Постепенно все лодки, торопившиеся достигнуть берега, исчезли за грузными, неподвижными очертаниями замка Кастель делл'Ово и за маяком мола, желтоватый свет которого виднелся в туманной дымке, похожей на ту, что образуется вокруг луны, предвещая ненастье. Море было наконец всеми покинуто — словно для того, чтобы стихиям было вольнее бушевать без помех
В это время на вершине Позиллипо показалась светящаяся точка — красноватый огонек, резко контрастирующий с серным дыханием бури и фосфоресцирующими испарениями моря; огонек по прямой линии направлялся ко дворцу королевы Джованны
Казалось, этот огонек был знаком, поданным с небес: тотчас грянул раскат грома, пронесшийся от мыса Кампанелла до мыса Мизена, и небо, раскрывшись в том же направлении, явило испуганному взору бездонные глуби Вселенной Порывы ветра, дувшего с разных сторон, рассекали поверхность моря со скоростью и грохотом смерча, вздымались огромные валы, будто поднятые каким-то подводным кипением, ураган сбросил с себя цепи и несся по морю, как разъяренный лев.
При виде этого страшного зрелища Николино так закричал, призывая сообщников, сидевших в глубинах старого дворца, что те содрогнулись, они бросились вверх по лестнице и, оказавшись у окна, поняли, о чем идет речь.
Лодка, на которой плыл — в этом они не сомневались — ожидаемый ими посланец, на полпути от Позиллипо до дворца королевы Джованны была захвачена и как бы зажата штормом, ураган сорвал с нее четырехугольный парус, и она беспорядочно металась по волнам, которых еле достигали весла двух могучих гребцов.
Как и предполагал Этторе Карафа, никакая сила не могла остановить юношу с неустрашимой душой, которого они ждали. В соответствии с заранее намеченным маршрутом и скорее ради безопасности неаполитанских заговорщиков, чем самого посланца (ибо французский мундир и чин адъютанта генерала Шампионне оберегали его в союзном государстве, в дружественной столице), он свернул с дороги, ведущей из Рима в Санта Мария, и добрался до моря, оставив коня в Поццуоли под предлогом, будто слишком устал, чтобы ехать дальше. Тут он, то ли прибегнув к угрозам, то ли пообещав щедрое вознаграждение, уговорил двух рыбаков пуститься с ним в путь, невзирая на надвигающийся шторм; как ни возмущались рыбаки подобным легкомыслием, они все же отправились в плавание, не обращая внимания на вопли и стенания жен и детей, проводивших их до самой гавани, плиты набережной которой были уже залиты водой.
Опасения рыбаков оправдались; достигнув Низиды, они хотели было высадить пассажира и укрыться за дамбой; но молодой человек, не гневаясь, не расточая лишних слов, вынул из-за пояса пистолеты, направил дула на взбунтовавшихся, и те, увидев, что путник хоть и совершенно спокоен, но полон решимости, поняли, что, если они станут упрямиться, — им конец, а потому вновь взялись за весла и поплыли дальше.
Они вышли из бухты Поццуоли в Неаполитанский залив и тут оказались лицом к лицу со штормом: тот нашел на безбрежной поверхности моря единственную лодку и, похоже, сосредоточил на ней весь свой гнев.
Пятеро заговорщиков на минуту онемели и замерли; грозная опасность, нависшая над нашим ближним, сначала всегда ошеломляет, потом в сердце, повинуясь непобедимому инстинкту, возникает властная потребность помочь ему.
Первым прервал молчание Этторе Карафа.
— Канаты! Канаты! — закричал он, вытирая со лба вдруг выступившие капли пота.
Николино бросился за канатами: он понял мысль товарища. Вновь перекинув доску над бездной, юноша перепрыгнул с подоконника на доску, с доски — на утес, а с утеса — к въездным воротам, и не прошло и десяти минут, как он появился с канатом, сорванным с общественного колодца.
За несколько минут, ушедших на все это, шторм разбушевался еще неистовее, но вместе с тем лодка, гонимая волнами, приблизилась и находилась уже лишь в нескольких кабельтовых от дворца. Однако волны с такой яростью обрушивались на скалу, на которой он был построен, что от нее нельзя было ждать спасения, и даже наоборот, к ней было крайне опасно подойти: сила прибоя была такова, что брызги волн заливали лица заговорщиков, наблюдавших из окна второго этажа, то есть на высоте двадцати — двадцати пяти футов над пучиной.
При каждом отблеске фонаря, который горел на носу лодки, но мог быть потушен любой волной, заливавшей ее, виднелись двое гребцов, отчаянно работавших веслами; лица их были искажены ужасом, в то время как там же, выпрямившись во весь рост и словно привинченный к днищу суденышка, стоял юноша с развевающимися кудрями, с улыбкой на устах; он с презрением взирал на волны: словно Сциллова свора, они с лаем носились вокруг него, и он казался божеством, которому подвластен ураган, или, что еще величественнее, — человеком, не ведающим страха. По тому, как он, заслоняя глаза ладонью, всматривался в гигантские развалины дворца, видно было: он надеется, что его ждут, и старается разглядеть сквозь тьму кого-нибудь из своих. Но вот на помощь ему пришла молния — она осветила темную, потрескавшуюся громаду древнего здания, и он увидел пятерых заговорщиков, которые в ужасе сгрудились и кричали ему как один человек:
— Мужайся!
В тот же миг чудовищный вал, откатившийся от скалистого основания дворца, рухнул на носовую часть лодки и, погасив фонарь, казалось, поглотил ее.
У всех в груди стеснило дыхание; Этторе Карафа в отчаянии обеими руками схватился за голову; но тут послышался спокойный и мощный голос, покрывший рев урагана:
— Факел!
За ним бросился Карафа — в углублении стены были заготовлены факелы для темных ночей; он схватил один из них, зажег его от лампы, горевшей на каменном столе, и почти в тот же миг появился на краю утеса, склонившись над морем и протянув по направлению к барке смолистый факел, светивший наперекор целым тучам брызг, бессильным погасить его.
Тут лодка, словно вынырнув из морских глубин, показалась всего лишь в нескольких футах от основания дворца; гребцы бросили весла и, стоя на коленях, воздев руки к небесам, взывали к Мадонне и святому Януарию.
— Канат! — крикнул юноша.
Николино взобрался на подоконник и, поддерживаемый силачом Мантонне, размахнулся и бросил в лодку конец каната, другой конец которого держали Скипани и Чирилло.
Едва они услышали стук, с которым канат упал на дно лодки, как огромный вал, катившийся на этот раз с моря, с невероятной силой выбросил ее на утес. Раздался зловещий треск и вопли отчаяния; потом и лодка, и гребцы, и пассажир — все исчезло.
Но тут из груди Скипани и Чирилло одновременно вырвался возглас:
— Он поймал! Держит!
И, напрягая все силы, они стали тянуть канат к себе.
Действительно, секунду спустя море у подножия утеса расступилось и при свете факела, который Этторе Карафа держал над бездной, появился юный адъютант;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291
В это время на вершине Позиллипо показалась светящаяся точка — красноватый огонек, резко контрастирующий с серным дыханием бури и фосфоресцирующими испарениями моря; огонек по прямой линии направлялся ко дворцу королевы Джованны
Казалось, этот огонек был знаком, поданным с небес: тотчас грянул раскат грома, пронесшийся от мыса Кампанелла до мыса Мизена, и небо, раскрывшись в том же направлении, явило испуганному взору бездонные глуби Вселенной Порывы ветра, дувшего с разных сторон, рассекали поверхность моря со скоростью и грохотом смерча, вздымались огромные валы, будто поднятые каким-то подводным кипением, ураган сбросил с себя цепи и несся по морю, как разъяренный лев.
При виде этого страшного зрелища Николино так закричал, призывая сообщников, сидевших в глубинах старого дворца, что те содрогнулись, они бросились вверх по лестнице и, оказавшись у окна, поняли, о чем идет речь.
Лодка, на которой плыл — в этом они не сомневались — ожидаемый ими посланец, на полпути от Позиллипо до дворца королевы Джованны была захвачена и как бы зажата штормом, ураган сорвал с нее четырехугольный парус, и она беспорядочно металась по волнам, которых еле достигали весла двух могучих гребцов.
Как и предполагал Этторе Карафа, никакая сила не могла остановить юношу с неустрашимой душой, которого они ждали. В соответствии с заранее намеченным маршрутом и скорее ради безопасности неаполитанских заговорщиков, чем самого посланца (ибо французский мундир и чин адъютанта генерала Шампионне оберегали его в союзном государстве, в дружественной столице), он свернул с дороги, ведущей из Рима в Санта Мария, и добрался до моря, оставив коня в Поццуоли под предлогом, будто слишком устал, чтобы ехать дальше. Тут он, то ли прибегнув к угрозам, то ли пообещав щедрое вознаграждение, уговорил двух рыбаков пуститься с ним в путь, невзирая на надвигающийся шторм; как ни возмущались рыбаки подобным легкомыслием, они все же отправились в плавание, не обращая внимания на вопли и стенания жен и детей, проводивших их до самой гавани, плиты набережной которой были уже залиты водой.
Опасения рыбаков оправдались; достигнув Низиды, они хотели было высадить пассажира и укрыться за дамбой; но молодой человек, не гневаясь, не расточая лишних слов, вынул из-за пояса пистолеты, направил дула на взбунтовавшихся, и те, увидев, что путник хоть и совершенно спокоен, но полон решимости, поняли, что, если они станут упрямиться, — им конец, а потому вновь взялись за весла и поплыли дальше.
Они вышли из бухты Поццуоли в Неаполитанский залив и тут оказались лицом к лицу со штормом: тот нашел на безбрежной поверхности моря единственную лодку и, похоже, сосредоточил на ней весь свой гнев.
Пятеро заговорщиков на минуту онемели и замерли; грозная опасность, нависшая над нашим ближним, сначала всегда ошеломляет, потом в сердце, повинуясь непобедимому инстинкту, возникает властная потребность помочь ему.
Первым прервал молчание Этторе Карафа.
— Канаты! Канаты! — закричал он, вытирая со лба вдруг выступившие капли пота.
Николино бросился за канатами: он понял мысль товарища. Вновь перекинув доску над бездной, юноша перепрыгнул с подоконника на доску, с доски — на утес, а с утеса — к въездным воротам, и не прошло и десяти минут, как он появился с канатом, сорванным с общественного колодца.
За несколько минут, ушедших на все это, шторм разбушевался еще неистовее, но вместе с тем лодка, гонимая волнами, приблизилась и находилась уже лишь в нескольких кабельтовых от дворца. Однако волны с такой яростью обрушивались на скалу, на которой он был построен, что от нее нельзя было ждать спасения, и даже наоборот, к ней было крайне опасно подойти: сила прибоя была такова, что брызги волн заливали лица заговорщиков, наблюдавших из окна второго этажа, то есть на высоте двадцати — двадцати пяти футов над пучиной.
При каждом отблеске фонаря, который горел на носу лодки, но мог быть потушен любой волной, заливавшей ее, виднелись двое гребцов, отчаянно работавших веслами; лица их были искажены ужасом, в то время как там же, выпрямившись во весь рост и словно привинченный к днищу суденышка, стоял юноша с развевающимися кудрями, с улыбкой на устах; он с презрением взирал на волны: словно Сциллова свора, они с лаем носились вокруг него, и он казался божеством, которому подвластен ураган, или, что еще величественнее, — человеком, не ведающим страха. По тому, как он, заслоняя глаза ладонью, всматривался в гигантские развалины дворца, видно было: он надеется, что его ждут, и старается разглядеть сквозь тьму кого-нибудь из своих. Но вот на помощь ему пришла молния — она осветила темную, потрескавшуюся громаду древнего здания, и он увидел пятерых заговорщиков, которые в ужасе сгрудились и кричали ему как один человек:
— Мужайся!
В тот же миг чудовищный вал, откатившийся от скалистого основания дворца, рухнул на носовую часть лодки и, погасив фонарь, казалось, поглотил ее.
У всех в груди стеснило дыхание; Этторе Карафа в отчаянии обеими руками схватился за голову; но тут послышался спокойный и мощный голос, покрывший рев урагана:
— Факел!
За ним бросился Карафа — в углублении стены были заготовлены факелы для темных ночей; он схватил один из них, зажег его от лампы, горевшей на каменном столе, и почти в тот же миг появился на краю утеса, склонившись над морем и протянув по направлению к барке смолистый факел, светивший наперекор целым тучам брызг, бессильным погасить его.
Тут лодка, словно вынырнув из морских глубин, показалась всего лишь в нескольких футах от основания дворца; гребцы бросили весла и, стоя на коленях, воздев руки к небесам, взывали к Мадонне и святому Януарию.
— Канат! — крикнул юноша.
Николино взобрался на подоконник и, поддерживаемый силачом Мантонне, размахнулся и бросил в лодку конец каната, другой конец которого держали Скипани и Чирилло.
Едва они услышали стук, с которым канат упал на дно лодки, как огромный вал, катившийся на этот раз с моря, с невероятной силой выбросил ее на утес. Раздался зловещий треск и вопли отчаяния; потом и лодка, и гребцы, и пассажир — все исчезло.
Но тут из груди Скипани и Чирилло одновременно вырвался возглас:
— Он поймал! Держит!
И, напрягая все силы, они стали тянуть канат к себе.
Действительно, секунду спустя море у подножия утеса расступилось и при свете факела, который Этторе Карафа держал над бездной, появился юный адъютант;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291