— То не возвращайтесь, не предупредив меня; в противном случае не удивляйтесь, если вас схватят как врага.
— Для меня это будет большая честь, генерал. Этим вы докажете, что считаете меня опасным противником.
Жорж отвесил поклон первому консулу и вышел.
— Ну что, генерал, — спросил Ролан, когда двери за Кадудалем затворились, — не правда ли, этот человек именно таков, как я его описывал?
— Да, — произнес Бонапарт задумчиво, — жаль только, что он не понимает современного положения вещей; но даже его фанатическая преданность ложным принципам доказывает благородство его натуры. Вероятно, он пользуется огромным влиянием среди своих. — И он добавил вполголоса: — И все же придется с этим покончить…
Затем обратился к Ролану:
— Ну, а как у тебя?
— А я уже все кончил, — ответил молодой адъютант.
— А, значит, Соратники Иегу?..
— Их больше не существует, генерал: три четверти убиты, остальные в тюрьме.
— А ты цел и невредим?
— Не говорите об этом, генерал! Я начинаю верить, что, сам того не подозревая, вступил в сделку с дьяволом.
В тот же вечер, как он и сказал первому консулу, Кадудаль уехал в Англию.
Получив известие о благополучном прибытии в Лондон вождя бретонцев, Людовик XVIII написал ему следующее послание:
«К моему величайшему удовлетворению, мне стало известно, что Вы, генерал, наконец вырвались из рук тирана, который, не сумев оценить благородства Вашей натуры, дерзнул предложить Вам перейти к нему на службу. Я горько сокрушался, что неблагоприятное стечение обстоятельств принудило Вас вступить с ним в переговоры, но при этом не испытывал ни малейшего беспокойства: я слишком хорошо знаю величие души моих верных бретонцев и особенно Вашей. Ныне Вы наконец свободны. Вы находитесь при дворе брата моего, и мои надежды возродились с новой силой. Мне нет надобности пояснять эти слова истинному французу, каковым Вы являетесь.
Людовик».
К этому посланию были приложены указ о присвоении Кадудалю чина генерал-лейтенанта и орденская лента Святого Людовика.
LI. РЕЗЕРВНАЯ АРМИЯ
Первый консул достиг всего, чего желал: Соратники Иегу были истреблены, в Вандее — восстановлено спокойствие.
Предлагая Англии заключить мир, Бонапарт на самом деле думал о войне: он ясно понимал, что, рожденный войною, он мог возвыситься только на поле сражения. Он словно предвидел, что когда-нибудь поэт назовет его титаном битв.
Но как начать войну?
Одна из статей Конституции VIII года запрещала первому консулу лично командовать армией и покидать пределы Франции.
В любой конституции непременно встретится какая-нибудь нелепая статья, хорошо еще, если только одна!
Первый консул нашел выход из положения.
Он устроил военный лагерь у Дижона; армия, сформированная в этих лагерях, была названа Резервной.
Основные силы, около тридцати тысяч человек, были стянуты из Вандеи и Бретани. К ним присоединились двадцать тысяч новобранцев. Командующим Резервной армией был назначен генерал Бертье.
План, задуманный Бонапартом, о котором он однажды сообщил Ролану в кабинете Люксембургского дворца, остался без изменений.
Он замыслил снова завоевать Италию в одном лишь сражении; это сражение должно было завершиться триумфальной победой.
Моро, в благодарность за содействие в перевороте 18 брюмера, получил высокий военный пост, о котором мечтал: он был назначен главнокомандующим Рейнской армией, армией в восемьдесят тысяч солдат.
Ожеро возглавлял Галло-Батавскую армию, насчитывающую двадцать пять тысяч штыков.
Наконец, Массена командовал Итальянской армией, осажденной в Генуе, и отчаянно оборонялся в этом городе, который штурмовал с суши австрийский генерал Отт, а с моря — адмирал Кейт.
Пока в Италии отбивали атаки, Моро перешел в наступление на Рейне и наголову разбил противника в Штоккахе и Мёскирхе. Первая победа в этой кампании должна была послужить сигналом для выступления в поход Резервной армии, после второй победы не оставалось сомнений в целесообразности военных действий.
Но как переправить Резервную армию в Италию?
Первой мыслью Бонапарта было совершить восхождение в кантон Вале и выйти через Симплонский перевал.
Таким путем можно было обогнуть Пьемонт и вступить в Милан; но подобный переход потребовал бы слишком много времени и происходил бы у всех на виду.
Бонапарт отказался от этого маршрута; в его планы входило застигнуть австрийцев врасплох и вывести всю армию на равнины Пьемонта, прежде чем неприятель заподозрит, что она переправилась через Альпы. Он задумал переход через перевал Большой Сен-Бернар. Потому-то он и послал отцам монахам монастыря, расположенного на вершине горы, пятьдесят тысяч франков, которыми, как мы помним, завладели Соратники Иегу.
После этого Бонапарт отправил еще пятьдесят тысяч франков, и та сумма благополучно дошла по назначению.
На пятьдесят тысяч франков монахам было велено накопить обильные запасы провианта, дабы пятидесятитысячная армия могла подкрепиться во время однодневного привала.
В соответствии с планом, к концу апреля вся артиллерия двинулась в горы через Лозанну, Вильнёв, Мартиньи и Сен-Пьер.
Генерал Мармон, командующий артиллерией, был послан вперед, чтобы следить за перевозкой орудий.
Переправить артиллерию казалось задачей почти неосуществимой. Однако ее необходимо было выполнить.
Таких примеров в истории еще не было. Ни Ганнибалу с его слонами, с его нумидийцами и галлами, ни Карлу Великому с воинами-франками не приходилось преодолевать подобных трудностей.
Во время первой Итальянской кампании, в 1796 году, армия не поднималась на Альпы, она их обогнула; от Ниццы до Кераско войска шли по дороге, проходящей по «Карнизу».
На этот раз перед ними стояла поистине титаническая задача!
Вначале необходимо было удостовериться, что в Альпах нет засады: даже без австрийских войск горные кручи были достаточно грозным врагом!
Ланн с авангардом был отправлен вперед, на разведку; он прошел через перевал Большой Сен-Бернар без артиллерии, без обозов и с ходу взял Шатийон.
Австрийцы не оставили в Пьемонте никакого заслона, кроме кавалерийских баз и нескольких сторожевых постов.
Итак, перед армией не стояло никаких препятствий, кроме преград, воздвигнутых самой природой. И Бонапарт дал приказ выступить в поход.
Для перевозки артиллерии заготовили сани; но, как ни узки были их полозья, они оказались слишком широки для горных троп.
Необходимо было изобрести другой способ.
Тогда выдолбили сосновые бревна и вставили туда орудия, сняв их с лафетов; сверху прикрепили канаты тяги, снизу — рычаги для управления движением.
Двадцать гренадеров впряглись спереди и волокли пушки за канаты, двадцать других несли их походное снаряжение вместе со своим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196