К тому же надо заметить, что, сколь бы высокого мнения ни придерживался Фердинанд относительно своих подданных, он не считал этот эскорт достаточным, в случае если в пути встретится опасность. Когда король и его спутник достигли подъема к Альбано, десять солдат из охраны уже давно повернули обратно.
Всю дорогу королем владел панический страх. Нигде в мире не найти местности, которая, особенно по ночам, принимала бы такой фантастический облик, какой принимает римская равнина с ее разрушенными акведуками, что кажутся вереницами гигантов, шествующих в потемках; с ее надгробиями, вдруг выступающими то слева, то справа от дороги; с ее таинственными звуками, похожими на стоны обитающих здесь призраков. Фердинанд поминутно приближался к герцогу и, подобрав поводья своей лошади, словно готовя ее к прыжку через ров, спрашивал:
— Ты видишь, д'Асколи?.. Слышишь, д'Асколи?..
Но д'Асколи, более храбрый, а потому не столь взволнованный, смотрел и, прислушиваясь и качая головой, отвечал:
— Ничего не вижу, государь, ничего не слышу, государь.
Тогда Фердинанд с обычным своим цинизмом добавлял:
— Я говорил Макку, что не уверен в своей отваге; ну, а теперь я уже не сомневаюсь: я отнюдь не храбр.
Так они доехали до Альбано; на это потребовалось меньше часа. Было около полуночи. Все ворота были заперты, в том числе и ворота почтовой конторы.
Герцог д'Асколи узнал контору по вывеске на воротах; он спешился и стал громко стучаться.
Почтмейстер, мирно спавший уже больше трех часов, явился, как обычно бывает в таких случаях, не в духе, но д'Асколи произнес магические слова, отворяющие все запоры:
— Не беспокойтесь, вам хорошо заплатят. Лицо почтмейстера сразу же засияло.
— Что прикажете подать вашим превосходительствам? — спросил он.
— Карету, трех почтовых лошадей и возницу, — такого, чтобы вез нас поживее, — сказал король.
— Через четверть часа все это будет к услугам ваших превосходительств. Стал накрапывать дождик; почтмейстер предложил:
— Не угодно ли господам в ожидании пройти ко мне в комнату?
— Конечно, конечно, — ответил король. — Комнату, поскорее комнату!
— Как поступить с лошадьми ваших превосходительств?
— Поставь их в конюшню. За ними приедут от моего имени, от имени герцога д'Асколи, понял?
— Понял, ваше превосходительство. Герцог д'Асколи взглянул на короля.
— Я знаю, что говорю, — промолвил Фердинанд. — Пойдемте, нечего терять время.
Хозяин отвел их в комнату, зажег две свечи.
— Но у меня имеется только кабриолет, — сказал он.
— Кабриолет так кабриолет, был бы прочный.
— Отличный кабриолет, на нем хоть до самой преисподней доедете.
— А мне только на полдороги до преисподней, так что и этот сойдет.
— Значит, ваши превосходительства покупают у меня кабриолет?
— Нет, они оставляют тебе, дурак, пару лошадей, а цена им полторы тысячи дукатов.
— Значит, лошади остаются мне?
— Если их у тебя не потребуют. Если же потребуют — тебе заплатят за кабриолет. Но действуй попроворнее.
— Сию минуту, ваше превосходительство.
Тут почтмейстер, увидел короля без плаща, всего в орденах, попятился от изумления, кланяясь ему до земли.
— Ну вот, теперь все будет исполнено немедленно, ордена вашего величества произвели должное впечатление, — сказал герцог.
— Ты думаешь, д'Асколи?
— Сами видели, ваше величество, еще немного — и человек побежал бы на четвереньках.
— А знаешь, дорогой мой д'Асколи, что тебе предстоит сделать? — произнес король самым ласковым голосом.
— Мне, государь?
— Да нет, ты, пожалуй, не захочешь.
— Государь, — серьезно возразил д'Асколи, — я захочу всего, чего захочет ваше величество.
— Да, знаю, ты мне предан; знаю, ты мой единственный друг, и только у тебя я могу просить такой услуги.
— Это что-то очень трудное?
— Столь трудное, что будь ты на моем месте, а я на твоем, не знаю, сделал ли бы я для тебя то, что собираюсь просить тебя сделать для меня.
— Государь, но ведь это же не довод, — возразил д'Асколи, чуть улыбнувшись.
— Ты, кажется, сомневаешься в моей дружбе? Это нехорошо, — сказал король.
— В данную минуту, государь, важно, чтобы вы не сомневались во мне, — с достоинством заметил герцог.
— Вот когда ты дашь мне такое доказательство, ручаюсь тебе: никогда уже, ни в коем случае сомневаться не буду.
— Но что же это за доказательство, государь? Позволю себе заметить, что ваше величество тратит много времени на разговор о чем-то весьма простом.
— Весьма простом, весьма простом… — прошептал король, — словом, тебе известно, чем мне осмелились пригрозить разбойники-якобинцы?
— Да: повесить ваше величество, если вы попадетесь к ним в руки.
— Так вот, друг мой любезный… так вот, дорогой д'Асколи, речь о том, чтобы ты поменялся со мною платьем.
— Тогда якобинцы, если схватят нас…
— Понимаешь, если они нас схватят, думая, что ты король, они только тобою и займутся. А я тем временем удеру, а когда ты докажешь, кто ты такой, то, не подвергнув себя большой опасности, прославишься как спаситель своего государя. Понимаешь?
— Речь не о том, большей или меньшей опасности я подвергнусь; речь о том, чтобы услужить вашему величеству.
Тут герцог д'Асколи снял с себя мундир и, подавая его королю, просто сказал:
— Пожалуйте ваш, государь.
Как ни был эгоистичен король, такая преданность растрогала его; он обнял герцога и крепко прижал его к груди; потом, сбросив мундир, с ловкостью и проворством опытного камердинера помог герцогу одеться и застегнул на нем мундир сверху донизу, как ни пытался д'Асколи не допустить этого.
— Готово! — сказал король. — Теперь ордена. Прежде всего он повесил ему на шею Константиновский орден Святого Георгия. Потом вдруг спросил удивленно:
— А ты разве не командор Святого Георгия?
— Командор, государь, но без командорства, хотя ваше величество не раз обещали учредить таковое для меня и старших сыновей нашей семьи.
— Учреждаю его, д'Асколи, учреждаю с рентой в четыре тысячи дукатов. Слышишь?
— Благодарю вас, государь.
— Не забудь напомнить мне об этом. А то я могу и запамятовать.
— Да, знаю, вы очень рассеяны, ваше величество, — сказал герцог не без горечи.
— Молчи! Не будем говорить в такой момент о моих недостатках, это было бы невеликодушно. А орден Марии Терезии у тебя, по крайней мере, есть?
— Нет, государь, этой чести я не удостоился.
— Я скажу зятю, чтобы тебя наградили им. Итак, бедняга д'Асколи, у тебя только орден Святого Януария?
— Его у меня нет, государь, как нет и Марии Терезии.
— И Святого Януария нет?
— Нет, государь.
— Нет Святого Януария? Cospetto! Стыд какой-то! Награждаю тебя им и дарю орденский знак с этого мундира — ты заслужил его. Как мундир тебе к лицу! Словно для тебя и сшит!
— Ваше величество, может быть, не заметили, что орден весь в бриллиантах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291
Всю дорогу королем владел панический страх. Нигде в мире не найти местности, которая, особенно по ночам, принимала бы такой фантастический облик, какой принимает римская равнина с ее разрушенными акведуками, что кажутся вереницами гигантов, шествующих в потемках; с ее надгробиями, вдруг выступающими то слева, то справа от дороги; с ее таинственными звуками, похожими на стоны обитающих здесь призраков. Фердинанд поминутно приближался к герцогу и, подобрав поводья своей лошади, словно готовя ее к прыжку через ров, спрашивал:
— Ты видишь, д'Асколи?.. Слышишь, д'Асколи?..
Но д'Асколи, более храбрый, а потому не столь взволнованный, смотрел и, прислушиваясь и качая головой, отвечал:
— Ничего не вижу, государь, ничего не слышу, государь.
Тогда Фердинанд с обычным своим цинизмом добавлял:
— Я говорил Макку, что не уверен в своей отваге; ну, а теперь я уже не сомневаюсь: я отнюдь не храбр.
Так они доехали до Альбано; на это потребовалось меньше часа. Было около полуночи. Все ворота были заперты, в том числе и ворота почтовой конторы.
Герцог д'Асколи узнал контору по вывеске на воротах; он спешился и стал громко стучаться.
Почтмейстер, мирно спавший уже больше трех часов, явился, как обычно бывает в таких случаях, не в духе, но д'Асколи произнес магические слова, отворяющие все запоры:
— Не беспокойтесь, вам хорошо заплатят. Лицо почтмейстера сразу же засияло.
— Что прикажете подать вашим превосходительствам? — спросил он.
— Карету, трех почтовых лошадей и возницу, — такого, чтобы вез нас поживее, — сказал король.
— Через четверть часа все это будет к услугам ваших превосходительств. Стал накрапывать дождик; почтмейстер предложил:
— Не угодно ли господам в ожидании пройти ко мне в комнату?
— Конечно, конечно, — ответил король. — Комнату, поскорее комнату!
— Как поступить с лошадьми ваших превосходительств?
— Поставь их в конюшню. За ними приедут от моего имени, от имени герцога д'Асколи, понял?
— Понял, ваше превосходительство. Герцог д'Асколи взглянул на короля.
— Я знаю, что говорю, — промолвил Фердинанд. — Пойдемте, нечего терять время.
Хозяин отвел их в комнату, зажег две свечи.
— Но у меня имеется только кабриолет, — сказал он.
— Кабриолет так кабриолет, был бы прочный.
— Отличный кабриолет, на нем хоть до самой преисподней доедете.
— А мне только на полдороги до преисподней, так что и этот сойдет.
— Значит, ваши превосходительства покупают у меня кабриолет?
— Нет, они оставляют тебе, дурак, пару лошадей, а цена им полторы тысячи дукатов.
— Значит, лошади остаются мне?
— Если их у тебя не потребуют. Если же потребуют — тебе заплатят за кабриолет. Но действуй попроворнее.
— Сию минуту, ваше превосходительство.
Тут почтмейстер, увидел короля без плаща, всего в орденах, попятился от изумления, кланяясь ему до земли.
— Ну вот, теперь все будет исполнено немедленно, ордена вашего величества произвели должное впечатление, — сказал герцог.
— Ты думаешь, д'Асколи?
— Сами видели, ваше величество, еще немного — и человек побежал бы на четвереньках.
— А знаешь, дорогой мой д'Асколи, что тебе предстоит сделать? — произнес король самым ласковым голосом.
— Мне, государь?
— Да нет, ты, пожалуй, не захочешь.
— Государь, — серьезно возразил д'Асколи, — я захочу всего, чего захочет ваше величество.
— Да, знаю, ты мне предан; знаю, ты мой единственный друг, и только у тебя я могу просить такой услуги.
— Это что-то очень трудное?
— Столь трудное, что будь ты на моем месте, а я на твоем, не знаю, сделал ли бы я для тебя то, что собираюсь просить тебя сделать для меня.
— Государь, но ведь это же не довод, — возразил д'Асколи, чуть улыбнувшись.
— Ты, кажется, сомневаешься в моей дружбе? Это нехорошо, — сказал король.
— В данную минуту, государь, важно, чтобы вы не сомневались во мне, — с достоинством заметил герцог.
— Вот когда ты дашь мне такое доказательство, ручаюсь тебе: никогда уже, ни в коем случае сомневаться не буду.
— Но что же это за доказательство, государь? Позволю себе заметить, что ваше величество тратит много времени на разговор о чем-то весьма простом.
— Весьма простом, весьма простом… — прошептал король, — словом, тебе известно, чем мне осмелились пригрозить разбойники-якобинцы?
— Да: повесить ваше величество, если вы попадетесь к ним в руки.
— Так вот, друг мой любезный… так вот, дорогой д'Асколи, речь о том, чтобы ты поменялся со мною платьем.
— Тогда якобинцы, если схватят нас…
— Понимаешь, если они нас схватят, думая, что ты король, они только тобою и займутся. А я тем временем удеру, а когда ты докажешь, кто ты такой, то, не подвергнув себя большой опасности, прославишься как спаситель своего государя. Понимаешь?
— Речь не о том, большей или меньшей опасности я подвергнусь; речь о том, чтобы услужить вашему величеству.
Тут герцог д'Асколи снял с себя мундир и, подавая его королю, просто сказал:
— Пожалуйте ваш, государь.
Как ни был эгоистичен король, такая преданность растрогала его; он обнял герцога и крепко прижал его к груди; потом, сбросив мундир, с ловкостью и проворством опытного камердинера помог герцогу одеться и застегнул на нем мундир сверху донизу, как ни пытался д'Асколи не допустить этого.
— Готово! — сказал король. — Теперь ордена. Прежде всего он повесил ему на шею Константиновский орден Святого Георгия. Потом вдруг спросил удивленно:
— А ты разве не командор Святого Георгия?
— Командор, государь, но без командорства, хотя ваше величество не раз обещали учредить таковое для меня и старших сыновей нашей семьи.
— Учреждаю его, д'Асколи, учреждаю с рентой в четыре тысячи дукатов. Слышишь?
— Благодарю вас, государь.
— Не забудь напомнить мне об этом. А то я могу и запамятовать.
— Да, знаю, вы очень рассеяны, ваше величество, — сказал герцог не без горечи.
— Молчи! Не будем говорить в такой момент о моих недостатках, это было бы невеликодушно. А орден Марии Терезии у тебя, по крайней мере, есть?
— Нет, государь, этой чести я не удостоился.
— Я скажу зятю, чтобы тебя наградили им. Итак, бедняга д'Асколи, у тебя только орден Святого Януария?
— Его у меня нет, государь, как нет и Марии Терезии.
— И Святого Януария нет?
— Нет, государь.
— Нет Святого Януария? Cospetto! Стыд какой-то! Награждаю тебя им и дарю орденский знак с этого мундира — ты заслужил его. Как мундир тебе к лицу! Словно для тебя и сшит!
— Ваше величество, может быть, не заметили, что орден весь в бриллиантах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291