- Что касается до меня, мистер, - продолжал сей сердобольный трактирщик, - то я полагаю, что они ничуть не лучше, чем кажутся, иначе им нечего было бы так бояться, что их догонят. Черт возьми, подумал я, увидав, как им не терпится поскорей уехать, будь я проклят, если это не какой-нибудь лондонский подмастерье, удирающий с дочерью своего хозяина. Но кто бы он там ни был, ясно одно: нисколько он не похож на джентльмена, потому что, потребовав от меня такой услуги, он, однако, не потрудился опустить руку в карман или спросить: "Не хотите ли выпить, любезный?" Впрочем, это не касается до его спешки, и человек может иной раз ошибиться в своих заключениях.
По всей вероятности, словоохотливый хозяин гостиницы сослужил бы службу нашему путешественнику, если бы Перигрин дал ему договорить до конца; но наш стремительный юноша, не желая слушать дальнейшие его замечания, прервал его в самом начале речи, нетерпеливо спросив, по какой дороге они поехали; получив ответ трактирщика, он пришпорил лошадь, приказав Пайпсу уведомить камердинера об избранном им пути, чтобы они могли присоединиться к нему без промедления.
Рассказ трактирщика о поведении путешественников укрепил его первоначальные подозрения. Он не щадил коня и, всецело поглощенный желанием увидеть Эмилию в своей власти, не обратил внимания на то, что дорога, по которой он ехал, ведет отнюдь не к жилищу миссис Гантлит. Камердинер был вовсе незнаком с этой частью графства, а что касается до мистера Пайпса, то подобные соображения были совершенно несвойственны природе его ума.
Добрых десять миль проехал наш герой, когда, наконец, посчастливилось ему увидеть на расстоянии мили карету, поднимающуюся на холм; удвоив свои старания, он стал с каждой минутой нагонять экипаж и подъехал к нему так близко, что мог уже разглядеть леди и ее провожатого, которые, высунувшись из окна, озирались и поочередно окликали кучера, казалось умоляя его погонять лошадей.
Будучи, так сказать, у входа в гавань, он пересек дорогу, как вдруг лошадь его, попав в колею, споткнулась, а он, перекувырнувшись через голову, отлетел на несколько ярдов. Так как лошадь получила при падении вывих плеча, он лишился возможности сорвать плод, который почти держал в руках; слуг своих он оставил далеко позади, а если бы они и находились за его спиной и подали ему другого коня, лошади у них были неважные, и, стало быть, у него все равно не оставалось бы надежды догнать беглецов, которые столь удачно воспользовались этой катастрофой, что карета в одно мгновение скрылась из виду.
Легко можно угадать, как вел себя молодой человек с таким нравом, как у Перигрина, очутившись в столь незавидном положении. Он громко возопил, но мольбы его отнюдь не отличались покорностью. С невероятной быстротой он побежал назад, навстречу своему камердинеру, которого тотчас же заставил спешиться, занял его место и пустил в ход хлыст и шпоры, предварительно приказав швейцарцу следовать за ним на другом мерине и поручив хромого гунтера заботам Пайпса.
Распорядившись таким манером, наш искатель приключений продолжал преследование со всем присущим ему упорством и, проехав некоторое расстояние, узнал от одного крестьянина, что карета свернула на другую дорогу и, по его разумению, опередила их примерно на три мили, хотя, по всей вероятности, лошади скоро выбьются из сил, так как казались совсем измученными, когда поравнялись с его домом. Ободренный этим известием, Перигрин стремительно продолжал путь; однако ему не удалось увидеть карету, пока не начали сгущаться ночные тени, да и тогда она только мелькнула перед его глазами: сумерки поглотили экипаж, едва успел Перигрин его разглядеть. Короче говоря, он не отказывался от погони вплоть до наступления ночи и, не ведая о местонахождении предмета своих поисков, завернул в уединенную харчевню с целью получить какие-нибудь сведения, как вдруг, к великой своей радости, заметил стоявшую в стороне карету и загнанных лошадей во дворе. Не сомневаясь в том, что цель его усилий, наконец, достигнута, он тотчас же спешился и, подбежав с пистолетом в руке к кучеру, повелительным тоном потребовал, чтобы тот под страхом смерти проводил его в спальню леди.
Возница, устрашенный этими грозными словами, отвечал с большим смирением, что ему неизвестно, куда удалились его пассажиры, так как с ним расплатились и от услуг его отказались, потому что он не мог везти их всю ночь, не дав передышки лошадям. Но он обещал пойти за лакеем, который проводит нашего героя в их комнату. С этим поручением он и был послан, тогда как наш герой оставался на страже у ворот вплоть до прибытия своего камердинера, который до возвращения кучера сменил его на караульном посту. Тогда молодой джентльмен, возмущенный медлительностью своего посланца, ворвался в дом и бегал из комнаты в комнату, угрожая отомстить всем обитателям дома; но он не встретил ни души, пока не поднялся на чердак, где увидел хозяина харчевни и его жену, лежащих в постели. Эта робкая чета, узрев при свете тростниковой свечи на камине незнакомца, с грозным видом ворвавшегося к ним в спальню, была охвачена ужасом и жалостно стала молить, чтобы он ради Христа пощадил их жизнь, а взамен взял все их имущество.
Перигрин, слыша эту мольбу и видя их лежащими в постели, понял, что они принимают его за грабителя и не ведают цели его прихода; он рассеял их опасения, объяснив им причину своего визита, и потребовал, чтобы муж встал и помог ему в его поисках.
Получив такое подкрепление, он обыскал все уголки в гостинице и, наконец, узнал от конюха в конюшне, к бесконечному своему огорчению, что джентльмен и леди, прибывшие в карете, немедленно наняли почтовых лошадей до деревни, находящейся на расстоянии пятнадцати миль, и отправились в путь, даже не закусив. Наш герой, взбешенный неудачей, тотчас вскочил в седло и со своим спутником поскакал по той же дороге, твердо решив скорее умереть, чем отказаться от своего замысла. С трех часов пополудни он успел к тому времени проехать свыше тридцати миль; лошади были изнурены и сделали этот перегон с таким трудом, что наступило уже утро, когда Перигрин прибыл к месту своего назначения; там он не только не нашел беглецов, но узнал, что лица, соответствующие его описанию, здесь не проезжали и, по всей вероятности, отправились в противоположную сторону, предварительно дав конюху неверные сведения с целью направить преследователей на ложный путь. Эта догадка подкреплялась сделанным им впервые наблюдением, что они значительно уклонились в сторону от той дороги, которая должна была привести их к дому матери Эмилии; эти соображения окончательно лишили его того самообладания, какое он до сей поры сохранял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271