— Честное слово, — пробурчал он, — весь твой департамент взбунтовался против меня. Ну-ка, посмотри сам.
Бросив взгляд на донесения, Ролан все понял.
— Вот именно, генерал! — ответил он. — Потому и я вернулся, чтобы это обсудить.
— Хорошо, обсудим, но сначала вели Бурьенну достать атлас департаментов Франции.
Ролан принес атлас и, угадывая желание Бонапарта, раскрыл карту департамента Эн.
— Та самая, — кивнул головой первый консул. — Теперь покажи, где это произошло.
Ролан указал точку в окрестностях Лиона.
— Смотрите, генерал, вот место первого нападения, вот здесь, против селения Белиньё.
— Авторов?
— Оно произошло тут, — продолжал Ролан, проведя пальцем к другому краю департамента, ближе к Женеве. — Вот озеро Нантюа, а вот озеро Силан.
— Ну, а третье?
Ролан ткнул пальцем в середину карты.
— Генерал, вот точное место; Кароньеры не обозначены на карте, как пункт незначительный.
— Что такое Кароньеры?
— Генерал, у нас так называют мастерские, где изготавливают черепицу. Они принадлежат гражданину Терье. Вот место, где они должны быть обозначены на карте.
И Ролан отметил кончиком карандаша на листе атласа участок, где была задержана почтовая карета.
— Как? — удивился Бонапарт. — Это произошло всего в полульё от Бурка?
— Почти в полульё, генерал; этим объясняется, почему раненого коня привели в Бурк и он околел в конюшнях «Доброго согласия».
— Вам ясны все обстоятельства дела, сударь? — резко спросил Бонапарт министра полиции.
— Да, гражданин первый консул, — ответил тот.
— Я требую, чтобы грабежи на дорогах прекратились!
— Я приложу все усилия…
— Дело не в том, чтобы приложить усилия, а в том, чтобы добиться успеха.
Министр поклонился.
— Лишь при этом условии, — добавил Бонапарт, — я соглашусь признать, что вы действительно умелый человек, каким себя считаете.
— Я постараюсь вам помочь, гражданин! — заявил Ролан.
— Я не осмеливался просить вашего содействия… — сказал министр.
— Я окажу вам помощь. Не предпринимайте ничего, не обсудив это вместе со мной.
Министр вопросительно посмотрел на первого консула.
— Хорошо, — сказал Бонапарт. — Ступайте. Ролан посетит вас в министерстве.
Министр поклонился и вышел.
— В самом деле, — продолжал первый консул, — для тебя, Ролан, вопрос чести — уничтожить этих бандитов. Во-первых, грабежи происходят в твоем департаменте, и, кроме того, разбойники, похоже, что-то замышляют против тебя и твоих родных.
— Наоборот, — возразил Ролан, — меня приводит в бешенство именно то, что они щадят меня и мою семью.
— Постой, объяснись точнее, Ролан: здесь каждая подробность имеет значение. Мы как будто снова начинаем войну с бедуинами.
— Судите сами, генерал: я принимаю решение провести ночь в Сейонском монастыре, ибо там, по слухам, водятся привидения. И действительно, передо мной появляется призрак, но совершенно безобидный. Я дважды стреляю в него из пистолета, но он даже не оборачивается. Далее: задержан дилижанс, в котором едет моя мать, она падает в обморок. Один из разбойников с величайшей заботливостью приводит ее в чувство, трет ей виски уксусом, подносит нюхательные соли. Мой брат Эдуард стреляет в бандитов, а те обнимают его, ласкают, хвалят за храбрость, чуть ли не дарят ему конфеты в награду за хорошее поведение. И наоборот, моего друга сэра Джона, когда он после меня идет в монастырь, принимают за шпиона и закалывают кинжалом.
— Но он не умер?
— Нет, совсем напротив, он чувствует себя превосходно и хочет жениться на моей сестре.
— Вот как! Он сделал предложение?
— По всем правилам.
— И что же ты ответил?
— Ответил, что согласие зависит от двух лиц.
— От твоей матери и тебя — это справедливо.
— Вовсе нет: от самой моей сестры… и от вас.
— От нее самой — это понятно, но при чем тут я?
— Вы же говорили, генерал, что хотите сами выдать ее замуж.
Бонапарт задумался и, скрестив руки на груди, стал ходить по кабинету. Потом вдруг спросил, остановившись перед Роланом:
— Кто он такой, твой англичанин?
— Вы его видели, генерал.
— Я не говорю о наружности — все англичане одинаковы: бледная кожа, голубые глаза, рыжие волосы и лошадиная челюсть.
— Это из-за «the», генерал, — серьезным тоном пояснил Ролан.
— То есть как из-за «the»?
— Ну да. Вы ведь учились английскому языку, генерал?
— Точнее, я пробовал учиться.
— Тогда учитель, верно, объяснял вам, что «the» произносят, уперев язык в зубы; а так как англичане поминутно произносят «the» и, стало быть, толкают зубы языком, то под конец у них и вытягивается челюсть, та самая, как вы правильно заметили, лошадиная челюсть — характерная черта их физиономии.
Бонапарт вопросительно взглянул на Ролана, не зная, шутит ли этот неисправимый насмешник или говорит серьезно. Ролан был невозмутим.
— Таково твое мнение?
— Да, генерал, и мне кажется, что с точки зрения физиологии оно стоит любого другого. У меня множество наблюдений такого рода, и я их высказываю при всяком удобном случае.
— Вернемся к твоему англичанину.
— Охотно, генерал.
— Я спрашивал, что он за человек?
— Это настоящий джентльмен, очень смелый, очень спокойный, очень невозмутимый, очень благородный, очень богатый, и, кроме того — что вряд ли служит ему рекомендацией в ваших глазах, — племянник лорда Гран-вилла, первого министра его величества Британского.
— Как ты сказал?
— Я сказал, что он племянник первого министра его величества Британского.
Бонапарт снова зашагал по кабинету. Потом, подойдя к Ролану, вдруг спросил:
— Могу я повидать твоего англичанина?
— Вы отлично знаете, генерал, что для вас нет невозможного.
— Где он?
— В Париже.
— Отправляйся за ним и доставь его ко мне.
Ролан привык повиноваться без рассуждений. Он взял шляпу и направился к двери.
— Пошли ко мне Бурьенна, — приказал первый консул, когда Ролан дошел до порога.
Через пять минут после ухода Ролана явился Бурьенн.
— Садитесь, Бурьенн! — сказал первый консул. Секретарь сел за стол, разложил листы бумаги, обмакнул перо в чернильницу и приготовился писать.
— Вы готовы? — спросил Бонапарт, усевшись на край стола, за которым писал Бурьенн. То была одна из его привычек, приводившая в отчаяние секретаря, так как первый консул, диктуя, непрерывно раскачивался, отчего письменный стол шатался и колыхался словно корабль в бурном море.
— Я готов, — ответил Бурьенн, который привык в конце концов ко всем причудам первого консула.
— Тогда пишите. И начал диктовать:
«Его Величеству королю Великобритании и Ирландии от Бонапарта, первого консула Республики.
Призванный по воле французской нации стать высшим должностным лицом Республики, я счел уместным обратиться с личным посланием к Вашему Величеству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196