Лорд Тенли еще молод, недурен собой и очень богат; у него весьма влиятельная родня в Англии, и он друг Ролана. Яне знаю другого человека, милая Амели, более достойного если не любви твоей, то твоего глубокого уважения.
Теперь в двух словах обо всем остальном.
Первый консул по-прежнему необычайного добр ко мне и к обоим твоим братьям, а госпожа Бонапарт дала мне понять, что сразу же после твоего замужества призовет тебя к себе.
Сейчас решается вопрос о переезде из Люксембургского дворца во дворец Тюильри. Ты понимаешь, какое важное значение имеет эта перемена резиденции?
Твоя любящая мать
Клотильда де Монтревель».
Молодой человек тут же перешел к приписке Ролана. Она состояла из нескольких фраз:
«Ты прочла, дорогая сестричка, письмо нашей матушки. Этот брак я считаю удачным во всех отношениях. В этом вопросе ты не должна упрямиться: первый консул желает, чтобы ты стала леди Текли, следовательно, он этого требует.
Я покидаю Париж на несколько дней; если мы не увидимся, ты обо мне услышишь.
Обнимаю тебя.
Ролан».
— Ну, что ты об этом скажешь, Шарль? — спросила Амели, когда Морган прочитал письмо до конца.
— Мы должны были ожидать этого рано или поздно, мой бедный ангел, тем не менее это ужасно.
— Что нам делать?
— Тут есть три возможности.
— Говори.
— Прежде всего ты можешь ответить отказом, если у тебя хватит решимости; это самый простой и самый надежный выход.
Амели потупилась.
— Но ты никогда не осмелишься, не правда ли?
— Никогда.
— Но ведь ты моя жена, Амели: священник благословил наш союз.
— Они скажут, что этот брак недействителен перед законом, раз только священник благословил нас.
— А разве тебе, жене изгнанника, — спросил Морган, — разве тебе недостаточно благословения?
При этих словах голос его задрожал. Амели порывисто бросилась в его объятия.
— Но моя мать! — воскликнула она. — Матушка не была при этом и не благословила нас.
— Оттого, что это был чрезвычайно опасный шаг, мы пошли на него одни и не хотели подвергать ее риску.
— А этот страшный человек?.. Ведь мой брат написал, что он этого требует.
— О, если бы ты любила меня, Амели, этот человек понял бы, что он может перестроить государство, развязать войну в разных частях света, создать законодательство, воздвигнуть трон, но не в силах заставить женщину сказать «да», если ее сердце говорит «нет».
— Если бы я любила тебя? — повторила Амели с нежным упреком. — Сейчас полночь, ты у меня в спальне, я в твоих объятиях, я, дочь генерала Монтревеля, сестра Рола-на, а ты говоришь: «Если бы ты любила меня!»
— Я не прав, я не прав, любимая! Знаю, что тебя с детства учили преклоняться перед этим человеком; ты не понимаешь, как можно восставать против него, его противники в твоих глаза просто бунтовщики.
— Шарль, ты говорил, что у нас есть три выхода. Какой же второй?
— Для виду согласиться на этот брак, но под всякими предлогами откладывать свадьбу как можно дальше. Ведь человек не вечен.
— Но сэр Джон слишком молод, чтобы мы могли рассчитывать на его смерть. Какой же третий выход, друг мой?
— Бежать вместе… но это крайнее средство, Амели. Тут есть два препятствия: во-первых, твоя щепетильность…
— Я принадлежу тебе, Шарль, ради тебя я преодолею все свои сомнения…
— И второе препятствие — мои обязательства.
— Какие обязательства?
— Мои товарищи связаны со мной, Амели, а я неразрывно связан с ними. У нас тоже есть человек, которому мы повинуемся, которому мы поклялись в верности. Этот человек — будущий король Франции. Если тебе понятна преданность твоего брата Бонапарту, ты должна понять нашу преданность Людовику Восемнадцатому.
Амели тяжело вздохнула, закрыв лицо руками.
— Тогда мы погибли, — сказала она.
— Почему же? Под разными предлогами, особенно из-за слабого здоровья, ты можешь отложить свадьбу на год. Еще до истечения года Бонапарт, вероятно, будет вынужден снова начать войну в Италии. При первом же поражении он потеряет весь свой авторитет. Словом, за год произойдет много перемен.
— Ты, должно быть, не прочел приписки Ролана, Шарль?
— Прочел, но не вижу там ничего нового: все сказано в письме твоей матери.
— Прочитай еще раз последнюю фразу.
И Амели протянула письмо молодому человеку.
Он прочел:
«Я покидаю Париж на несколько дней; если мы не увидимся, ты обо мне услышишь».
— И что же?
— Понимаешь, что это означает?
— Нет.
— Это значит, что Ролан отправился в погоню за вами.
— Что за беда, раз никто из наших не может его убить.
— Зато ты, несчастный, можешь погибнуть от его руки!
— Ты думаешь, я буду на него в обиде, если он убьет меня, Амели?
— О Боже! В самых ужасных моих предположениях такая мысль не приходила мне в голову!
— Итак, ты думаешь, что твой брат преследует нас?
— Я убеждена.
— Откуда у тебя такая уверенность?
— Он поклялся отомстить вам над телом сэра Джона, которого считал мертвым.
— Ох, если бы он был мертвым, — с горечью промолвил Морган, — мы не оказались бы в таком ужасном положении, Амели.
— Господь спас его, Шарль; значит, это хорошо, что он остался в живых.
— Хорошо для нас с тобой?..
— Пути Господни неисповедимы… Заклинаю тебя, Шарль, любимый мой, остерегайся Ролана — он уже близко.
Морган недоверчиво усмехнулся.
— Уверяю тебя, он не только близко отсюда, он уже здесь: его видели.
— Его видели? Где? Кто?
— Кто видел?
— Да.
— Шарлотта, моя служанка, дочь тюремного смотрителя. Вчера, в воскресенье, она просила разрешения навестить своих родных; я ждала тебя и отпустила ее до утра.
— И что же?
— Она ночевала у родителей. В одиннадцать вечера жандармский капитан привел в тюрьму арестантов. Пока их записывали в книги, явился человек, закутанный в плащ, и вызвал капитана. Голос показался Шарлотте знакомым; она стала присматриваться и, когда под капюшоном на миг открылось лицо, узнала моего брата.
Морган невольно вздрогнул.
— Ты понимаешь, Шарль? Мой брат внезапно появляется здесь, в Бурке. Приезжает тайком, не предупредив меня. Мой брат вызывает жандармского капитана, следует за ним в тюрьму, говорит с ним наедине и потом исчезает. Разве это не угрожает бедой нам и нашей любви? Подумай сам! По мере того как Амели говорила, лицо ее возлюбленного становилось все мрачнее.
— Амели! — сказал он. — Когда мы с товарищами вступали в тайный союз, ни один из нас не скрывал от себя грозящую нам опасность.
— Но вы, по крайней мере, сменили пристанище? — спросила Амели. — Вы покинули Сейонский монастырь?
— В нем остались только наши мертвецы, они покоятся там и теперь.
— А эта пещера Сейзериа достаточно надежное укрытие?
— Да, насколько может быть надежно укрытие с двумя выходами.
— В Сейонском монастыре тоже было два выхода, однако, ты сам говоришь, там остались ваши мертвецы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196