В отдалений он увидел огромное здание — то был особняк Монтжераль, выглядевший в точности таким, каким привык его видеть Роджер, — только не было пока что гигантских буков, окруживших особняк в будущем, — они даже не были еще посажены. На их месте росли веретенообразные итальянские кипарисы, уныло склонявшиеся над садовой стеной и казавшиеся полными тоски по своей солнечной родине.
При всей его красоте и элегантности особняк Монтжераль пользовался славой дома, построенного по древнейшему из древних правил — под его фундаментом будто бы лежали кости человека, принесенного в жертву. Судя по историческим документам, некоего работника заманили в строящийся подвал, столкнули в яму, вырытую в полу, и завалили огромным камнем, — но не просто завалили, а сбросили этот камень с только что возведенной стены, разбив несчастному голову в соответствии с обрядом. И, как утверждала история здешних мест, человек так и остался лежать под фундаментом, и его кровь умиротворила голодных духов земли, которые приняли жертву и позволили возвести величественное строение, которому не страшны были ни годы, ни природные катаклизмы.
Сейчас этому особняку было лет двадцать или тридцать, не больше, прикинул Роджер. Наверное, в городе можно было без особого труда отыскать людей, принимавших участие в его строительстве, — тех, кто точно знал, что там произошло в подвале, и с кем, и почему.
Но Роджеру предстояло заняться совсем другим делом; придется особняку Монтжераль и его призракам остаться при своих секретах. С легким вздохом сожаления Роджер оставил величественное здание позади, повернув свой ученый нос к дороге, ведшей в доки в нижнем течении реки.
С чувством, которое нельзя было назвать иначе, как де-жа-вю, Роджер толчком открыл дверь таверны. Вымощенная плоскими камнями площадка перед входом и деревянные косяки были точно такими же, как неделю назад — и через двести лет после этого дня, — и знакомый запах дрожжей и хмеля ударил в нос Роджеру, ободряющий и утешающий. Имя владельца пивной изменилось, но запахи остались прежними.
Роджер сделал большой глоток из деревянной кружки — и едва не задохнулся.
— Все в порядке, парень? — спросил трактирщик. Он остановился, держа в руках корзину с песком и всматриваясь в Роджера.
— Отлично, — хрипло ответил Роджер. — Все просто отлично.
Трактирщик кивнул и вернулся к своему занятию, но время от времени оглядывал на Роджера, опасаясь, похоже, что гость может испачкать только что подметенный и посыпанный свежим песком пол.
Роджер еще несколько раз кашлянул, потом снова поднес к губам кружку, но на этот раз был куда более осторожен. Вкус был хорошим, даже очень хорошим, если говорить честно. Вот только содержание алкоголя оказалось совершенно другим; этот напиток был во много раз крепче любого сорта пива, какой только приходилось пробовать Роджеру в современном ему мире.
Клэр говорила ему, что алкоголизм в эту эпоху был явлением совершенно обычным, и теперь Роджер без труда понял, почему. Впрочем, если пьянство окажется самой серьезной проблемой из тех, с которыми ему придется столкнуться, он уж как-нибудь с этим справится.
Он спокойно сидел у очага и неторопливо пил, смакуя темное, горькое пиво, — и при этом смотрел и слушал.
Это была припортовая таверна, и посетителей в ней хватало. Стоявшая вблизи от причалов Мори-Ферта пивная служила приютом для морских капитанов и торговцев, а также для моряков с кораблей, стоявших в гавани, и для портовых грузчиков, и для рабочих с товарных складов. Множество сделок самого разного рода заключалось за маленькими столиками, покрытыми пятнами от пролитого пива.
Краем уха Роджер слышал, как двое мужчин заключили договор о погрузке на корабль трехсот рулонов дешевой шерстяной ткани из Абердина, предназначенных для колоний, причем обратным рейсом тот же корабль должен был доставить из Каролины груз риса и индиго. На другие корабли грузились сотни голов малорослого рогатого скота, мотки медной проволоки весом по шестьсот фунтов, бочки с серой, черной патокой, вином… То и дело назывались цифры, обозначавшие стоимость товаров или доставки, даты отбытия… голоса плыли сквозь пивные пары, наполнявшие таверну, и сквозь густые сизые облака табачного дыма, кружившие под низко нависшими потолочными балками. .
Но речь здесь шла не только о товарах. В одном из углов сидел некий капитан в отлично сшитом длиннополом сюртуке; дорогая черная треуголка лежала на столе возле его локтя. Капитан внимательно следил за сидевшим рядом с ним писарем, склонившимся над большой амбарной книгой; перед ним на столе стоял ящичек с деньгами. Но капитан лично разговаривал с людьми, непрерывно подходившими к его столу, — это были люди, желавшие уехать в колонии в одиночку или с семьями.
Роджер тайком наблюдал за процедурой. Этот корабль отправлялся в Вирджинию, и, послушав разговоры некоторое время, Роджер пришел к выводу, что стоимость проезда для взрослого мужчины — для джентльмена, точнее говоря, — составляет десять фунтов и восемь шиллингов. Те, кто готов был ехать третьим классом, сбившись на нижней палубе в кучу, как скот, могли попасть на борт корабля, заплатив по четыре фунта и два шиллинга с головы. При этом они должны были иметь при себе запас продуктов на все время шестинедельного плавания. Водой, насколько понял Роджер, пассажиров все же обеспечивали.
Тем, кто очень хотел уехать, но совсем не имел денег, предлагались другие варианты оплаты.
— Рабочий контракт на вас самого, вашу жену и двух старших сыновей? — Капитан склонил голову набок, оценивающе глядя на семейство, стоявшее перед ним. Маленькая жилистая женщина, которой, пожалуй, было слегка за тридцать, но которая выглядела намного старше своих лет, стояла рядом со своим мужем. Тяжелый труд и нищета сильно сказались на ее внешности. Она смотрела в пол, крепко держа за руки двух маленьких девочек. Одна из ее дочек держала на руках младшего братишку, малыша лет трех или четырех. Старшие сыновья стояли по другую руку от отца, стараясь выглядеть как можно более взрослыми. Роджер подумал, что одному из них, похоже, не больше двенадцати, а другому скорее всего десять, и они оба были хилыми, тщедушными из-за постоянного недоедания.
— Вы сами и мальчики — да, согласен, — сказал капитан. Потом, нахмурившись, посмотрел на женщину, так и не поднявшую головы. — Но никто не купит женщину с таким количеством детей… одного она сможет оставить, пожалуй, но и только. Так что вам придется продать и девочек тоже.
Мужчина окинул взглядом свою семью. Его жена упорно смотрела в пол и стояла совершенно неподвижно. Но одна из девочек вертелась, жалобно хныча и пытаясь вырвать у матери свою руку, — видимо, та слишком сильно сжимала детские пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191