Оказавшись под покровительством буржуа, он почувствовал себя сильным.
Он решительно шагнул к хозяйке и предложил ей руку.
– Наглец! – прошипела тетка.
Они отправились в путь; глава семейства шел между своей сестрой и дочерью; позади всех, повесив на руку корзину, шагала служанка.
– Господа, прошу вас, – говорила хозяйка, громко смеясь, – господа, ради Бога!.. Господа, будьте добры…
И перед ней расступались, ее пропускали вперед, а вместе с ней и Жильбера; по образовавшемуся за ними проходу следовали другие.
Шаг за шагом, пядь за пядью они отвоевали пятьсот туаз, отделявших их от того места, где они завтракали, и пробрались к монастырю. Они подошли к цепи грозных французских гвардейцев, на которых честное семейство возлагало все свои надежды.
Лицо девушки мало-помалу обрело свой естественный оттенок.
Прибыв на место, глава семейства взобрался Жильберу на плечи и в двадцати шагах заметил крутившего ус племянника жены.
Он стал так неистово размахивать шляпой, что племянник в конце концов его увидел, подошел ближе, потом попросил товарищей подвинуться, и они расступились.
В эту щель сейчас же проникли Жильбер и хозяйка, за ними – муж, сестра и дочь, а потом и служанка, вопившая истошным голосом и оглядывавшаяся, свирепо вращая глазами; однако хозяева даже не подумали спросить, почему она кричит.
Как только они перешли дорогу, Жильбер понял, что они прибыли. Он поблагодарил главу семейства, тот в ответ поблагодарил молодого человека. Хозяйка попыталась его удержать, тетушка послала его ко всем чертям, и они расстались, чтобы никогда больше не встретиться.
В том месте, где стоял Жильбер, находились только избранные; он без особого труда пробрался к кряжистому тополю, взобрался на камень, ухватился за нижнюю ветку и стал ждать.
Спустя полчаса после того, как он устроился, послышалась барабанная дробь, раздался пушечный выстрел и загудел большой соборный колокол.
Глава 16.
КОРОЛЕВСКИЕ КАРЕТЫ
Отдаленные крики становились все явственнее, все громче, заставив Жильбера насторожиться и напрячь все силы; его охватила дрожь.
Отовсюду доносились крики: «Да здравствует король!»
Это еще было в обычае того времени.
Множество лошадей в пурпуре и золоте с громким ржанием промчалось по мостовой: это были мушкетеры, офицеры охраны и швейцарская кавалерия.
Следом за ними катилась великолепная массивная карета.
Жильбер заметил голубую орденскую ленту, величественную голову в шляпе. Его поразил холодный проницательный взгляд короля, перед которым склонялись обнаженные головы.
Очарованный, оцепеневший, захмелевший, затрепетавший Жильбер позабыл снять шляпу.
Мощный удар вывел его из восторженного состояния; шляпа покатилась по земле.
Он отлетел в сторону, подобрал шляпу, поднял голову и узнал племянника буржуа, смотревшего на него с насмешливой улыбкой, характерной для военных.
– Вы что же, не желаете обнажать голову перед королем? – спросил он.
Жильбер побледнел, взглянул на вывалянную в пыли шляпу и ответил:
– Я впервые вижу короля, сударь, поэтому забыл его поприветствовать. Но я не знал, что…
– Ах, вы не знали? – нахмурившись, процедил солдафон.
Жильбер испугался, что его сейчас прогонят и он не увидит Андре; любовь, клокотавшая в его сердце, победила гордыню.
– Простите, – сказал он, – я из деревни.
– Ты, видать, приехал в Париж учиться, паренек?
– Да, сударь, – отвечал Жильбер, едва сдерживая злобу.
– Ну, раз ты здесь учишься, – продолжал сержант, схватив за руку Жильбера, готового надеть шляпу, – запомни вот еще что: ее высочество надо приветствовать так же, как короля, наследных принцев – как ее высочество; таким же образом ты должен приветствовать все кареты, на которых увидишь цветки лилии. Знаешь, что такое лилия, или тебе показать?
– Не надо, сударь, – отвечал Жильбер, – я знаю.
– Слава Богу! – проворчал сержант.
Королевские кареты проехали.
Остальные экипажи потянулись за ними цепочкой. Жильбер жадно следил за ними обезумевшими глазами. Подъезжая к воротам монастыря, кареты останавливались одна за другой, свитские выходили из экипажей, это занимало некоторое время и влекло за собой остановки в движении по всей дороге.
Во время одной из таких остановок Жильбер почувствовал, как в сердце его словно вспыхнул пожар. Он был ослеплен, взгляд его затуманился, его охватила столь сильная дрожь, что он был вынужден уцепиться за ветку, чтобы не свалиться.
Прямо против него, в каких-нибудь десяти шагах, в карете с королевскими лилиями, которые так настоятельно советовал ему приветствовать сержант, Жильбер увидал восхитительное безмятежное лицо Андре, одетой в белое, словно ангел или призрак.
Он еле слышно вскрикнул, потом овладел разом охватившими его чувствами; он повелел своему сердцу перестать биться, а взгляду – подняться к солнцу.
Молодой человек обладал такой мощной силой воли, что ему это удалось.
Андре захотелось узнать, почему остановились кареты, и она выглянула из окна. Бросив вокруг себя взгляд своих прекрасных небесно-голубых глаз, она заметила Жильбера и узнала его.
Жильбер полагал, что, увидав его, Андре удивится, повернется к сидящему с ней рядом отцу и сообщит ему эту новость.
Он не ошибся: Андре удивилась, повернулась к отцу и обратила на Жильбера внимание барона де Таверне, украшенного красной орденской лентой и величественно развалившегося в королевской карете.
– Жильбер? – вскричал барон, подскочив от этой новости, – Жильбер здесь? А кто же заботится о Маоне?
Жильбер прекрасно все слышал. Он подчеркнуто вежливо поклонился Андре и ее отцу.
Для этого ему пришлось собрать все свои силы.
– Так это правда! – закричал барон, разглядев в толпе нашего философа. – Вот этот шалопай собственной персоной!
Мысль, что Жильбер мог оказаться в Париже, казалась барону столь странной, что он вначале не хотел верить глазам своей дочери, да и теперь ему тяжело было в это поверить.
Жильбер пристально следил за выражением лица Андре. После мимолетного удивления на нем не отражалось ничего, кроме безмятежного спокойствия.
Высунувшись из кареты, барон поманил Жильбера пальцем.
Жильбер хотел к нему подойти, но его остановил сержант.
– Вы же видите, что меня зовут, – проговорил молодой человек.
– Кто?
– Вот из этой кареты.
Сержант проследил взглядом за пальцем Жильбера и остановил его на карете барона де Таверне.
– Вы позволите, сержант? Мне бы хотелось сказать этому юноше два слова.
– Хоть четыре, сударь, – отвечал сержант, – у вас есть время: сейчас на паперти читают торжественную речь – это не меньше, чем на полчаса. Проходите, молодой человек.
– Иди сюда, бездельник! – обратился барон к Жильберу, старавшемуся идти обычным шагом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
Он решительно шагнул к хозяйке и предложил ей руку.
– Наглец! – прошипела тетка.
Они отправились в путь; глава семейства шел между своей сестрой и дочерью; позади всех, повесив на руку корзину, шагала служанка.
– Господа, прошу вас, – говорила хозяйка, громко смеясь, – господа, ради Бога!.. Господа, будьте добры…
И перед ней расступались, ее пропускали вперед, а вместе с ней и Жильбера; по образовавшемуся за ними проходу следовали другие.
Шаг за шагом, пядь за пядью они отвоевали пятьсот туаз, отделявших их от того места, где они завтракали, и пробрались к монастырю. Они подошли к цепи грозных французских гвардейцев, на которых честное семейство возлагало все свои надежды.
Лицо девушки мало-помалу обрело свой естественный оттенок.
Прибыв на место, глава семейства взобрался Жильберу на плечи и в двадцати шагах заметил крутившего ус племянника жены.
Он стал так неистово размахивать шляпой, что племянник в конце концов его увидел, подошел ближе, потом попросил товарищей подвинуться, и они расступились.
В эту щель сейчас же проникли Жильбер и хозяйка, за ними – муж, сестра и дочь, а потом и служанка, вопившая истошным голосом и оглядывавшаяся, свирепо вращая глазами; однако хозяева даже не подумали спросить, почему она кричит.
Как только они перешли дорогу, Жильбер понял, что они прибыли. Он поблагодарил главу семейства, тот в ответ поблагодарил молодого человека. Хозяйка попыталась его удержать, тетушка послала его ко всем чертям, и они расстались, чтобы никогда больше не встретиться.
В том месте, где стоял Жильбер, находились только избранные; он без особого труда пробрался к кряжистому тополю, взобрался на камень, ухватился за нижнюю ветку и стал ждать.
Спустя полчаса после того, как он устроился, послышалась барабанная дробь, раздался пушечный выстрел и загудел большой соборный колокол.
Глава 16.
КОРОЛЕВСКИЕ КАРЕТЫ
Отдаленные крики становились все явственнее, все громче, заставив Жильбера насторожиться и напрячь все силы; его охватила дрожь.
Отовсюду доносились крики: «Да здравствует король!»
Это еще было в обычае того времени.
Множество лошадей в пурпуре и золоте с громким ржанием промчалось по мостовой: это были мушкетеры, офицеры охраны и швейцарская кавалерия.
Следом за ними катилась великолепная массивная карета.
Жильбер заметил голубую орденскую ленту, величественную голову в шляпе. Его поразил холодный проницательный взгляд короля, перед которым склонялись обнаженные головы.
Очарованный, оцепеневший, захмелевший, затрепетавший Жильбер позабыл снять шляпу.
Мощный удар вывел его из восторженного состояния; шляпа покатилась по земле.
Он отлетел в сторону, подобрал шляпу, поднял голову и узнал племянника буржуа, смотревшего на него с насмешливой улыбкой, характерной для военных.
– Вы что же, не желаете обнажать голову перед королем? – спросил он.
Жильбер побледнел, взглянул на вывалянную в пыли шляпу и ответил:
– Я впервые вижу короля, сударь, поэтому забыл его поприветствовать. Но я не знал, что…
– Ах, вы не знали? – нахмурившись, процедил солдафон.
Жильбер испугался, что его сейчас прогонят и он не увидит Андре; любовь, клокотавшая в его сердце, победила гордыню.
– Простите, – сказал он, – я из деревни.
– Ты, видать, приехал в Париж учиться, паренек?
– Да, сударь, – отвечал Жильбер, едва сдерживая злобу.
– Ну, раз ты здесь учишься, – продолжал сержант, схватив за руку Жильбера, готового надеть шляпу, – запомни вот еще что: ее высочество надо приветствовать так же, как короля, наследных принцев – как ее высочество; таким же образом ты должен приветствовать все кареты, на которых увидишь цветки лилии. Знаешь, что такое лилия, или тебе показать?
– Не надо, сударь, – отвечал Жильбер, – я знаю.
– Слава Богу! – проворчал сержант.
Королевские кареты проехали.
Остальные экипажи потянулись за ними цепочкой. Жильбер жадно следил за ними обезумевшими глазами. Подъезжая к воротам монастыря, кареты останавливались одна за другой, свитские выходили из экипажей, это занимало некоторое время и влекло за собой остановки в движении по всей дороге.
Во время одной из таких остановок Жильбер почувствовал, как в сердце его словно вспыхнул пожар. Он был ослеплен, взгляд его затуманился, его охватила столь сильная дрожь, что он был вынужден уцепиться за ветку, чтобы не свалиться.
Прямо против него, в каких-нибудь десяти шагах, в карете с королевскими лилиями, которые так настоятельно советовал ему приветствовать сержант, Жильбер увидал восхитительное безмятежное лицо Андре, одетой в белое, словно ангел или призрак.
Он еле слышно вскрикнул, потом овладел разом охватившими его чувствами; он повелел своему сердцу перестать биться, а взгляду – подняться к солнцу.
Молодой человек обладал такой мощной силой воли, что ему это удалось.
Андре захотелось узнать, почему остановились кареты, и она выглянула из окна. Бросив вокруг себя взгляд своих прекрасных небесно-голубых глаз, она заметила Жильбера и узнала его.
Жильбер полагал, что, увидав его, Андре удивится, повернется к сидящему с ней рядом отцу и сообщит ему эту новость.
Он не ошибся: Андре удивилась, повернулась к отцу и обратила на Жильбера внимание барона де Таверне, украшенного красной орденской лентой и величественно развалившегося в королевской карете.
– Жильбер? – вскричал барон, подскочив от этой новости, – Жильбер здесь? А кто же заботится о Маоне?
Жильбер прекрасно все слышал. Он подчеркнуто вежливо поклонился Андре и ее отцу.
Для этого ему пришлось собрать все свои силы.
– Так это правда! – закричал барон, разглядев в толпе нашего философа. – Вот этот шалопай собственной персоной!
Мысль, что Жильбер мог оказаться в Париже, казалась барону столь странной, что он вначале не хотел верить глазам своей дочери, да и теперь ему тяжело было в это поверить.
Жильбер пристально следил за выражением лица Андре. После мимолетного удивления на нем не отражалось ничего, кроме безмятежного спокойствия.
Высунувшись из кареты, барон поманил Жильбера пальцем.
Жильбер хотел к нему подойти, но его остановил сержант.
– Вы же видите, что меня зовут, – проговорил молодой человек.
– Кто?
– Вот из этой кареты.
Сержант проследил взглядом за пальцем Жильбера и остановил его на карете барона де Таверне.
– Вы позволите, сержант? Мне бы хотелось сказать этому юноше два слова.
– Хоть четыре, сударь, – отвечал сержант, – у вас есть время: сейчас на паперти читают торжественную речь – это не меньше, чем на полчаса. Проходите, молодой человек.
– Иди сюда, бездельник! – обратился барон к Жильберу, старавшемуся идти обычным шагом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181