Тот медленно поднял голову, по его щекам катились слезы, и он не стыдился их.
— Генерал! — проговорил он. — Делайте со мною что угодно: я ваш пленник.
— Разве берут в плен посланника первого консула? — засмеялся Жорж. — Но его можно попросить об одной услуге. У меня нет полевого госпиталя для раненых, — продолжал он. — Нет у меня и тюрьмы для пленных. Возьмите на себя доставить в Ван раненых и пленных республиканских солдат.
— Как это так, генерал? — удивился Ролан.
— Я отдаю их вам, вернее, поручаю. К сожалению, ваш конь убит, так же как и мой. Но конь Золотой Ветви уцелел, возьмите его.
Молодой полковник сделал протестующий жест.
— Разумеется, на время, пока вы не раздобудете себе другого, — добавил Кадудаль, отвешивая поклон.
Ролан оценил великодушие Кадудаля и понял, что не уронит своего достоинства, если примет его предложение.
— Увидимся ли мы еще с вами, генерал? — спросил он, вставая на ноги.
— Сомневаюсь, сударь: я должен буду действовать на побережье, в окрестностях Пор-Луи, а долг зовет вас в Люксембургский дворец.
— Что же мне рассказать первому консулу, генерал?
— То, что вы видели, сударь. Пусть он сам решит, чья тактика лучше, — аббата Бернье или Жоржа Кадудаля.
— Судя по тому, что я видел, сударь, едва ли я когда-нибудь смогу вам понадобиться, но, во всяком случае, помните, у вас есть друг среди окружения первого консула.
Ролан протянул руку Кадудалю.
Глава роялистов пожал ее с таким же дружеским чувством, как и перед боем.
— Прощайте, господин де Монтревель, — проговорил Жорж. — Я полагаю, что вы и без моего совета постараетесь оправдать генерала Гатри. Такого рода поражение приносит не меньше славы, чем победа.
Между тем для полковника-республиканца привели коня, принадлежавшего Золотой Ветви. Ролан вскочил в седло.
— Кстати, — прибавил Кадудаль, — проезжая через Ла-Рош-Бернар, постарайтесь узнать, что стало с гражданином Тома Мильером.
— Он убит! — внезапно послышался ответ.
Сердце Короля и четверо его подручных только что возвратились из похода, мокрые от пота и забрызганные грязью; они опоздали и не смогли участвовать в битве.
Под конец Ролан бросил взгляд на поле сражения; у него вырвался вздох, и, еще раз раскланявшись с Кадудалем, он поскакал галопом по полю, чтобы встретить на дороге в
Ван повозку с пленными и ранеными, которую ему предстояло доставить генералу Гатри.
Кадудаль велел выдать каждому бойцу экю в шесть ливров.
Ролану невольно подумалось, что генерал-роялист проявляет такую щедрость, тратя деньги Директории, посланные на запад Морганом и его сообщниками.
XXXV. СВАТОВСТВО
По приезде в Париж Ролан прежде всего отправился к первому консулу. Он привез ему две важные новости: умиротворение в Вандее и разгоревшееся с небывалой силой восстание в Бретани.
Бонапарт хорошо знал Ролана: три его донесения — об убийстве Тома Мильера, о суде над епископом Одреном и о сражении при Гран-Шане — произвели на него глубокое впечатление. Молодой человек представлял события в мрачных красках, обнаружив при этом свое тяжелое душевное состояние.
Ролана был в отчаянии, что упустил еще одну возможность быть убитым. Ему казалось, будто его охраняет некая неведомая сила, будто он всегда остается цел и невредим там, где другие расплачиваются жизнью; в монастыре, где сэра Джона ожидали двенадцать судей и смертный приговор, ему Ролану, повстречался только призрак, правда неуязвимый, но вполне безобидный.
Ролан с горечью упрекал себя за то, что искал поединка с Жоржем Кадудалем — поединка, который тот предвидел, — вместо того чтобы кинуться в гущу битвы, где мог бы, по крайней мере, убивать или пасть в бою.
Первый консул, слушая рассказ своего адъютанта, с тревогой смотрел на него: он видел, что тот по-прежнему одержим стремлением к смерти, что его не исцелили, как надеялся Бонапарт, ни возвращение на родину, ни свидание с родными.
Говоря о поражении, Ролан брал вину на себя, всячески оправдывая и превознося генерала Гатри; с прямотой и беспристрастием солдата он воздал должное храбрости и благородству роялистского генерала Кадудаля.
Бонапарт слушал его с серьезным, почти печальным лицом; насколько его привлекали войны с внешними врагами, блистательные победы, сияние славы, настолько ему внушала отвращение война междоусобная, когда страна проливает собственную кровь и сама раздирает себя на части.
Он считал, что в таких случаях война должна уступить место переговорам.
Но как вести переговоры с человеком, подобным Кадудалю?
Бонапарт прекрасно знал всю силу своего личного обаяния и, стоило ему захотеть, умел им пользоваться. Он принял решение встретиться с Кадудалем и намеревался, ничего пока не говоря Ролану, в свое время поручить ему устроить это свидание.
До тех пор он хотел выяснить, не будет ли Брюн, чей военный талант он ставил высоко, удачливее своих предшественников.
Сообщив Ролану о приезде его матери, поселившейся в особняке на улице Победы, первый консул отпустил его.
Ролан вскочил в коляску и поспешил туда.
Он застал г-жу де Монтревель дома, гордую и счастливую, как только может быть счастлива женщина и мать.
Эдуарда еще накануне приняли во Французский пританей.
Госпожа де Монтревель собиралась покинуть Париж и вернуться домой к Амели, чье здоровье по-прежнему ее тревожило.
Что касается сэра Джона, он был не только вне опасности, но почти совсем здоров. Он находился в Париже, приезжал накануне навестить г-жу де Монтревель, не застал ее, так как она провожала Эдуарда в училище, и оставил свою визитную карточку.
На карточке был указан адрес: сэр Джон остановился на улице Ришелье в гостинице «Мирабо».
Часы показывали одиннадцать утра — как раз время завтрака сэра Джона; Ролан был вполне уверен, что застанет его дома. Он вскочил в коляску и велел ехать к гостинице «Мирабо».
Он действительно нашел сэра Джона за обильным завтраком на английский манер, что было редкостью в ту эпоху: лорд ел отбивные котлеты с кровью и пил чай большими чашками.
При виде Ролана сэр Джон с радостным возгласом вскочил из-за стола и бросился навстречу гостю.
Ролан искренне привязался к этому удивительному человеку, в котором за эксцентричными выходками иностранца таилось редкое душевное благородство.
Сэр Джон осунулся и побледнел, однако чувствовал себя прекрасно.
Его рана зарубцевалась, и, за исключением удушья, которое с каждым днем шло на убыль и вскоре должно было пройти, он почти совсем выздоровел.
Он встретил Ролана с такой сердечностью, какую трудно было ожидать от столь сдержанного человека, и заявил, что радость свидания с другом принесет ему полное исцеление.
Прежде всего сэр Джон пригласил Ролана позавтракать вместе, обещая угостить его блюдами французской кухни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
— Генерал! — проговорил он. — Делайте со мною что угодно: я ваш пленник.
— Разве берут в плен посланника первого консула? — засмеялся Жорж. — Но его можно попросить об одной услуге. У меня нет полевого госпиталя для раненых, — продолжал он. — Нет у меня и тюрьмы для пленных. Возьмите на себя доставить в Ван раненых и пленных республиканских солдат.
— Как это так, генерал? — удивился Ролан.
— Я отдаю их вам, вернее, поручаю. К сожалению, ваш конь убит, так же как и мой. Но конь Золотой Ветви уцелел, возьмите его.
Молодой полковник сделал протестующий жест.
— Разумеется, на время, пока вы не раздобудете себе другого, — добавил Кадудаль, отвешивая поклон.
Ролан оценил великодушие Кадудаля и понял, что не уронит своего достоинства, если примет его предложение.
— Увидимся ли мы еще с вами, генерал? — спросил он, вставая на ноги.
— Сомневаюсь, сударь: я должен буду действовать на побережье, в окрестностях Пор-Луи, а долг зовет вас в Люксембургский дворец.
— Что же мне рассказать первому консулу, генерал?
— То, что вы видели, сударь. Пусть он сам решит, чья тактика лучше, — аббата Бернье или Жоржа Кадудаля.
— Судя по тому, что я видел, сударь, едва ли я когда-нибудь смогу вам понадобиться, но, во всяком случае, помните, у вас есть друг среди окружения первого консула.
Ролан протянул руку Кадудалю.
Глава роялистов пожал ее с таким же дружеским чувством, как и перед боем.
— Прощайте, господин де Монтревель, — проговорил Жорж. — Я полагаю, что вы и без моего совета постараетесь оправдать генерала Гатри. Такого рода поражение приносит не меньше славы, чем победа.
Между тем для полковника-республиканца привели коня, принадлежавшего Золотой Ветви. Ролан вскочил в седло.
— Кстати, — прибавил Кадудаль, — проезжая через Ла-Рош-Бернар, постарайтесь узнать, что стало с гражданином Тома Мильером.
— Он убит! — внезапно послышался ответ.
Сердце Короля и четверо его подручных только что возвратились из похода, мокрые от пота и забрызганные грязью; они опоздали и не смогли участвовать в битве.
Под конец Ролан бросил взгляд на поле сражения; у него вырвался вздох, и, еще раз раскланявшись с Кадудалем, он поскакал галопом по полю, чтобы встретить на дороге в
Ван повозку с пленными и ранеными, которую ему предстояло доставить генералу Гатри.
Кадудаль велел выдать каждому бойцу экю в шесть ливров.
Ролану невольно подумалось, что генерал-роялист проявляет такую щедрость, тратя деньги Директории, посланные на запад Морганом и его сообщниками.
XXXV. СВАТОВСТВО
По приезде в Париж Ролан прежде всего отправился к первому консулу. Он привез ему две важные новости: умиротворение в Вандее и разгоревшееся с небывалой силой восстание в Бретани.
Бонапарт хорошо знал Ролана: три его донесения — об убийстве Тома Мильера, о суде над епископом Одреном и о сражении при Гран-Шане — произвели на него глубокое впечатление. Молодой человек представлял события в мрачных красках, обнаружив при этом свое тяжелое душевное состояние.
Ролана был в отчаянии, что упустил еще одну возможность быть убитым. Ему казалось, будто его охраняет некая неведомая сила, будто он всегда остается цел и невредим там, где другие расплачиваются жизнью; в монастыре, где сэра Джона ожидали двенадцать судей и смертный приговор, ему Ролану, повстречался только призрак, правда неуязвимый, но вполне безобидный.
Ролан с горечью упрекал себя за то, что искал поединка с Жоржем Кадудалем — поединка, который тот предвидел, — вместо того чтобы кинуться в гущу битвы, где мог бы, по крайней мере, убивать или пасть в бою.
Первый консул, слушая рассказ своего адъютанта, с тревогой смотрел на него: он видел, что тот по-прежнему одержим стремлением к смерти, что его не исцелили, как надеялся Бонапарт, ни возвращение на родину, ни свидание с родными.
Говоря о поражении, Ролан брал вину на себя, всячески оправдывая и превознося генерала Гатри; с прямотой и беспристрастием солдата он воздал должное храбрости и благородству роялистского генерала Кадудаля.
Бонапарт слушал его с серьезным, почти печальным лицом; насколько его привлекали войны с внешними врагами, блистательные победы, сияние славы, настолько ему внушала отвращение война междоусобная, когда страна проливает собственную кровь и сама раздирает себя на части.
Он считал, что в таких случаях война должна уступить место переговорам.
Но как вести переговоры с человеком, подобным Кадудалю?
Бонапарт прекрасно знал всю силу своего личного обаяния и, стоило ему захотеть, умел им пользоваться. Он принял решение встретиться с Кадудалем и намеревался, ничего пока не говоря Ролану, в свое время поручить ему устроить это свидание.
До тех пор он хотел выяснить, не будет ли Брюн, чей военный талант он ставил высоко, удачливее своих предшественников.
Сообщив Ролану о приезде его матери, поселившейся в особняке на улице Победы, первый консул отпустил его.
Ролан вскочил в коляску и поспешил туда.
Он застал г-жу де Монтревель дома, гордую и счастливую, как только может быть счастлива женщина и мать.
Эдуарда еще накануне приняли во Французский пританей.
Госпожа де Монтревель собиралась покинуть Париж и вернуться домой к Амели, чье здоровье по-прежнему ее тревожило.
Что касается сэра Джона, он был не только вне опасности, но почти совсем здоров. Он находился в Париже, приезжал накануне навестить г-жу де Монтревель, не застал ее, так как она провожала Эдуарда в училище, и оставил свою визитную карточку.
На карточке был указан адрес: сэр Джон остановился на улице Ришелье в гостинице «Мирабо».
Часы показывали одиннадцать утра — как раз время завтрака сэра Джона; Ролан был вполне уверен, что застанет его дома. Он вскочил в коляску и велел ехать к гостинице «Мирабо».
Он действительно нашел сэра Джона за обильным завтраком на английский манер, что было редкостью в ту эпоху: лорд ел отбивные котлеты с кровью и пил чай большими чашками.
При виде Ролана сэр Джон с радостным возгласом вскочил из-за стола и бросился навстречу гостю.
Ролан искренне привязался к этому удивительному человеку, в котором за эксцентричными выходками иностранца таилось редкое душевное благородство.
Сэр Джон осунулся и побледнел, однако чувствовал себя прекрасно.
Его рана зарубцевалась, и, за исключением удушья, которое с каждым днем шло на убыль и вскоре должно было пройти, он почти совсем выздоровел.
Он встретил Ролана с такой сердечностью, какую трудно было ожидать от столь сдержанного человека, и заявил, что радость свидания с другом принесет ему полное исцеление.
Прежде всего сэр Джон пригласил Ролана позавтракать вместе, обещая угостить его блюдами французской кухни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196