Она уже настолько пленила его сердце, что он относился к ней с чрезвычайным расположением, бросал на нее самые похотливые взгляды, расплываясь в улыбку, поистине израильтянскую. Живописец видел это и был оскорблен такими отношениями, которые почитал издевательством над своей бедой и явным предпочтением, оказанным его сопернику; сознавая собственную робость, он выпил огромный стакан вина, дабы оживить свою сообразительность и укрепить решимость в осуществлении какого-нибудь плана мести. Однако вино не возымело желаемого действия и, не внушив ему никакого плана, только разожгло жажду мести; тогда он сообщил о своих намерениях своему другу Перигрину и просил его помощи. Но наш молодой джентльмен был слишком поглощен своими собственными делами, чтобы интересоваться заботами других людей, и так как он уклонился от участия в проделке, Пелит прибег к изобретательности камердинера Пикля, который охотно впутался в эту затею и придумал план, каковой и был приведен в исполнение.
Был уже поздний час, и когда путешественники разошлись по своим комнатам, Пикль, подгоняемый юностью и желанием, поспешил к спальне своей чародейки и, найдя дверь незапертой, вошел, вне себя от восторга. Луна, светившая в окно, указала ему путь к ее кровати, к которой он приблизился в величайшем волнении и, застав свою возлюбленную, по-видимому, спящей, попытался ее разбудить нежным поцелуем. Но этот способ оказался недействительным, ибо она решила избавить себя от неприятности стать соучастницей его греха. Он еще раз ее поцеловал, шепнул ей на ухо страстный привет и, прибегнув к другим нежным средствам, чтобы дать ей знать о своем присутствии, убедился в том, что она намерена спать, несмотря на все его усилия. Разгоряченный таким приятным предположением, он запер дверь, чтобы не было никаких помех, и, забравшись под одеяло, бросил вызов фортуне, сжимая в своих объятиях прекрасное создание.
Однако, как ни был он, по-видимому, близок к счастливому завершению своего плана, надежды его были снова разрушены устрашающим шумом, который мгновенно разбудил его испуганную Аманду и в данный момент завладел всем его вниманием. Его камердинер, которого Пелит взял в советчики, дабы отомстить даме легкого поведения и ее ухаживателю еврею, нанял у цыган, остановившихся в харчевне, осла, разукрашенного бубенчиками, и когда все удалились на отдых, а иудей, по всей вероятности, улегся со своей любовницей, они привели это животное наверх, в длинный коридор, по обеим сторонам которого находились спальни. Живописец, видя, что дверь в комнату этой леди, согласно его ожиданиям, приотворена, сел верхом на осла, намереваясь въехать в спальню и потревожить любовников, предающихся ласкам; но когда, верный своей породе, осел почувствовал на себе незнакомого всадника, он вместо того чтобы повиноваться ездоку и идти вперед, стал пятиться в другой конец коридора, несмотря на все усилия живописца, который тщетно его понукал, угощал пинками и тузил кулаками. Вот эти-то звуки, вызванные состязанием Пелита с ослом, долетели до слуха Перигрива и его возлюбленной, и ни тот, ни другая не могли дать никакого разумного объяснения этому шуму, который усилился, когда животное приблизилось к их комнате. Наконец, осел, пятясь, наткнулся на дверь, каковую он, разок лягнув по ней, заставил распахнуться и вошел с таким грохотом, что напугал леди чуть не до обморока и привел ее возлюбленного в крайнее замешательство и смущение.
Живописец, столь неожиданно ввалившись в спальню неведомого ему человека и страшась гнева ее хозяина, который мог разрядить в него пистолет, приняв его за грабителя, вломившегося к нему, неимоверно перепугался и, стремясь поспешно отступить, удвоил свои усилия, в ужасе обливаясь потом и взывая к небесам о спасении. Но, вместо того чтобы подчиниться его воле, упрямый спутник, не сочувствуя его положению, начал вертеться, как жернов, причем топот и звон бубенчиков слились в изумительный концерт.
Злосчастный всадник, кружась на одном месте, не прочь был спрыгнуть и предоставить животному забавляться, как ему заблагорассудится, но осел кружился так быстро, что Пелит, страшась тяжелых ушибов, воздержался от попытки слезть; в отчаянии он схватил его за ухо и ущипнул так больно, что животное вытянуло шею и громко заревело. Когда прекрасная фламандка, похолодевшая от страха и терзаемая суевериями, услыхала этот отвратительный рев, ей немедленно пришло в голову, что ее посетил дьявол, которому поручено наказать ее за осквернение супружеского ложа, и, испустив вопль, она начала громким голосом читать "Pater noster". Ее возлюбленный, принужденный удалиться, вскочил и, вне себя от злобы и разочарования, бросился прямо к тому месту, откуда доносились эти дьявольские звуки. Здесь, наткнувшись на осла, он осыпал градом ударов и его и всадника, после чего животное, пустившись рысью, умчало живописца, и всю дорогу они ревели в унисон. Очистив, таким образом, комнату от столь неприятных гостей, Перигрин вернулся к своей возлюбленной и, объяснив, что всему виной какая-то дурацкая проделка Пелита, удалился, обещав прийти снова, когда спокойствие в доме будет восстановлено. Меж тем рев осла, крики живописца и вопли леди всполошили весь дом; когда же осел в стремительном бегстве увидел перед собой людей со свечами, он бросился в комнату, куда надлежало ему попасть с самого начала, а как раз в эту минуту левит, потревоженный шумом, расстался со своей дульцинеей и пытался незаметно пробраться к себе в спальню. Видя, что путь ему прегражден животным, на коем высится длинная тощая фигура со впалыми щеками, полунагая и в белом ночном колпаке, усиливающем природную бледность лица, еврей пришел в великое замешательство и, приняв это видение за Валаама и его ослицу, опрометью бросился назад и залез под кровать, где и притаился. Мистер Джолтер и монах - первые, кого потревожил шум, - не остались равнодушными при виде чудовища, которое ворвалось в комнату, откуда тотчас донеслись вопли дамы легкого поведения. Гувернер остановился как вкопанный, и капуцин не обнаруживал ни малейшего желания идти дальше. Однако толпа, напиравшая на них сзади, подтолкнула их к двери, через которую прошло привидение, и здесь Джолтер весьма церемонно уступил место его преподобию, предлагая ему войти. Монах был слишком учтив и скромен, чтобы притязать на первенство, и между ними завязался горячий спор; тем временем осел, совершая обход, снова показался вместе со своим всадником и мгновенно положил конец препирательствам, ибо, потрясенные вторичным его появлением, оба тотчас отскочили, сбив с ног стоявших сзади людей, которые передали толчок тем, кто следовал за ними, а эти - шедшим позади;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271
Был уже поздний час, и когда путешественники разошлись по своим комнатам, Пикль, подгоняемый юностью и желанием, поспешил к спальне своей чародейки и, найдя дверь незапертой, вошел, вне себя от восторга. Луна, светившая в окно, указала ему путь к ее кровати, к которой он приблизился в величайшем волнении и, застав свою возлюбленную, по-видимому, спящей, попытался ее разбудить нежным поцелуем. Но этот способ оказался недействительным, ибо она решила избавить себя от неприятности стать соучастницей его греха. Он еще раз ее поцеловал, шепнул ей на ухо страстный привет и, прибегнув к другим нежным средствам, чтобы дать ей знать о своем присутствии, убедился в том, что она намерена спать, несмотря на все его усилия. Разгоряченный таким приятным предположением, он запер дверь, чтобы не было никаких помех, и, забравшись под одеяло, бросил вызов фортуне, сжимая в своих объятиях прекрасное создание.
Однако, как ни был он, по-видимому, близок к счастливому завершению своего плана, надежды его были снова разрушены устрашающим шумом, который мгновенно разбудил его испуганную Аманду и в данный момент завладел всем его вниманием. Его камердинер, которого Пелит взял в советчики, дабы отомстить даме легкого поведения и ее ухаживателю еврею, нанял у цыган, остановившихся в харчевне, осла, разукрашенного бубенчиками, и когда все удалились на отдых, а иудей, по всей вероятности, улегся со своей любовницей, они привели это животное наверх, в длинный коридор, по обеим сторонам которого находились спальни. Живописец, видя, что дверь в комнату этой леди, согласно его ожиданиям, приотворена, сел верхом на осла, намереваясь въехать в спальню и потревожить любовников, предающихся ласкам; но когда, верный своей породе, осел почувствовал на себе незнакомого всадника, он вместо того чтобы повиноваться ездоку и идти вперед, стал пятиться в другой конец коридора, несмотря на все усилия живописца, который тщетно его понукал, угощал пинками и тузил кулаками. Вот эти-то звуки, вызванные состязанием Пелита с ослом, долетели до слуха Перигрива и его возлюбленной, и ни тот, ни другая не могли дать никакого разумного объяснения этому шуму, который усилился, когда животное приблизилось к их комнате. Наконец, осел, пятясь, наткнулся на дверь, каковую он, разок лягнув по ней, заставил распахнуться и вошел с таким грохотом, что напугал леди чуть не до обморока и привел ее возлюбленного в крайнее замешательство и смущение.
Живописец, столь неожиданно ввалившись в спальню неведомого ему человека и страшась гнева ее хозяина, который мог разрядить в него пистолет, приняв его за грабителя, вломившегося к нему, неимоверно перепугался и, стремясь поспешно отступить, удвоил свои усилия, в ужасе обливаясь потом и взывая к небесам о спасении. Но, вместо того чтобы подчиниться его воле, упрямый спутник, не сочувствуя его положению, начал вертеться, как жернов, причем топот и звон бубенчиков слились в изумительный концерт.
Злосчастный всадник, кружась на одном месте, не прочь был спрыгнуть и предоставить животному забавляться, как ему заблагорассудится, но осел кружился так быстро, что Пелит, страшась тяжелых ушибов, воздержался от попытки слезть; в отчаянии он схватил его за ухо и ущипнул так больно, что животное вытянуло шею и громко заревело. Когда прекрасная фламандка, похолодевшая от страха и терзаемая суевериями, услыхала этот отвратительный рев, ей немедленно пришло в голову, что ее посетил дьявол, которому поручено наказать ее за осквернение супружеского ложа, и, испустив вопль, она начала громким голосом читать "Pater noster". Ее возлюбленный, принужденный удалиться, вскочил и, вне себя от злобы и разочарования, бросился прямо к тому месту, откуда доносились эти дьявольские звуки. Здесь, наткнувшись на осла, он осыпал градом ударов и его и всадника, после чего животное, пустившись рысью, умчало живописца, и всю дорогу они ревели в унисон. Очистив, таким образом, комнату от столь неприятных гостей, Перигрин вернулся к своей возлюбленной и, объяснив, что всему виной какая-то дурацкая проделка Пелита, удалился, обещав прийти снова, когда спокойствие в доме будет восстановлено. Меж тем рев осла, крики живописца и вопли леди всполошили весь дом; когда же осел в стремительном бегстве увидел перед собой людей со свечами, он бросился в комнату, куда надлежало ему попасть с самого начала, а как раз в эту минуту левит, потревоженный шумом, расстался со своей дульцинеей и пытался незаметно пробраться к себе в спальню. Видя, что путь ему прегражден животным, на коем высится длинная тощая фигура со впалыми щеками, полунагая и в белом ночном колпаке, усиливающем природную бледность лица, еврей пришел в великое замешательство и, приняв это видение за Валаама и его ослицу, опрометью бросился назад и залез под кровать, где и притаился. Мистер Джолтер и монах - первые, кого потревожил шум, - не остались равнодушными при виде чудовища, которое ворвалось в комнату, откуда тотчас донеслись вопли дамы легкого поведения. Гувернер остановился как вкопанный, и капуцин не обнаруживал ни малейшего желания идти дальше. Однако толпа, напиравшая на них сзади, подтолкнула их к двери, через которую прошло привидение, и здесь Джолтер весьма церемонно уступил место его преподобию, предлагая ему войти. Монах был слишком учтив и скромен, чтобы притязать на первенство, и между ними завязался горячий спор; тем временем осел, совершая обход, снова показался вместе со своим всадником и мгновенно положил конец препирательствам, ибо, потрясенные вторичным его появлением, оба тотчас отскочили, сбив с ног стоявших сзади людей, которые передали толчок тем, кто следовал за ними, а эти - шедшим позади;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271