— Это я? Я сделала это?
— Ты. Только ты. — Он коснулся губами ее шеи, чтобы отвлечь внимание жены, пока его пальцы расстегивали пуговицы на ее платье. Он должен увидеть ее, должен ее потрогать! Он сойдет с ума, если не добьется этого! В этом он нисколько не сомневался. Он вспомнил, как мучился, пытаясь представить себе, какой длины у нее волосы. Позже он подверг себя еще более мучительным пыткам, пытаясь представить себе груди Элли. Их форму. Их полноту. Цвет и высоту сосков. Подобные мысленные упражнения всегда приводили его в состояние крайнего дискомфорта, однако он не мог заставить себя не думать об этом.
Единственный способ решить проблему — это раздеть Элли совсем, догола, увидеть ее благословенную наготу и тем самым дать отдых работе своего воображения, а самому наслаждаться реальностью.
Наконец его пальцы достигли пуговицы чуть ниже бедер, и он медленно раздвинул складки платья. На ней не было корсета — лишь тонкий хлопчатобумажный лифчик. Он был белоснежный, белее, чем роскошное французское белье, предназначение которого — разжечь желание. И объяснялось все тем, что этот лифчик носила она. А он еще никогда в жизни ни к кому не испытывал такой силы желания, как к собственной жене.
Широкая ладонь Чарлза на мгновение прижалась к нижней части лифчика и соскользнула вниз, ощущая тепло шелковистой кожи. Под его рукой инстинктивно вздрогнули мышцы живота. Чарлз содрогнулся от наката желания. Его рука снова поползла вверх, где встретилась с обольстительной округлостью полной груди.
— Ах, Чарлз! — выдохнула Элли, когда он положил руку на холмик груди и нежно сжал его.
— О Боже! — простонал Чарлз, подозревая, что еще немного — и он взорвется. Он не мог ее видеть, но ощущал великолепно. Грудь была ему точно по руке — горячая, живая и нежная. И кажется, он близок сейчас к тому, чтобы потерять над собой контроль.
Чарлз сдвинул чашечку лифчика. У него зашлось дыхание, когда он наконец увидел грудь.
— Боже мой! — только сумел произнести он. Элли тут же шевельнулась, пытаясь прикрыться.
— Прошу прощения, я…
— Не надо просить прощения, — хрипло приказал он. Он был глупцом, полагая, что, после того как увидит ее, эротическая игра его воображения прекратится. Реальность оказалась гораздо изысканнее. Он усомнился в том, что впредь сможет начать свой рабочий день, не нарисовав себе в уме столь обольстительную картину. Такую, какую видел сейчас.
Он нагнулся и запечатлел самый нежный, на какой только был способен, поцелуй на груди.
— Ты прекрасна, — прошептал он. Элли, которую никогда не называли уродливой, но и не слагали од ее красоте, ничего не сказала. Чарлз поцеловал другую грудь.
— Чарлз, я знаю, я не…
— Ты можешь только соглашаться со мной, ничего другого говорить не смей, — строго сказал он.
Элли невольно улыбнулась.
А затем, как раз в тот момент, когда она хотела сказать что-то такое, чтобы поддразнить его, его рот отыскал сосок и накрыл его. Элли потеряла контроль над собой, а новые незнакомые ощущения лишили ее не только дара речи, но и способности думать.
Да она и не делала к этому попыток. Она лишь выгнула спину, прижимаясь грудью ко рту Чарлза.
— Ты гораздо лучше, чем я думал, — пробормотал он, — лучше, чем я себе представлял. — Он приподнял голову и шаловливо улыбнулся. — А ведь у меня хорошее воображение.
Она снова не могла сдержать нежной улыбки, тронутая тем, что Чарлз пытается сделать все, чтобы их первый опыт интимных ласк не ошеломил и не напугал ее. Впрочем, это не совсем так. Он определенно хочет, чтобы она ощутила воздействие ласк на каждый нерв ее тела и чтобы в то же время с ее лица не сходила улыбка.
Он был более деликатным человеком, чем хотел видеть себя в представлении других людей. Элли почти физически ощущала, как тепло и доброта исходят из его сердца, и подумала, не является ли это первым проявлением любви.
Охваченная новыми эмоциями, она подняла руки и погрузила пальцы в густые золотисто-каштановые волосы. Они слегка вились. Элли повернула его голову таким образом, чтобы волосы касались ее щеки.
Чарлз на несколько мгновений застыл, затем слегка приподнялся, чтобы видеть ее.
— Боже мой, Элли, — прерывающимся голосом проговорил он. — Как же я хочу тебя! Ты не можешь себе представить!
Она почувствовала такую искренность в его голосе, что глаза ее наполнились слезами.
— Чарлз, — начала Элли и замолчала. Студеный ветер обдал ее обнаженное тело, и по нему пробежала дрожь.
— Ты замерзла! — воскликнул Чарлз.
— Нет, — солгала она, не желая, чтобы что-то, даже погода, нарушало красоту этого момента.
— Нет, тебе холодно! — Он скатился с нее и начал застегивать платье. — Я животное! — пробормотал он. — Соблазняю тебя в первый раз на холоде! Повалив на траву.
Он поднял лицо. В его карих глазах сверкнули искорки, которых она раньше никогда не замечала. В них светились страсть, ярость и решимость.
— Я сделаю тебя своей женой так, как положено — на нашем брачном ложе. А затем, — он наклонился и горячо поцеловал ее в губы, — не выпущу тебя из спальни в течение недели. Может быть, даже двух.
Элли удивленно смотрела на Чарлза, не в силах поверить, что она способна пробудить такую страсть в этом человеке. Он общался с самыми красивыми женщинами — и вдруг она, простая деревенская девушка, заставляет взволнованно биться его сердце. Чарлз прервал размышления Элли, потянув ее за руку.
— Куда мы идем? — воскликнула она.
— Домой! Немедленно!
— Но мы не можем!
Он медленно повернулся к ней.
— Черта с два не можем!
— Чарлз, что за выражение! Он проигнорировал ее упрек.
— Элинор, каждая клеточка моего тела пылает и жаждет тебя, и вряд ли ты решишься утверждать, что не испытываешь то же самое. Назови мне хотя бы подобие причины, почему мы не можем отправиться домой сию же минуту и заняться любовью?
Услышав столь откровенные слова, Элли покраснела.
— Арендаторы. Мы должны были навестить их после обеда.
— К черту арендаторов! Они подождут!
— Но я уже сообщила Салли Ивенс, что мы будем у нее после обеда и проверим, как прочистили ее трубу.
Чарлз не стал выслушивать Элли и снова потянул ее в сторону дома.
— Да не будет она по нас скучать!
— Нет, будет, — возразила Элли. — Наверняка она сделала в доме уборку и приготовилась угостить нас чаем. Будет верхом невежливости не прийти. Тем более после того шума, который мы учинили на днях в ее доме.
Чарлзу вспомнился эпизод с печью, отчего его настроение отнюдь не улучшилось. Сейчас ему совсем ни к чему были воспоминания об ощущениях, пережитых им в тесном печном пространстве.
— Чарлз, — снова обратилась Элли к мужу, — мы должны навестить ее. У нас нет другого выбора.
— Может, ты просто хочешь от меня отвязаться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74