— Вы первый сообщаете мне об этом. А какой чин предлагаете вы мне в моей армии? Это не чересчур нескромный вопрос, не правда ли?
— Вы будете верховным главнокомандующим, государь, а я буду счастлив и горд выполнять распоряжения вашего величества.
— Верховный главнокомандующий… гм…
— Вы отказываетесь, ваше величество? А мне давали надежду…
— Кто давал?
— Ее величество королева.
— Ее величество королева бесконечно добра. Но ее величество королева всегда слишком высокого мнения обо мне, в данном же случае она забывает, что я человек не военный. Мне стать верховным главнокомандующим? — продолжал Фердинанд. — Ведь Сан Никандро не воспитывал меня как будущего Александра или Ганнибала. И я не учился в Бриенском училище, как гражданин Буонапарте! Я не читал Полибия! Равным образом не читал я и «Записки» Юлия Цезаря, а также труды шевалье Фолара, Монтекукколи, маршала Саксонского, как ваш брат принц Карл! Ведь я понятия не имею обо всех тех вещах, что нужно изучить, чтобы быть разбитым по всем правилам! Да я в жизни никем, кроме моих липариотов, не командовал.
— Потомку Генриха Четвертого и внуку Людовика Четырнадцатого все это известно без учения, ваше величество, — отвечал Макк.
— Эту чепуху, любезный генерал, рассказывайте какому-нибудь болвану, а не мне — я всего лишь дурачок.
— Что вы, ваше величество! — воскликнул Макк, смущенный тем, что монарх так откровенно высказывается о самом себе.
Макк подождал. Король почесывал у себя за ухом.
— И что же? — спросил генерал, видя, что король колеблется и нужно как-то взбодрить его.
Фердинанд наконец решился.
— Одним из главных качеств полководца является храбрость, не так ли?
— Несомненно.
— Значит, что касается вас — вы храбры?
— Государь!
— Вы уверены, что храбры, не правда ли?
— О!
— Ну, а я вот не уверен в себе.
Королева покраснела до ушей; Макк в изумлении смотрел на короля. Министры и советники, привыкшие к цинизму Фердинанда, улыбались; ничто исходящее от него их не удивляло — так хорошо знали они эту странную личность.
— Однако я, быть может, заблуждаюсь: вдруг я тоже храбр, сам того не подозревая? Поживем — увидим.
Затем он повернулся к советникам, министрам и военачальникам и спросил:
— Вы слышали, господа, план кампании, предложенный бароном?
Все утвердительно склонили головы.
— Ты одобряешь его, Ариола?
— Да, государь, — ответил военный министр.
— Ты тоже, Пиньятелли?
— Да, государь.
— А ты, Колли?
— Да, государь.
— А ты, Паризи?
— Да, государь.
Наконец король обратился к кардиналу, который все время находился в некотором отдалении.
— А вы, Руффо? — спросил он. Кардинал молчал.
На каждое одобрение Макк отвечал улыбкой. На этого церковника, не торопившегося одобрить его план, он посмотрел с недоумением.
— Может быть, кардинал подготовил другой план, лучше этого? — спросила королева.
— Нет, ваше величество, — не смущаясь, отвечал Руффо, — я ведь не знал, что война так близка, и никто не удостоил меня чести справиться о моем мнении.
— Если у вашего преосвященства имеются какие-либо замечания, я готов выслушать их, — насмешливо заметил Макк.
— Я не осмелился бы высказать свое мнение без позволения вашего превосходительства, — с изысканной вежливостью ответил кардинал, — но, поскольку ваше превосходительство приглашает меня…
— Ах, прошу вас, прошу, — засмеялся Макк.
— Если я правильно уразумел расчеты вашего превосходительства, — продолжал Руффо, — то цель плана, с которым вы соблаговолили познакомить нас…
— Посмотрим, какова же моя цель, — сказал Макк, решив, что и ему представляется случай над кем-то поиздеваться.
— Посмотрим, посмотрим, — подхватил Фердинанд, уверенный в торжестве кардинала по одной той причине, что королева ненавидит его.
Королева нетерпеливо топнула ногой; кардинал заметил это движение, однако не посчитался с ним; он знал, что Мария Каролина его недолюбливает, но не обращал на это внимания, а потому совершенно спокойно продолжал:
— Растягивая линию фронта, ваше превосходительство рассчитывает, благодаря значительному численному пере-v весу, обогнуть фронт французской армии, сжать его с обеих сторон, бросить войска на противника, вызвать в его рядах смятение и, поскольку путь отступления будет у нет закрыт Тосканой, уничтожить его или взять в плен.
— Даже если бы я подробно разъяснил свой план, вы не могли бы лучше понять его, кардинал! — восторженно сказал Макк. — Я всех их, до последнего, захвачу в плен, и ни один француз не вернется на родину, чтобы рассказать о судьбе своих товарищей, и это так же достоверно, как то, что меня зовут барон Карл Макк. А вы можете предложить что-нибудь лучше?
— Если бы со мною посоветовались, я бы предложил нечто иное, — ответил кардинал.
— А что вы предложили бы?
— Я предложил бы всего лишь разбить неаполитанскую армию на три группы. Тысяч двадцать пять — тридцать я сосредоточил бы между Риети и Терни; я направил бы двенадцать тысяч солдат на Эмилиеву дорогу, чтобы напасть на левый фланг французов, и десять тысяч — в Понтийские болота, чтобы разбить их правый фланг. Наконец, восемь тысяч я направил бы в Тоскану.
Я приложил бы все усилия, сосредоточил бы всю энергию, на какую только способен, чтобы прорвать центральный фронт врага, отрезать оба фланга его армии так, чтобы они не в состоянии были оказать друг другу поддержку. Тем временем тосканский отряд, пополненный всем, что только может дать эта местность, поспешил бы присоединиться к нам и помочь нам в соответствии с обстоятельствами. Это позволило бы молодой, неопытной неаполитанской армии действовать сплоченно, и она уверовала бы в свои силы. Вот, — закончил Руффо, — что я предложил бы. Но я всего лишь бедный священнослужитель, и я преклоняюсь перед искушенностью и талантом генерала Макка.
С этими словами кардинал, подошедший к столу, чтобы показать на карте предлагаемое им расположение войск, снова чуть отошел в сторону, показывая тем самым, что больше в обсуждении не участвует.
Генералы удивленно переглянулись; всем было ясно, что план, предложенный кардиналом, превосходен. Макк, рассеивая неаполитанскую армию и расчленяя ее на слишком мелкие подразделения, тем самым подвергал их опасности быть разбитыми по отдельности хотя бы и немногочисленным врагом. Руффо, наоборот, предлагал образ действий, вполне исключавший подобный риск.
Макк покусывал губы; он тоже понимал, насколько только что предложенный план лучше его собственного.
— Сударь, — сказал он. — король еще волен в выборе: отдать предпочтение вам или мне, вашему плану или моему. Быть может, и в самом деле, приступая к войне, которая заслуживает названия священной, лучше обратиться к Петру Отшельнику, чем к Готфриду Бульонскому, — добавил он, смеясь, хоть и через силу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291