Вместо того чтобы, по своему обыкновению, атаковать, искусно сгруппировав ударные силы, Бонапарт был вынужден обороняться, прежде чем успел сосредоточить свои войска.
Используя преимущества простирающейся перед ними открытой равнины, австрийцы перестроили колонны и развернулись в три линии параллельно линиям обороны генералов Гардана и Шамберлака. Но только австрийцы вдвое превосходили их численностью!
Первой линией противника командовал генерал Гаддик, второй — генерал Мелас, третьей — генерал Отт.
Перед Бормидой на близком расстоянии протекает речка Фонтаноне; она струится в глубоком овраге, огибающем полукругом селение Маренго и преграждающем к нему путь.
Генерал Виктор уже оценил все преимущества этого естественного окопа и разместил там объединенные отряды Гардана и Шамберлака.
Бонапарт, одобрив диспозицию Виктора, дал приказ защищать Маренго до последней возможности: ему нужно было время, чтобы обдумать все ходы на этой громадной шахматной доске, в замкнутом пространстве между Бормидой, Фонтаноне и Маренго.
Первым делом необходимо было вызвать обратно корпус Дезе, недавно отосланный, как мы помним, чтобы перерезать путь на Геную.
Бонапарт отправил двух или трех адъютантов, приказав им скакать без передышки вдогонку этому корпусу.
И он стал ждать, понимая, что войскам не остается ничего другого, как отступать, по возможности соблюдая порядок, до тех пор пока, дождавшись подкрепления и объединив силы, он сможет не только остановить отступление, но и обрушиться на врага.
Однако ожидание было мучительным.
Но вот боевые действия возобновились по всему фронту. Австрийцы подошли к лощине Фонтаноне, на другом краю которой укрепились французы; враги вели перестрелку картечью через овраг на расстоянии пистолетного выстрела.
Под прикрытием сокрушительного артиллерийского огня противнику, обладающему численным превосходством, стоило только растянуть фронт, чтобы сломить наше сопротивление.
Генерал Риво из дивизии Гардана видит, что австрийцы готовятся совершить этот маневр.
Он покидает селение Маренго, выводит один батальон в открытое поле, приказав стоять насмерть, и, пока вражеская артиллерия обстреливает эту мишень, строит кавалеристов в колонну, обходит батальон с тыла и внезапно обрушивается на три тысячи австрийцев, атакующих форсированным маршем. Риво, сам раненный картечью, отбрасывает их, расстраивает ряды и вынуждает переформироваться позади линии фронта.
После этого он возвращается на правый фланг батальона, который не отступил ни на шаг.
В эти минуты дивизии Гардана, ведущей бой с самого утра, пришлось отойти к Маренго; ее преследует по пятам передовая линия австрийцев, которая вскоре вытесняет из селения и дивизию Шамберлака.
Тут один из адъютантов передает приказ главнокомандующего объединить две дивизии и во что бы то ни стало отбить обратно Маренго.
Генерал Виктор заново строит силы, принимает команду на себя, врывается на улицы, которые австрийцы не успели забаррикадировать, снова занимает селение, отдает его врагу, опять захватывает и, наконец, уступая превосходящим силам, теряет его окончательно.
Правда, теперь только одиннадцать утра, и в этот час Дезе, извещенный адъютантом Бонапарта, должно быть, уже повернул обратно на гром канонады.
На выручку ведущим бой дивизиям спешат войска Ланна. Это подкрепление дает возможность Гардану и Шамберлаку перестроить линию обороны параллельно линии противника, который наседает отовсюду — из Маренго, справа и слева от селения.
Австрийцы уже готовятся охватить нас с флангов.
Ланн, сосредоточив на центральном участке сдвоенные дивизии Виктора, развертывает две свежие дивизии против двух фланговых групп австрийцев. Оба войска, одно отдохнувшее, другое воодушевленное удачной атакой, сталкиваются в яростной схватке, и сражение, прерванное ненадолго из-за двойного маневра, снова закипает по всей линии фронта.
После жестокого штыкового боя, длившегося добрый час, войска генерала Кайма не выдерживает натиска и отступают. Генерал Шампо во главе первого и восьмого драгунского полков бросается в атаку и вносит смятение в ряды противника. Генерал Ватрен во главе шестого полка легкой кавалерии, двадцать второго и сорокового линейных устремляется в погоню и отбрасывает австрийцев почти за тысячу туазов от берега речки. Но при этом он отрывается от своего армейского корпуса; победа на правом фланге ставит под удар дивизии центра, и генералы Шампо и Ватрен вынуждены вернуться на прежнюю позицию, оставшуюся без прикрытия.
Тем временем Келлерман предпринял на левом фланге тот же маневр, что Ватрен и Шампо — на правом. Две кавалерийские атаки прорвали фронт противника, но за первой линией Келлерман обнаружил вторую и не отважился идти дальше из-за численного перевеса австрийцев. Таким образом, его молниеносная победа оказалась бесплодной.
Наступил полдень.
Передовая линии французской армии, которая извивалась на протяжении почти целого льё точно огненный змей, прорвана в центре. Отступая, центр оставил незащищенными оба фланга, и фланговые группы были вынуждены тоже податься назад. Келлерман на левом крыле и Ватрен на правом отдали приказ об отступлении.
Отступление осуществлялось в шахматном порядке под огнем двадцати четырех вражеских орудий, вслед за которыми наступали батальоны австрийской пехоты. Шеренги французских войск редели на глазах; повсюду лежали раненые; товарищи относили их в полевой госпиталь и по дороге падали сами.
Одна из дивизий отходила по хлебным полям; взорвался артиллерийский снаряд; загорелись сухие колосья, и две или три тысячи солдат оказались в кольце пожара. Патронные сумки вспыхивали и взрывались. Пожар внес ужасающее опустошение в ряды дивизии.
Тогда Бонапарт двинул в бой консульскую гвардию. Она устремилась вперед форсированным маршем, развернулась в боевые порядки и преградила путь противнику. Туда же примчались галопом конные гренадеры и опрокинули австрийскую кавалерию.
Тем временем дивизия, вырвавшись из бушующего огня, снова построилась, запаслась новыми патронами и вернулась на линию фронта.
Но все эти маневры привели лишь к тому, что отступление не превратилось в беспорядочное бегство.
Было уже два часа.
Бонапарт смотрел на отступающие войска, сидя в одиночестве на холме у большой дороги на Алессандрию. Он держал в поводу своего боевого коня и ударял хлыстом по мелким камушкам под ногами. Вся земля вокруг была усыпана пулями.
Казалось, он безучастно взирал на эту великую драму, от исхода которой зависело все его будущее.
Никогда еще не играл он такой опасной партии, где на карту ставились шесть лет побед, а выигрышем могла стать французская корона!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
Используя преимущества простирающейся перед ними открытой равнины, австрийцы перестроили колонны и развернулись в три линии параллельно линиям обороны генералов Гардана и Шамберлака. Но только австрийцы вдвое превосходили их численностью!
Первой линией противника командовал генерал Гаддик, второй — генерал Мелас, третьей — генерал Отт.
Перед Бормидой на близком расстоянии протекает речка Фонтаноне; она струится в глубоком овраге, огибающем полукругом селение Маренго и преграждающем к нему путь.
Генерал Виктор уже оценил все преимущества этого естественного окопа и разместил там объединенные отряды Гардана и Шамберлака.
Бонапарт, одобрив диспозицию Виктора, дал приказ защищать Маренго до последней возможности: ему нужно было время, чтобы обдумать все ходы на этой громадной шахматной доске, в замкнутом пространстве между Бормидой, Фонтаноне и Маренго.
Первым делом необходимо было вызвать обратно корпус Дезе, недавно отосланный, как мы помним, чтобы перерезать путь на Геную.
Бонапарт отправил двух или трех адъютантов, приказав им скакать без передышки вдогонку этому корпусу.
И он стал ждать, понимая, что войскам не остается ничего другого, как отступать, по возможности соблюдая порядок, до тех пор пока, дождавшись подкрепления и объединив силы, он сможет не только остановить отступление, но и обрушиться на врага.
Однако ожидание было мучительным.
Но вот боевые действия возобновились по всему фронту. Австрийцы подошли к лощине Фонтаноне, на другом краю которой укрепились французы; враги вели перестрелку картечью через овраг на расстоянии пистолетного выстрела.
Под прикрытием сокрушительного артиллерийского огня противнику, обладающему численным превосходством, стоило только растянуть фронт, чтобы сломить наше сопротивление.
Генерал Риво из дивизии Гардана видит, что австрийцы готовятся совершить этот маневр.
Он покидает селение Маренго, выводит один батальон в открытое поле, приказав стоять насмерть, и, пока вражеская артиллерия обстреливает эту мишень, строит кавалеристов в колонну, обходит батальон с тыла и внезапно обрушивается на три тысячи австрийцев, атакующих форсированным маршем. Риво, сам раненный картечью, отбрасывает их, расстраивает ряды и вынуждает переформироваться позади линии фронта.
После этого он возвращается на правый фланг батальона, который не отступил ни на шаг.
В эти минуты дивизии Гардана, ведущей бой с самого утра, пришлось отойти к Маренго; ее преследует по пятам передовая линия австрийцев, которая вскоре вытесняет из селения и дивизию Шамберлака.
Тут один из адъютантов передает приказ главнокомандующего объединить две дивизии и во что бы то ни стало отбить обратно Маренго.
Генерал Виктор заново строит силы, принимает команду на себя, врывается на улицы, которые австрийцы не успели забаррикадировать, снова занимает селение, отдает его врагу, опять захватывает и, наконец, уступая превосходящим силам, теряет его окончательно.
Правда, теперь только одиннадцать утра, и в этот час Дезе, извещенный адъютантом Бонапарта, должно быть, уже повернул обратно на гром канонады.
На выручку ведущим бой дивизиям спешат войска Ланна. Это подкрепление дает возможность Гардану и Шамберлаку перестроить линию обороны параллельно линии противника, который наседает отовсюду — из Маренго, справа и слева от селения.
Австрийцы уже готовятся охватить нас с флангов.
Ланн, сосредоточив на центральном участке сдвоенные дивизии Виктора, развертывает две свежие дивизии против двух фланговых групп австрийцев. Оба войска, одно отдохнувшее, другое воодушевленное удачной атакой, сталкиваются в яростной схватке, и сражение, прерванное ненадолго из-за двойного маневра, снова закипает по всей линии фронта.
После жестокого штыкового боя, длившегося добрый час, войска генерала Кайма не выдерживает натиска и отступают. Генерал Шампо во главе первого и восьмого драгунского полков бросается в атаку и вносит смятение в ряды противника. Генерал Ватрен во главе шестого полка легкой кавалерии, двадцать второго и сорокового линейных устремляется в погоню и отбрасывает австрийцев почти за тысячу туазов от берега речки. Но при этом он отрывается от своего армейского корпуса; победа на правом фланге ставит под удар дивизии центра, и генералы Шампо и Ватрен вынуждены вернуться на прежнюю позицию, оставшуюся без прикрытия.
Тем временем Келлерман предпринял на левом фланге тот же маневр, что Ватрен и Шампо — на правом. Две кавалерийские атаки прорвали фронт противника, но за первой линией Келлерман обнаружил вторую и не отважился идти дальше из-за численного перевеса австрийцев. Таким образом, его молниеносная победа оказалась бесплодной.
Наступил полдень.
Передовая линии французской армии, которая извивалась на протяжении почти целого льё точно огненный змей, прорвана в центре. Отступая, центр оставил незащищенными оба фланга, и фланговые группы были вынуждены тоже податься назад. Келлерман на левом крыле и Ватрен на правом отдали приказ об отступлении.
Отступление осуществлялось в шахматном порядке под огнем двадцати четырех вражеских орудий, вслед за которыми наступали батальоны австрийской пехоты. Шеренги французских войск редели на глазах; повсюду лежали раненые; товарищи относили их в полевой госпиталь и по дороге падали сами.
Одна из дивизий отходила по хлебным полям; взорвался артиллерийский снаряд; загорелись сухие колосья, и две или три тысячи солдат оказались в кольце пожара. Патронные сумки вспыхивали и взрывались. Пожар внес ужасающее опустошение в ряды дивизии.
Тогда Бонапарт двинул в бой консульскую гвардию. Она устремилась вперед форсированным маршем, развернулась в боевые порядки и преградила путь противнику. Туда же примчались галопом конные гренадеры и опрокинули австрийскую кавалерию.
Тем временем дивизия, вырвавшись из бушующего огня, снова построилась, запаслась новыми патронами и вернулась на линию фронта.
Но все эти маневры привели лишь к тому, что отступление не превратилось в беспорядочное бегство.
Было уже два часа.
Бонапарт смотрел на отступающие войска, сидя в одиночестве на холме у большой дороги на Алессандрию. Он держал в поводу своего боевого коня и ударял хлыстом по мелким камушкам под ногами. Вся земля вокруг была усыпана пулями.
Казалось, он безучастно взирал на эту великую драму, от исхода которой зависело все его будущее.
Никогда еще не играл он такой опасной партии, где на карту ставились шесть лет побед, а выигрышем могла стать французская корона!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196