– Да что тут думать!..
– Ну, а почему нет? Вот, например… Да нет… Ага, придумал!
– Кто же это, монсеньер?
– Почему бы вам не обратиться непосредственно к ее сиятельству?
– К графине Дю Барри? – раскрывая веер, спросила старуха.
– Ну да, у нее доброе сердце.
– Неужели?
– А главное, она всегда рада услужить.
– Я принадлежу к слишком старинному роду, чтобы ей понравиться, монсеньер!
– Мне кажется, вы не правы, графиня. Она стремится завязать отношения с представителями знати.
– Вы так полагаете? – спросила старая графиня, уже начинавшая уступать.
– Так вы с ней знакомы?
– Да нет же, Боже мой!
– Ах, какая жалость! Вот кто мог бы помочь!
– Да, уж она-то могла бы помочь, да беда в том, что я ее и в глаза никогда не видала!
– А ее сестру Шон знаете?
– Нет.
– А другую ее сестру – Биши?
– Нет.
– Может, вы знаете ее брата Жана?
– Нет.
– А ее негра Замора?
– При чем здесь негр?
– О, ее негр – влиятельная фигура!
– Не его ли портреты продаются на Новом мосту? Это тот, который похож на гадкую собачонку во фраке?
– Он самый.
– Да как же вы можете спрашивать, монсеньер, знакома ли я с этим черномазым? – вскричала графиня, оскорбленная в лучших чувствах. – И каким образом, собственно говоря, могла бы я с ним познакомиться?
– Теперь я вижу, что вам наплевать на свои земли, графиня.
– То есть почему же?
– Потому, что вы презираете Замора.
– Да при чем тут Замор?
– Он может помочь вам выиграть процесс, только и всего.
– Чтобы этот мозамбиканец помог мне выиграть процесс? Каким образом, скажите на милость?
– Он возьмет да и скажет своей хозяйке, что ему хочется, чтобы вы выиграли. Это называется – влиятельность… Он веревки вьет из своей госпожи, а она может чего угодно добиться от короля.
– Так значит, Францией управляет Замор?
– Хм… Замор очень влиятелен, – качая головой, заметил г-н де Монеу, – и я предпочел бы скорее поссориться с эрцгерцогиней, например, чем с ним.
– Господи Иисусе! – вскричала г-жа де Беарн. – Как вы можете так говорить, ваше высокопревосходительство?
– Ах, Боже мой! Да вам это кто угодно может повторить. Спросите у герцогов и пэров, и они вам скажет, что, отправляясь в Марли или Люсьенн, они никогда не забывают захватить ни конфет, ни жемчуга в подарок Замору. А я, без пяти минут канцлер Франции, чем занимался, когда вы прибыли, как вы думаете? Я для него готовил приказ о назначении на должность дворецкого королевской резиденции.
– Дворецкого?
– Да. Господин де Замор назначен дворецким замка Люсьенн.
– Такого же назначения его сиятельство де Беарн был удостоен после двадцати лет безупречной службы!
– Да, да, совершенно верно, он был назначен дворецким замка Блуа, я хорошо помню.
– Какой упадок. Боже мой! – запричитала старая графиня. – Значит, монархия погибает?
– По крайней мере, графиня, она переживает кризис, и вот, воспользовавшись минутой, каждый пытается урвать себе кусок, как у постели смертельно больного перед его кончиной.
– Понимаю, понимаю. Так ведь надо еще суметь найти подход к больному.
– Знаете, что вам необходимо сделать, чтобы графиня Дю Барри приняла вас с благосклонностью?
– Что?
– Было бы хорошо, если бы вам довелось передать ей указ о назначении ее негра… Прекрасный повод для того, чтобы быть ей представленной!
– Вы так полагаете, монсеньер? – спросила потрясенная графиня.
– Я в этом убежден. Впрочем…
– Впрочем?.. – переспросила г-жа де Беарн.
– Вы не знаете никого из ее приближенных?
– А разве вы не из их числа, монсеньер?
– Я?
– Ну да!
– Я не смог бы взять этого на себя.
– Значит, судьба ко мне неблагосклонна! – воскликнула бедная старуха, совершенно потерявшись от всех этих переходов. – Вот вы теперь, ваше высокопревосходительство, принимаете меня так, как никто никогда меня не принимал, в то время, как я и не надеялась вас увидеть.
Мало этого, я не только готова просить покровительства у графини Дю Барри – я, урожденная Беарн! – я даже готова ради ее удовольствия стать рассыльной ее мерзкого негритоса, которого я не удостоила бы и пинком в зад, если бы встретила его на улице. А теперь оказывается, что я даже не могу быть допущена к этому маленькому монстру… Господин де Монеу опять стал потирать подбородок; казалось, он что-то обдумывает. В эту минуту появился лакей и доложил:
– Господин виконт Жан Дю Барри! Канцлер в изумлении всплеснул руками, а графиня как подкошенная рухнула в кресло в полном оцепенении.
– Попробуйте после этого сказать, сударыня, что судьба к вам неблагосклонна! – вскричал канцлер. – Ах, графиня, графиня! Напротив, Бог – за вас.
Повернувшись к лакею и не давая бедной старухе опомниться от изумления, он приказал:
– Просите!
Лакей вышел и спустя мгновение вернулся вместе с уже знакомым нам Жаном Дю Барри; виконт держал руку на перевязи.
После официальных приветствий растерянная графиня попыталась подняться с тем, чтобы удалиться. Канцлер едва заметно кивнул ей в знак того, что аудиенция окончена.
– Прошу прощения, монсеньер, – заговорил виконт, – простите, графиня, я вам помешал. Не уходите, графиня, прошу вас, если его высокопревосходительство ничего не имеет против. Я займу его всего на несколько минут.
Графиня не заставила себя упрашивать и вновь опустилась в кресло; сердце ее забилось от радостного нетерпения.
– Я вам не помешаю? – прошептала графиня.
– Да что вы! Мне необходимо сказать несколько слов его высокопревосходительству. Я отниму не больше десяти минут его драгоценного времени. Мне нужно только подать жалобу.
– Какую жалобу? – спросил канцлер.
– Меня чуть не убили, ваше высокопревосходительство. Вы, надеюсь, понимаете, что я не могу этого так ocia-вить. Нас поносят, высмеивают, смешивают с грязью – это еще можно снести. Но когда нам пытаются перерезать глотку – черта с два я стану это терпеть!
– Объясните, сударь, что произошло, – обратился к нему канцлер, изобразив на лице ужас.
– Сию минуту! Однако я помешал ее сиятельству…
– Позвольте представить: графиня де Беарн, – проговорил канцлер.
Дю Барри отступил на шаг и поклонился, графиня сделала реверанс; оба стали рассыпаться и любезностях, словно были на дворцовой церемонии.
– Говорите, господин виконт, я подожду, – сказала она.
– Ваше сиятельство! Мне не хотелось бы показаться неучтивым.
– Говорите, сударь, говорите: мне спешить некуда, мой вопрос – денежный, а у вас – дело чести, значит, вам и начинать.
– Пожалуй, я воспользуюсь вашим любезным предложением.
И он стал излагать свое дело канцлеру, который важно его выслушал.
– Вам потребуются свидетели, – сказал г-н де Монеу после минутного молчания.
– Ах! В этом весь вы – неподкупный судия, для которого не существует ничего, кроме правды… – заметил Дю Барри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181