих руках, громко дышал, но не плакал по-настоящему, зато энергично молотил воздух крошечными кулачками.
Я положила его на кровать и придерживала одной рукой, пока осматривала Брианну. От нее пахло кровью, но признаков настоящего кровотечения не наблюдалось. Пуповина еще сокращалась, толстая влажная змея, связывавшая их двоих…
Брианна тяжело дышала, откинувшись на смятые подушки, волосы у нее прилипли к вискам, — но на лице появилась невообразимо широкая улыбка, радостная, победоносная. Я прижала ладонь к ее животу, внезапно ставшему плоским. Где-то в глубине я ощутила движение плаценты, легкую вибрацию физической нити, соединявшей Брианну с сыном.
— Ну-ка, еще разок, милая, — мягко попросила я Брианну. И вот наконец финальная судорога встряхнула ее живот, и послед выпал. Я перевязала пуповину и перерезала ее, а потом положила на руки Брианны увесистый сверток — ее дитя.
— Он просто великолепен, — прошептала я. Предоставив новорожденного заботам матери, я обратила внимание на неотложные дела; я принялась энергично месить кулаками живот Брианны, чтобы ускорить сокращение матки и тем самым остановить естественное кровотечение. Я слышала, как по всему дому загомонили взволнованные голоса — сразу после того, как Федра пулей вылетела за дверь и протопала вниз по лестнице, неся радостную весть. Я разок подняла голову, чтобы посмотреть на светящуюся Брианну, все так улыбавшуюся от уха до уха. Джейми стоял рядом и тоже улыбался, хотя его лицо было залито слезами. Он что-то сипло сказал Брианне на гэльском, отвел волосы с ее плеча, наклонился и нежно поцеловал дочь, как раз за ухом.
— Он голодный? — низким надтреснутым голосом спросила Брианна и попыталась откашляться. — Я что, должна его кормить?
— Попробуй, там видно будет. Они иногда засыпают сразу после рождения, а иногда действительно хотят есть.
Брианна развязала тесемку, стягивавшую ворот ее рубашки, и обнажила одну высокую, полную грудь. Как только она поднесла к ней сверток, тот тут же издал негромкое «уф!», и глаза Брианны широко распахнулись от удивления — крошечный ротик вцепился в сосок с неожиданной свирепостью.
— Сильный, да? — спросила я — и вдруг заметила, что плачу… я почувствовала солоноватый вкус слез, добравшихся до уголков моего рта, расплывшегося в улыбке.
Несколько позже, когда уже мать и дитя были вымыты и устроены как можно удобнее, когда Брианне принесли еду и питье, а последний осмотр доказал, что с ней все в порядке, — я вышла в темный коридор верхнего этажа. Я чувствовала себя словно в невесомости, как будто я плыла в нескольких футах над полом…
Джейми уже спустился вниз, чтобы рассказать обо всем лорду Джону; теперь он ждал меня внизу, .у лестницы. Не сказав ни слова, он подхватил меня на руки и поцеловал; когда же он снова поставил меня на пол, я увидела на его руках красные глубокие полумесяцы — следы ногтей Брианны.
— Ты просто потрясающая женщина, — шепнул он мне на ухо. А потом в его глазах вспыхнул веселый свет, губы нежно улыбнулись… — Бабуля!
— Он блондин или брюнет? — спросил вдруг лежавший рядом со мной Джейми, приподнимаясь на локте. — Я сосчитал его пальчики, а вот на волосы даже не подумал взглянуть.
— Ну, пока точно не скажешь, — сонно откликнулась я. Я тоже пересчитала пальчики малыша, и именно об этом сейчас думала. — Сейчас у него кожа еще красновато-пурпурная… ну, через день-два она станет настоящего цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
Схватки уже вот-вот должны были стать по-настоящему болезненными. Я кивнула Федре, и та быстро вышла, чтобы тут же вернуться с лучинкой, от которой зажгла все свечи в приготовленных загодя канделябрах.
Теперь в комнате стало прохладно и полутемно; по стенам пробегали трепещущие тени… Джейми охрип; Брианна была чуть жива.
Внезапно она вырвала у него руки и села, обхватив колени, и ее лицо густо покраснело от натуги.
— Ну, давай! — подбодрила ее я. Быстро положив подушки к спинке кровати, я заставила Брианну прижаться к ним и крикнула Федре, чтобы та держала подсвечник поближе ко мне.
Я смазала пальцы маслом, сунула руки под рубашку Брианны. Я стала осторожно помогать дочери, непрерывно говоря с ней — и зная, что ей совершенно безразлично, что именно я говорю.
Я почувствовала новую волну напряжения, потом мышцы расслабились… Потом снова напряглись, снова опали… И вдруг мощный поток околоплодных вод хлынул наружу, разлившись по кровати и забрызгав пол, наполнив комнату запахом плодородного речного ила. Я нажимала на живот, массировала его, оставляла в покое… молясь о том, чтобы дело не пошло слишком быстро, чтобы у Брианны не было разрывов.
Но вот кольцо плоти вдруг широко открылось — и мои пальцы коснулись чего-то влажного и твердого. Но тут мышцы расслабились — и твердое вернулось назад, оставив лишь легкое покалывание в концах моих пальцев, да ощущение, что я прикоснулась к чему-то абсолютно новому и неведомому. И снова сильный толчок изнутри, напряжение, и снова медленное возвращение к исходной позиции… Я откинула подол рубашки, и при следующем толчке кольцо плоти растянулось до неимоверных размеров, и наружу выскочила головка, страшная, как головы китайских чудовищ, вся залитая зеленоватой густой жидкостью и кровью.
Я вдруг обнаружила, что едва не уткнулась носом в эту голову — с личиком, похожим на сжатый кулак, покрытым белой восковой пленкой, скривившимся в яростной гримасе…
— Что это такое? Это мальчик? — Хриплый голос Джейми проник в мое ошеломленное сознание.
— Надеюсь, да, — ответила я, поспешно снимая с головы обрывки околоплодного пузыря. — Я такого уродца в жизни не видывала… если это девочка — помоги ей Господь…
Брианна издала звук, который вполне можно было принять за смех, и тут же изогнулась в мощном усилии. Я едва успела просунуть внутрь пальцы и слегка свести широкие плечики, чтобы хоть немного облегчить их прохождение. И тут же послышался отчетливый звук, словно из бутылки вылетела пробка, — поп! — и длинное мокрое тельце скользнуло наружу из влажного укрытия, извиваясь, как выброшенная на берег форель.
Я схватила чистое льняное полотенце и быстро завернула его — это был именно он, мальчик, с круглой набухшей мошонкой, пурпурно-красной, примостившейся между пухленькими бедрами. Я быстро осмотрела малыша; дыхание, цвет кожи, подвижность суставов… все в порядке. Он тихо, сердито попискивал в моих руках, громко дышал, но не плакал по-настоящему, зато энергично молотил воздух крошечными кулачками.
Я положила его на кровать и придерживала одной рукой, пока осматривала Брианну. От нее пахло кровью, но признаков настоящего кровотечения не наблюдалось. Пуповина еще сокращалась, толстая влажная змея, связывавшая их двоих…
Брианна тяжело дышала, откинувшись на смятые подушки, волосы у нее прилипли к вискам, — но на лице появилась невообразимо широкая улыбка, радостная, победоносная. Я прижала ладонь к ее животу, внезапно ставшему плоским. Где-то в глубине я ощутила движение плаценты, легкую вибрацию физической нити, соединявшей Брианну с сыном.
— Ну-ка, еще разок, милая, — мягко попросила я Брианну. И вот наконец финальная судорога встряхнула ее живот, и послед выпал. Я перевязала пуповину и перерезала ее, а потом положила на руки Брианны увесистый сверток — ее дитя.
— Он просто великолепен, — прошептала я. Предоставив новорожденного заботам матери, я обратила внимание на неотложные дела; я принялась энергично месить кулаками живот Брианны, чтобы ускорить сокращение матки и тем самым остановить естественное кровотечение. Я слышала, как по всему дому загомонили взволнованные голоса — сразу после того, как Федра пулей вылетела за дверь и протопала вниз по лестнице, неся радостную весть. Я разок подняла голову, чтобы посмотреть на светящуюся Брианну, все так улыбавшуюся от уха до уха. Джейми стоял рядом и тоже улыбался, хотя его лицо было залито слезами. Он что-то сипло сказал Брианне на гэльском, отвел волосы с ее плеча, наклонился и нежно поцеловал дочь, как раз за ухом.
— Он голодный? — низким надтреснутым голосом спросила Брианна и попыталась откашляться. — Я что, должна его кормить?
— Попробуй, там видно будет. Они иногда засыпают сразу после рождения, а иногда действительно хотят есть.
Брианна развязала тесемку, стягивавшую ворот ее рубашки, и обнажила одну высокую, полную грудь. Как только она поднесла к ней сверток, тот тут же издал негромкое «уф!», и глаза Брианны широко распахнулись от удивления — крошечный ротик вцепился в сосок с неожиданной свирепостью.
— Сильный, да? — спросила я — и вдруг заметила, что плачу… я почувствовала солоноватый вкус слез, добравшихся до уголков моего рта, расплывшегося в улыбке.
Несколько позже, когда уже мать и дитя были вымыты и устроены как можно удобнее, когда Брианне принесли еду и питье, а последний осмотр доказал, что с ней все в порядке, — я вышла в темный коридор верхнего этажа. Я чувствовала себя словно в невесомости, как будто я плыла в нескольких футах над полом…
Джейми уже спустился вниз, чтобы рассказать обо всем лорду Джону; теперь он ждал меня внизу, .у лестницы. Не сказав ни слова, он подхватил меня на руки и поцеловал; когда же он снова поставил меня на пол, я увидела на его руках красные глубокие полумесяцы — следы ногтей Брианны.
— Ты просто потрясающая женщина, — шепнул он мне на ухо. А потом в его глазах вспыхнул веселый свет, губы нежно улыбнулись… — Бабуля!
— Он блондин или брюнет? — спросил вдруг лежавший рядом со мной Джейми, приподнимаясь на локте. — Я сосчитал его пальчики, а вот на волосы даже не подумал взглянуть.
— Ну, пока точно не скажешь, — сонно откликнулась я. Я тоже пересчитала пальчики малыша, и именно об этом сейчас думала. — Сейчас у него кожа еще красновато-пурпурная… ну, через день-два она станет настоящего цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191