обоим противникам неминуемо грозила если не мгновенная смерть, то смертельная рана.
Между тем Ролан нещадно погонял своего коня, явно торопясь прибыть на место, так что за пять минут до назначенного срока он уже мчался по аллее парка Ла Мюэтт.
В конце аллеи прохаживался какой-то человек.
Ролан узнал сэра Джона.
Секунданты невольно взглянули на Ролана в тот момент, когда он заметил своего противника.
К их крайнему изумлению, его лицо приняло доброжелательное, почти нежное выражение.
Не прошло и трех минут, как четверо участников предстоящей драмы сошлись вместе и обменялись поклонами.
Сэр Джон казался совершенно спокойным, но лицо его омрачала глубокая печаль.
Было очевидно, что эта встреча настолько же тяготила его, насколько радовала Ролана.
Всадники спешились; один из секундантов взял из рук конюха ящик с пистолетами. Слугам велели отойти подальше и прогуливать по аллее лошадей своих господ. Они не должны были подходить, пока не услышат выстрелов. Грум сэра Джона получил приказание присоединиться к ним.
Оба противника и их секунданты углубились в лес, в густые заросли, чтобы выбрать уединенное место.
Впрочем, как и предполагал Ролан, в парке было пусто: в часы обеда все гуляющие разошлись по домам.
Вскоре секунданты разыскали поляну, как нельзя более подходящую для поединка.
Они бросили вопросительный взгляд на Ролана и сэра Джона.
Те кивнули в знак согласия.
— Никаких перемен не будет? — спросил один из секундантов, обращаясь к лорду Тенли.
— Спросите господина де Монтревеля, — отвечал тот, — я всецело полагаюсь на него.
— Никаких перемен! — отрезал Ролан. Секунданты вынули пистолеты и начали их заряжать. Сэр Джон стоял в отдалении, ударяя хлыстом по высокой траве.
Ролан взглянул на него, поколебался с минуту, затем, приняв решение, подошел ближе. Сэр Джон поднял голову и стал ждать, явно надеясь на объяснение.
— Милорд! — обратился к нему Ролан. — Какие бы претензии я к вам ни имел, я по-прежнему считаю вас человеком слова.
— В этом вы правы, сударь, — поклонился сэр Джон.
— Обещаете ли вы, если останетесь в живых, сдержать клятву, которую дали мне в Авиньоне?
— Мало вероятия, что я уцелею, сударь, — усмехнулся лорд Тенли, — но пока я жив, можете на меня положиться.
— Речь идет о последних распоряжениях насчет моих похорон.
— Они остаются такими же, как в Авиньоне?
— Такими же, милорд.
— Хорошо… Вы можете быть совершенно спокойны. Ролан отвесил поклон сэру Джону и возвратился к своим друзьям.
— У вас нет каких-либо особых распоряжений на случай несчастья с вами? — спросил один из них.
— Лишь одно.
— Я слушаю.
— Не противьтесь никаким распоряжениям лорда Тенли, касающимся моих останков и моих похорон. Кроме того, вот записка, адресованная ему, я держу ее в левой руке; в случае если я буду убит, не успев произнести ни слова, разожмите мне пальцы и передайте ему записку.
— Это все?
— Все.
— Пистолеты заряжены.
— Тогда предупредите лорда Тенли.
Один из молодых людей направился к сэру Джону.
Второй отмерил пять шагов.
Ролан увидел, что расстояние больше, чем он предполагал.
— Простите, я назначил три шага, — сказал он.
— Нет, пять, — возразил офицер, который отмеривал расстояние.
— Вовсе нет, милый друг, вы ошибаетесь.
Ролан повернулся к сэру Джону и его секунданту, вопрошая их взглядом.
— Трех шагов вполне достаточно, — подтвердил сэр Джон, поклонившись. Поскольку оба противника сошлись во мнении, секунданты не могли возражать.
Вместо пяти шагов отмерили три.
По краям положили на землю две сабли, обозначавшие барьер.
Сэр Джон и Ролан, каждый со своей стороны, начали сходиться, и оба остановились, наступив носком сапога на лезвие сабли.
Секунданты вручили обоим заряженные пистолеты.
Противники поклонились друг другу, давая знак, что они готовы. Секунданты отошли на некоторое расстояние; теперь им предстояло трижды хлопнуть в ладоши.
После первого удара дуэлянты должны были взвести курок, после второго — прицелиться, после третьего — стрелять.
Противники держались спокойно, зато лица секундантов были искажены ужасом.
Три удара в ладоши прозвучали через равные промежутки среди глубокой тишины; казалось, кругом все замерло, даже ветер затих и листья перестали шелестеть.
При третьем ударе грянули два выстрела одновременно, так что их можно было принять за один.
К немалому изумлению секундантов, оба противника остались стоять на прежних местах.
Ролан, стреляя, отвел пистолет, опустив дуло книзу.
Лорд Тенли прицелился вверх и срезал ветку позади Ролана, на три фута выше его головы.
Дуэлянты были явно поражены, что, пощадив противника, сами остались в живых.
Ролан опомнился первым.
— Милорд! — воскликнул он. — Моя сестра недаром говорила, что вы самый великодушный человек на свете!
И, отшвырнув пистолет в сторону, он протянул руки сэру Джону.
Тот кинулся ему в объятия.
— Ах, теперь я все понимаю! — сказал он. — Вы и на этот раз хотели умереть, но, к счастью, Господь не допустил, чтобы я стал вашим убийцей!
Оба секунданта побежали к ним.
— Что случилось? — спросили они.
— Ничего, — отвечал Ролан. — Дело в том, что, решив умереть, я хотел погибнуть от руки человека, которого люблю и уважаю больше всех на свете. К несчастью, как вы сами видели, он готов был погибнуть сам, только бы не убивать меня! Ну что ж, — пробормотал он глухо, — я вижу, эту обязанность надо предоставить австрийцам!..
Он еще раз крепко обнял лорда Тенли и пожал руки своим друзьям.
— Прошу прощения, господа, — проговорил он, — но первый консул готовится к решающему сражению в Италии, и, чтобы успеть туда, я не могу терять ни минуты.
Предоставив сэру Джону давать офицерам объяснения, которые те считали своим долгом у него потребовать, Ролан вернулся в аллею, вскочил на коня и помчался галопом обратно в Париж.
Мы уже сказали, на кого возлагал свои последние надежды этот странный человек, неотступно преследуемый жаждой смерти.
LVI. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Между тем французская армия продолжала двигаться вперед и 2 июня вступила в Милан.
Ей почти не оказали сопротивления: крепость Милана была блокирована заранее. Мюрат, посланный в Пьяченцу, взял город без единого выстрела. Наконец, Ланн разбил возле Монтебелло генерала Отта.
Таким образом, армия развернулась в тылу австрийцев, которые ничего не подозревали.
В ночь на 8 июня прискакал курьер от Мюрата, стоявшего, как мы сказали, в Пьяченце. Мюрат перехватил депешу генерала Меласа и отослал ее первому консулу. Депеша извещала о капитуляции Генуи: гарнизон Массена, после того как съел всех лошадей, собак, кошек и крыс, вынужден был сдаться.
Мелас в этой депеше отзывался о Резервной армии с величайшим презрением;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
Между тем Ролан нещадно погонял своего коня, явно торопясь прибыть на место, так что за пять минут до назначенного срока он уже мчался по аллее парка Ла Мюэтт.
В конце аллеи прохаживался какой-то человек.
Ролан узнал сэра Джона.
Секунданты невольно взглянули на Ролана в тот момент, когда он заметил своего противника.
К их крайнему изумлению, его лицо приняло доброжелательное, почти нежное выражение.
Не прошло и трех минут, как четверо участников предстоящей драмы сошлись вместе и обменялись поклонами.
Сэр Джон казался совершенно спокойным, но лицо его омрачала глубокая печаль.
Было очевидно, что эта встреча настолько же тяготила его, насколько радовала Ролана.
Всадники спешились; один из секундантов взял из рук конюха ящик с пистолетами. Слугам велели отойти подальше и прогуливать по аллее лошадей своих господ. Они не должны были подходить, пока не услышат выстрелов. Грум сэра Джона получил приказание присоединиться к ним.
Оба противника и их секунданты углубились в лес, в густые заросли, чтобы выбрать уединенное место.
Впрочем, как и предполагал Ролан, в парке было пусто: в часы обеда все гуляющие разошлись по домам.
Вскоре секунданты разыскали поляну, как нельзя более подходящую для поединка.
Они бросили вопросительный взгляд на Ролана и сэра Джона.
Те кивнули в знак согласия.
— Никаких перемен не будет? — спросил один из секундантов, обращаясь к лорду Тенли.
— Спросите господина де Монтревеля, — отвечал тот, — я всецело полагаюсь на него.
— Никаких перемен! — отрезал Ролан. Секунданты вынули пистолеты и начали их заряжать. Сэр Джон стоял в отдалении, ударяя хлыстом по высокой траве.
Ролан взглянул на него, поколебался с минуту, затем, приняв решение, подошел ближе. Сэр Джон поднял голову и стал ждать, явно надеясь на объяснение.
— Милорд! — обратился к нему Ролан. — Какие бы претензии я к вам ни имел, я по-прежнему считаю вас человеком слова.
— В этом вы правы, сударь, — поклонился сэр Джон.
— Обещаете ли вы, если останетесь в живых, сдержать клятву, которую дали мне в Авиньоне?
— Мало вероятия, что я уцелею, сударь, — усмехнулся лорд Тенли, — но пока я жив, можете на меня положиться.
— Речь идет о последних распоряжениях насчет моих похорон.
— Они остаются такими же, как в Авиньоне?
— Такими же, милорд.
— Хорошо… Вы можете быть совершенно спокойны. Ролан отвесил поклон сэру Джону и возвратился к своим друзьям.
— У вас нет каких-либо особых распоряжений на случай несчастья с вами? — спросил один из них.
— Лишь одно.
— Я слушаю.
— Не противьтесь никаким распоряжениям лорда Тенли, касающимся моих останков и моих похорон. Кроме того, вот записка, адресованная ему, я держу ее в левой руке; в случае если я буду убит, не успев произнести ни слова, разожмите мне пальцы и передайте ему записку.
— Это все?
— Все.
— Пистолеты заряжены.
— Тогда предупредите лорда Тенли.
Один из молодых людей направился к сэру Джону.
Второй отмерил пять шагов.
Ролан увидел, что расстояние больше, чем он предполагал.
— Простите, я назначил три шага, — сказал он.
— Нет, пять, — возразил офицер, который отмеривал расстояние.
— Вовсе нет, милый друг, вы ошибаетесь.
Ролан повернулся к сэру Джону и его секунданту, вопрошая их взглядом.
— Трех шагов вполне достаточно, — подтвердил сэр Джон, поклонившись. Поскольку оба противника сошлись во мнении, секунданты не могли возражать.
Вместо пяти шагов отмерили три.
По краям положили на землю две сабли, обозначавшие барьер.
Сэр Джон и Ролан, каждый со своей стороны, начали сходиться, и оба остановились, наступив носком сапога на лезвие сабли.
Секунданты вручили обоим заряженные пистолеты.
Противники поклонились друг другу, давая знак, что они готовы. Секунданты отошли на некоторое расстояние; теперь им предстояло трижды хлопнуть в ладоши.
После первого удара дуэлянты должны были взвести курок, после второго — прицелиться, после третьего — стрелять.
Противники держались спокойно, зато лица секундантов были искажены ужасом.
Три удара в ладоши прозвучали через равные промежутки среди глубокой тишины; казалось, кругом все замерло, даже ветер затих и листья перестали шелестеть.
При третьем ударе грянули два выстрела одновременно, так что их можно было принять за один.
К немалому изумлению секундантов, оба противника остались стоять на прежних местах.
Ролан, стреляя, отвел пистолет, опустив дуло книзу.
Лорд Тенли прицелился вверх и срезал ветку позади Ролана, на три фута выше его головы.
Дуэлянты были явно поражены, что, пощадив противника, сами остались в живых.
Ролан опомнился первым.
— Милорд! — воскликнул он. — Моя сестра недаром говорила, что вы самый великодушный человек на свете!
И, отшвырнув пистолет в сторону, он протянул руки сэру Джону.
Тот кинулся ему в объятия.
— Ах, теперь я все понимаю! — сказал он. — Вы и на этот раз хотели умереть, но, к счастью, Господь не допустил, чтобы я стал вашим убийцей!
Оба секунданта побежали к ним.
— Что случилось? — спросили они.
— Ничего, — отвечал Ролан. — Дело в том, что, решив умереть, я хотел погибнуть от руки человека, которого люблю и уважаю больше всех на свете. К несчастью, как вы сами видели, он готов был погибнуть сам, только бы не убивать меня! Ну что ж, — пробормотал он глухо, — я вижу, эту обязанность надо предоставить австрийцам!..
Он еще раз крепко обнял лорда Тенли и пожал руки своим друзьям.
— Прошу прощения, господа, — проговорил он, — но первый консул готовится к решающему сражению в Италии, и, чтобы успеть туда, я не могу терять ни минуты.
Предоставив сэру Джону давать офицерам объяснения, которые те считали своим долгом у него потребовать, Ролан вернулся в аллею, вскочил на коня и помчался галопом обратно в Париж.
Мы уже сказали, на кого возлагал свои последние надежды этот странный человек, неотступно преследуемый жаждой смерти.
LVI. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Между тем французская армия продолжала двигаться вперед и 2 июня вступила в Милан.
Ей почти не оказали сопротивления: крепость Милана была блокирована заранее. Мюрат, посланный в Пьяченцу, взял город без единого выстрела. Наконец, Ланн разбил возле Монтебелло генерала Отта.
Таким образом, армия развернулась в тылу австрийцев, которые ничего не подозревали.
В ночь на 8 июня прискакал курьер от Мюрата, стоявшего, как мы сказали, в Пьяченце. Мюрат перехватил депешу генерала Меласа и отослал ее первому консулу. Депеша извещала о капитуляции Генуи: гарнизон Массена, после того как съел всех лошадей, собак, кошек и крыс, вынужден был сдаться.
Мелас в этой депеше отзывался о Резервной армии с величайшим презрением;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196