Пикль был достаточно известен в beau monde, чтобы слухи о нем не дошли до этой леди, и потому она не обескураживала его попыток завоевать ее дружбу и уважение.
Условившись обо всем, что касалось особы, находившейся на их попечении, он проводил ее лордство домой и в беседе с ней имел удовольствие убедиться, что ум ее отвечает другим ее совершенствам. Да и у нее не было оснований предполагать, что молва преувеличила достоинства нашего героя.
Один из усыновленных ими младенцев умер до крещения, так что они сосредоточили свою заботу на другом и были его восприемниками. Узнав, что старый агент начал докучать своими визитами матери, которой преподавал советы, возмущавшие ее добродетель, они переселили ее в другой дом, где ей не могли угрожать его козни. Не прошло и месяца, как наш герой узнал от одного аристократа, что седовласый сводник действительно взялся свести его с этой бедной, удрученной горем женщиной и, потерпев неудачу в своем намерении, заменил ее девицей из Ковент-Гардена, которая заставила аристократа жестоко поплатиться за оказанные ему милости.
Между тем Перигрин со свойственной ему ловкостью и упорством поддерживал новое знакомство и, основываясь на репутации и судьбе леди, а также надеясь на свои достоинства, полагал, что со временем ему удастся удовлетворить страсть, которая уже загорелась в его сердце.
Так как ее лордство испытала всевозможные приключения и превратности судьбы, о которых до него дошли туманные слухи, многое искажавшие и извращавшие, Перигрин умолял ее поведать историю ее жизни, как только близкое знакомство дало ему право добиваться этой милости; после настойчивых просьб она согласилась удовлетворить его любопытство в избранном кругу и рассказала то, что изложено в следующей главе.
"Лорду ***
Милорд! Разговор, происшедший вчера вечером по желанию вашего лордства, вынуждает меня привести оправдания шагу, недавно мною сделанному, опубликованию "Мемуаров моей жизни", - и я почитаю себя вправе узнать ваше мнение о мотивах, которые я тогда объяснила; об этом я прошу, чтобы сослаться на ваше суждение и защитить себя в глазах тех, кому мои доводы могли показаться слабыми или пустыми. Ибо, хотя никто из присутствовавших не пытался оспаривать аргументы, мною выдвинутые, я могла заметить, что один джентльмен был не совсем убежден в правильности такой меры. Быть может, вы припоминаете, как он сделал несколько замечаний, выражая свое несогласие в такой скромной форме: "Признавая превосходство суждений вашего лордства... Но, разумеется, вы бы не сделали такого шага, не взвесив предварительно всех последствий... Ваши мотивы были, конечно, очень вески, но свет склонен истолковывать все в худую сторону..." и бросал тому подобные осторожные намеки, которые часто смущают больше, чем открытые возражения явного противника, ибо в них как будто таится некий глубокий смысл, который личное уважение старается замаскировать. Эти сентенции произвели на меня такое впечатление, что я размышляла ночь напролет, стараясь обнаружить слабую сторону моих доводов, но так как к своим собственным делам человек всегда относится пристрастно, я поневоле прибегаю к вашей проницательности и чрезвычайно хотела бы знать, в какой мере вы, милорд, признаете правильными оправдания
покорнейшей слуги вашего лордства".
Ответ
"Сударыня, я не могу не заметить, что та серьезность, с какою вы спрашиваете мое мнение о мотивах, побудивших вас опубликовать ваши "Мемуары", в точности соответствует поведению тех, кто обращается к друзьям не столько за советом, сколько за одобрением, и, не услышав ожидаемых похвал, еще упорнее держится за свои собственные домыслы. Как отнеслось бы ваше лордство, если бы я в результате вашей просьбы принял тон сурового нравоучителя и сказал, что вами сделан шаг опрометчивый и непростительный; что вы напрасно признались в своем неблагоразумии, вызвали негодование отдельных лиц и навлекли на себя упреки злоязычного света; и что, помимо этих неприятностей, вы навеки обрекли себя на домашний разлад, возбудив гнев тирана, на которого жаловались, до такой степени, когда уже невозможно прощение и примирение? Быть может, негодование разочарованного автора овладеет вашим лордством, омрачит это беззаботное лицо и заставит эти прекрасные глаза загореться неудовольствием? Нет, вы были бы скорее удивлены, чем оскорблены моими замечаниями. Вы решили бы, что все время заблуждались, оценивая мою деликатность и рассудительность. Вы были бы огорчены, убедившись в собственной ошибке, и смотрели бы на меня с состраданием, как на одного из тех смирных, робких рационалистов, которые, будучи от природы флегматическими и боязливыми, совершенно незнакомы с утонченными чувствами человеческого сердца, неспособны оценить ту умилительную нежность, которой сами они никогда не испытывали, и слишком нерешительны, чтобы противостоять натиску невежественной, злобной или нелепой клеветы, затрагивающей репутацию, которой надлежит им интересоваться по долгу дружбы. Признаюсь, ваши чувства в таком случае были бы справедливы, за исключением того, что я, заслуживая пренебрежение, вызвал бы жалость у вашего лордства и, вместо того чтобы встретить презрение как равнодушный друг, оставался бы в ваших глазах слабым и пугливым доброжелателем. Если ваше доброе имя жестоко пострадало от лживых толков; если ваши недостатки были бесконечно преувеличены завистью и сплетней; если душевные ваши качества были опорочены или оклеветаны и кое-кто сомневался даже, в здравом ли вы рассудке, - я согласен с вашим лордством, что не только простительно, но крайне необходимо было опубликовать подробное описание вашей жизни, которое освободит вас от всех или почти всех скандальных поклепов. Эту задачу, по моему мнению, вы выполнили к полному удовлетворению всех разумных и непредубежденных людей. Лишенным чистосердечия и чувства должен быть тот, кто, читая ваши "Мемуары", не выскажется в вашу пользу; кто не встанет на защиту красоты, невинности и любви; кто не поймет, что вы остались бы тем, чем были когда-то, - образцом супружеской верности, - если бы суровые превратности фортуны не заставили вас изменить природным вашим наклонностям; кто не оправдает нежности, которой юность и чувствительность не могли при таких обстоятельствах противостоять, и кто, размышляя о природе искушения, не находит извинения проступку. Лишенным рассудительности и вкуса должен быть тот, кто не восхищается вашим мужеством, изяществом и умом; он должен быть нечувствительным ко всем тончайшим движениям души, если его не волнует и не приводит в трепет и восторг ваша умилительная история. Кое-кто из друзей вашего лордства, весьма заинтересованные чтением, сожалел о том, что вы не избавили себя от некоторых излишних признаний, которые, по их мнению, совершенно бесполезны и могут только доставить вашим врагам пищу для обвинений и поношений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271