речь идет лишь об остановке на несколько часов у местного каретника, где наш посол не преминет к нам присоединиться, ибо он ехал по очень плохой дороге.
Дон Антонио делла Рота — так именуют его не только за благородное происхождение, которое он возводит к испанцам, но и за особое изящество, с каким он придает столь непокорному ясеню и вязу форму колеса, — живет в доме возле почтовой конторы, напротив гостиницы «Del Riposo d'Orazio» , в чем сказывается и предусмотрительность, и ум ее хозяина. Название гостиницы говорит о притязании на честь занимать то самое место, где некогда стоял дом Мурены. Дон Антонио делла Рота весьма прозорливо рассудил, что, обосновавшись возле почтовой конторы, где путникам приходится менять лошадей, и против гостиницы, где они закусывают, привлеченные напомнившей им о себе античностью, он может быть уверен, что ни одна повозка, разбитая всем известными дорогами, где карета самого Фердинанда дважды опрокидывалась, не преминет остановиться здесь для починки.
И действительно, вследствие нерадивости чиновников, ведающих главными дорогами его величества Фердинанда, дела дона Антонио шли превосходно; поэтому наши читатели при входе к нему не удивятся, услышав веселые звуки местного тамбурина в сочетании с испанской гитарой — знак радостного настроения.
Впрочем, помимо предрасположения к веселью, которое возникает у всякого коммерсанта, когда предприятие его процветает, у дона Антонио в тот день было особое основание ликовать: он выдавал дочь Франческу за своего старшего работника Пеппино, которому собирался, отойдя от дел, передать заведение. Итак, если мы проследуем по темному проходу, который тянется сквозь все здание, и бросим взгляд вокруг, то убедимся, что, насколько фасад, выходящий на улицу, суров, а двор пустынен и тих, настолько внутренний дворик привлекателен и оживлен.
Та часть владения дона Антонио, куда мы проникли, состоит из террасы с балюстрадой и лестницей в шесть ступенек; она спускается во двор, который покрыт особого рода глиной и служит во время жатвы гумном; и двор и терраса представляют собою просторную беседку, ибо над ними густо переплелись виноградные лозы — они свисают с соседних деревьев и цепляются за стену дома, покрывая зеленым узором весь побеленный фасад. Тень от листвы, колышущейся при каждом дуновении ветерка, смягчает чересчур резкую белизну стены, и, при содействии самой природы, она прекрасно сочетается с красной черепицей крыши, четко вырисовывающейся на темно-синем небе. Солнце заливает все это теплыми утренними тонами ранней осени и, проникая сквозь прорези густой листвы, покрывает золотистыми бликами мраморные плиты террасы и утрамбованную глину двора.
За садом тянется тополевая рощица; беспорядочно посаженные деревья связаны между собой длинными лозами, с которых свисают кисти винограда, слава и украшение этого райского уголка; темно-красных кистей так много, что каждый прохожий считает себя вправе сорвать кусок лозы, чтобы полакомиться или утолить жажду; дрозды же, зяблики и воробьи клюют отдельные виноградинки, подобно тому как прохожие срывают целые кисти. Несколько кур разгуливают между вязами под бдительным оком важного, почти неподвижного петуха; они также не пренебрегают добычей: то подбирают упавшие ягоды, то взлетают к нижним кистям, и порою даже повисают на них, ухватившись за них клювом и дав волю своей прожорливости. Но что этой роскошной природе до воров, мародеров и дармоедов! Все равно урожая винограда достанет на нужды будущего года; самые щедрые дары Провидения и созданы для душ бездеятельных и умов беззаботных!
За садом виднеются склоны Апеннинских гор, где в старину жили суровые пастухи-самниты, что заставили пройти под ярмом легионы Постумия, и непобедимые марсы, с которыми избегали воевать римляне, еще две тысячи лет назад старавшиеся превратить их в своих союзников. Здесь-то и скрывается, множась при каждой политической встряске, терзающей равнину и долины, дикое и непокорное племя разбойников.
А теперь, когда занавес поднят, выведем на сцену актеров.
Их три группы.
Первую, возглавляемую метром Антонио делла Рота, составляют люди, именующие себя разумными не потому, что разум пришел к ним, а потому, что ушла молодость; они сидят на террасе, за столом, уставленным бутылками с высоким горлышком и соломенной оплеткой.
Вторая группа состоит из юношей и девушек; они танцуют тарантеллу или, вернее, тарантеллы, а верховодят ими Пеппино и Франческа — жених и невеста, которым предстоит вскоре стать супругами.
Наконец, третью группу образуют музыканты: один из них бренчит на гитаре, двое других бьют в баскские бубны; на нижней ступеньке лестницы, спускающейся с террасы во двор, восседает гитарист; еще двое стоят рядом с ним, чтобы не стеснять своих движений и иметь возможность в определенные моменты, подобно игре на органе, ударять по тамбуринам локтем, головой или коленом.
Наблюдает за собравшимися единственный зритель — молодой человек лет двадцати — двадцати двух; он полусидя привалился к почти развалившейся стене, отделяющей владение дона Антонио от двора его кума и соседа шорника Джансимоне, так что трудно сказать, где этот юноша находится в гостях: у шорника или у каретника.
Зритель этот, хотя он сидит неподвижно и с виду совершенно равнодушен, вызывает явное беспокойство и у Антонио, и у Франчески, и у Пеппино: их взгляды, поминутно обращаемые к нему, красноречиво говорят, что было бы предпочтительно, если бы неудобный сосед устроился где-нибудь подальше, а лучше бы и вовсе отсутствовал.
Поскольку остальные персонажи, которых мы представили читателям, являются в нашей драме всего лишь статистами или вроде того, в то время как этому юноше предназначена в ней довольно значительная роль, мы им сейчас и займемся.
Как уже было сказано, это хорошо сложенный молодой человек лет двадцати — двадцати двух; у него белокурые, почти рыжие волосы, большие, на редкость умные голубые глаза, в их блеске временами угадывается невероятная жестокость; цвет лица его не пострадал в детстве от непогоды, но кожа отмечена редкими веснушками; нос прямой; тонкие, приподнятые по углам губы прикрывают два ряда маленьких, белых и острых, как у шакала, зубов; еще редкие усы и борода чуть рыжеваты; в довершение портрета этого странного юноши, полукрестьянина, полугорожанина, заметим, что в его манере держаться, в одежде, вплоть до широкополой шляпы, лежащей возле него, есть что-то выдающее в нем бывшего семинариста.
Это младший из трех братьев Пецца; старшие ходят за плугом; его же, не столь крепкого, родители действительно предназначали вначале в священнослужители: у крестьян из провинций Терра ди Лаворо, Абруцци, Базиликата или Калабрия считается большой честью вывести одного из сыновей в духовное сословие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291
Дон Антонио делла Рота — так именуют его не только за благородное происхождение, которое он возводит к испанцам, но и за особое изящество, с каким он придает столь непокорному ясеню и вязу форму колеса, — живет в доме возле почтовой конторы, напротив гостиницы «Del Riposo d'Orazio» , в чем сказывается и предусмотрительность, и ум ее хозяина. Название гостиницы говорит о притязании на честь занимать то самое место, где некогда стоял дом Мурены. Дон Антонио делла Рота весьма прозорливо рассудил, что, обосновавшись возле почтовой конторы, где путникам приходится менять лошадей, и против гостиницы, где они закусывают, привлеченные напомнившей им о себе античностью, он может быть уверен, что ни одна повозка, разбитая всем известными дорогами, где карета самого Фердинанда дважды опрокидывалась, не преминет остановиться здесь для починки.
И действительно, вследствие нерадивости чиновников, ведающих главными дорогами его величества Фердинанда, дела дона Антонио шли превосходно; поэтому наши читатели при входе к нему не удивятся, услышав веселые звуки местного тамбурина в сочетании с испанской гитарой — знак радостного настроения.
Впрочем, помимо предрасположения к веселью, которое возникает у всякого коммерсанта, когда предприятие его процветает, у дона Антонио в тот день было особое основание ликовать: он выдавал дочь Франческу за своего старшего работника Пеппино, которому собирался, отойдя от дел, передать заведение. Итак, если мы проследуем по темному проходу, который тянется сквозь все здание, и бросим взгляд вокруг, то убедимся, что, насколько фасад, выходящий на улицу, суров, а двор пустынен и тих, настолько внутренний дворик привлекателен и оживлен.
Та часть владения дона Антонио, куда мы проникли, состоит из террасы с балюстрадой и лестницей в шесть ступенек; она спускается во двор, который покрыт особого рода глиной и служит во время жатвы гумном; и двор и терраса представляют собою просторную беседку, ибо над ними густо переплелись виноградные лозы — они свисают с соседних деревьев и цепляются за стену дома, покрывая зеленым узором весь побеленный фасад. Тень от листвы, колышущейся при каждом дуновении ветерка, смягчает чересчур резкую белизну стены, и, при содействии самой природы, она прекрасно сочетается с красной черепицей крыши, четко вырисовывающейся на темно-синем небе. Солнце заливает все это теплыми утренними тонами ранней осени и, проникая сквозь прорези густой листвы, покрывает золотистыми бликами мраморные плиты террасы и утрамбованную глину двора.
За садом тянется тополевая рощица; беспорядочно посаженные деревья связаны между собой длинными лозами, с которых свисают кисти винограда, слава и украшение этого райского уголка; темно-красных кистей так много, что каждый прохожий считает себя вправе сорвать кусок лозы, чтобы полакомиться или утолить жажду; дрозды же, зяблики и воробьи клюют отдельные виноградинки, подобно тому как прохожие срывают целые кисти. Несколько кур разгуливают между вязами под бдительным оком важного, почти неподвижного петуха; они также не пренебрегают добычей: то подбирают упавшие ягоды, то взлетают к нижним кистям, и порою даже повисают на них, ухватившись за них клювом и дав волю своей прожорливости. Но что этой роскошной природе до воров, мародеров и дармоедов! Все равно урожая винограда достанет на нужды будущего года; самые щедрые дары Провидения и созданы для душ бездеятельных и умов беззаботных!
За садом виднеются склоны Апеннинских гор, где в старину жили суровые пастухи-самниты, что заставили пройти под ярмом легионы Постумия, и непобедимые марсы, с которыми избегали воевать римляне, еще две тысячи лет назад старавшиеся превратить их в своих союзников. Здесь-то и скрывается, множась при каждой политической встряске, терзающей равнину и долины, дикое и непокорное племя разбойников.
А теперь, когда занавес поднят, выведем на сцену актеров.
Их три группы.
Первую, возглавляемую метром Антонио делла Рота, составляют люди, именующие себя разумными не потому, что разум пришел к ним, а потому, что ушла молодость; они сидят на террасе, за столом, уставленным бутылками с высоким горлышком и соломенной оплеткой.
Вторая группа состоит из юношей и девушек; они танцуют тарантеллу или, вернее, тарантеллы, а верховодят ими Пеппино и Франческа — жених и невеста, которым предстоит вскоре стать супругами.
Наконец, третью группу образуют музыканты: один из них бренчит на гитаре, двое других бьют в баскские бубны; на нижней ступеньке лестницы, спускающейся с террасы во двор, восседает гитарист; еще двое стоят рядом с ним, чтобы не стеснять своих движений и иметь возможность в определенные моменты, подобно игре на органе, ударять по тамбуринам локтем, головой или коленом.
Наблюдает за собравшимися единственный зритель — молодой человек лет двадцати — двадцати двух; он полусидя привалился к почти развалившейся стене, отделяющей владение дона Антонио от двора его кума и соседа шорника Джансимоне, так что трудно сказать, где этот юноша находится в гостях: у шорника или у каретника.
Зритель этот, хотя он сидит неподвижно и с виду совершенно равнодушен, вызывает явное беспокойство и у Антонио, и у Франчески, и у Пеппино: их взгляды, поминутно обращаемые к нему, красноречиво говорят, что было бы предпочтительно, если бы неудобный сосед устроился где-нибудь подальше, а лучше бы и вовсе отсутствовал.
Поскольку остальные персонажи, которых мы представили читателям, являются в нашей драме всего лишь статистами или вроде того, в то время как этому юноше предназначена в ней довольно значительная роль, мы им сейчас и займемся.
Как уже было сказано, это хорошо сложенный молодой человек лет двадцати — двадцати двух; у него белокурые, почти рыжие волосы, большие, на редкость умные голубые глаза, в их блеске временами угадывается невероятная жестокость; цвет лица его не пострадал в детстве от непогоды, но кожа отмечена редкими веснушками; нос прямой; тонкие, приподнятые по углам губы прикрывают два ряда маленьких, белых и острых, как у шакала, зубов; еще редкие усы и борода чуть рыжеваты; в довершение портрета этого странного юноши, полукрестьянина, полугорожанина, заметим, что в его манере держаться, в одежде, вплоть до широкополой шляпы, лежащей возле него, есть что-то выдающее в нем бывшего семинариста.
Это младший из трех братьев Пецца; старшие ходят за плугом; его же, не столь крепкого, родители действительно предназначали вначале в священнослужители: у крестьян из провинций Терра ди Лаворо, Абруцци, Базиликата или Калабрия считается большой честью вывести одного из сыновей в духовное сословие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291